История Франции - Марк Ферро

государя должны были основываться не на каких-либо общих постулатах, а на конкретном опыте, почерпнутом королем из истории.

В недавнем прошлом переплетение различных конфликтов привело к так называемым Религиозным войнам, к которым позже прибавилась Тридцатилетняя война, вновь вызвавшая, первоначально за пределами Франции, столкновение католиков и протестантов.

Некоторые противники Ришельё — представители партии «правоверных» — расценивали его союз с протестантскими князьями и стремление поставить интересы государства выше интересов Церкви как предательство. Но в то же самое время переход принца Конде на сторону Испании в период Фронды расценивался всего лишь как нарушение вассальной клятвы, но вовсе не как измена Франции. Поэтому уже в 1659 г. последовало его прощение. Подобное двойственное отношение являлось следствием глубоких перемен и стало признаком того, что теперь только король — и никто другой — воплощал верховную власть и определял государственные интересы. Этот новый статус государя нашел отражение в формуле «Государство — это я».

Но это означало, что монарх уже не мог принимать решения, опираясь только на собственную волю и рычаги власти. Государство в эпоху Людовика XIV не представляло собой стройной системы, упорядоченной королевскими указами.

В «Мемуарах за 1661 год» Людовик XIV велел записать следующее: «Повсюду царил беспорядок». И отныне эту фразу будут повторять короли, императоры, председатели советов, премьер-министры — все те, кто сумеет прийти к власти… В этой фразе скрыта их забота о том, чтобы придать большую значимость своим будущим действиям во главе страны, и это является относительно новым феноменом…

Считается, что в описываемую эпоху общество представляло собой упорядоченную систему, состоявшую из дворянства, духовенства и третьего сословия. Хотя известно, что разбогатевшие простолюдины постепенно сливались с дворянским сословием, а духовенство могло включать в себя как дворян (высшее духовенство), так и детей простолюдинов (низшее духовенство). И в соответствии с этим делением в обществе распределялись титулы, звания, почести, заключались браки. Однако если взглянуть на это общество с высоты наших дней, то можно отчетливо увидеть две категории французов: собственники (дворяне, рантье, король и т. д.) и люди, не имевшие собственности. К представителям этого общественного устройства, получившего название «феодальный способ производства», нужно добавить банкиров и фабрикантов, возвестивших о приходе эпохи капитализма. Но данные социальные различия не имеют прямой взаимосвязи с возникавшими в то время конфликтами, даже если в этих конфликтах и затрагивались некоторые социальные аспекты. Ведь помимо сословных связей существовали другие общности интересов, например взаимосвязь интересов по вертикали, объединявшие правителя и его провинцию, его города, или же семейные связи, которые могут служить объяснением множества конфликтов, в частности событий Фронды.

В своей политике Людовик XIV стремился подчинить себе или же уничтожать эти связи, продолжая тем самым дело Ришельё и Мазарини. В то же время молодой король, которому в 1661 г. было лишь двадцать два года, объединил вокруг себя помощников умершего кардинала, которые не были ни прелатами, ни знатными людьми, а принадлежали к буржуазии и приобретенному службой дворянству, — таких, как Гуго де Лионн, Мишель Летелье, Николя Фуке. Людовик объявил им, что намерен «править один, без первого министра», а от них он будет требовать совета, и ничего более. Позже точно так же будут выстраиваться отношения с Кольбером, Лувуа и Вобаном.

«Беспорядок», который имел в виду король, был связан с настроениями дворянства — как дворянства шпаги, так и дворянства мантии — и крестьян. Но причиной его были политические действия монарха — войны, преследования протестантов: именно они порождают все новые «беспорядки», не говоря уже о тех изменениях, которые государство не контролирует в течение почти пятидесятипятилетнего срока правления Людовика XIV.

Своей основной задачей король считал подчинение дворянства мантии — высшей знати, волнения которой потрясали Французское королевство в период Фронды. Наиболее знатные из этих фамилий, такие, как Бурбоны-Конде, подчинились воле монарха, поскольку их вина была больше других, или же согласились жить при дворе, удостоившись чести быть поставленными во главе королевской армии. Те представители мелкого дворянства, которые не пожелали подчиниться, были просто уничтожены. Так, в Оверни в 1670 г. неугодный королю де Рувр был разрублен на пять частей. Таким образом, личный авторитет короля восторжествовал над дворянством. Но все же представители наиболее древних дворянских родов, опасаясь потерять свое благородство, не могли сдержать возмущения, видя, как много людей получает дворянское звание, просто покупая те или иные должности. А для короля это была всего лишь выгодная статья дохода. Именно после смерти Людовика XIV появился первый признак аристократической оппозиции: усилилось их стремление защитить свое исконное дворянство, что проявилось в период Регентства Филиппа Орлеанского (1715).

Перед королем стояла и другая, более трудная задача: подавить крестьянские восстания. Выступления происходили в Бурбоннэ, Оверни, Пуату, Берри и Беарне, где крестьяне отказывались платить налог на соль (габель). Понадобилось десять лет, чтобы усмирить их. Причиной вспыхнувшего в 1674–1675 гг. в Бретани восстания стал тот же налог на соль и гербовый сбор. Но в дальнейшем крестьяне больше не бунтовали, если не считать восстания «крепких задним умом» крестьян в Керсе в 1707 г., протестовавших против введения налога на брачные контракты и крещения, и, конечно, восстаний севеннских камизаров (гугенотов), имевших уже религиозные мотивы.

Тяжким бременем на всех бедняков легли бесконечные войны, которые король вел с 1672 по 1678 г. И хотя эти войны и велись за пределами страны, не нанося ущерба землям государства, тем не менее они стоили больших денег, и к тому же расквартированные на зиму французские войска требовали с крестьян непосильных реквизиций.

К расходам на войну прибавилась еще одна непопулярная мера — возрожденное маркизом де Лувуа ополчение, вербовавшееся в принудительном порядке. Его учреждение совпало по времени с введением двух новых налогов — подушной подати (1695) и десятины (1710). В сущности, эти налоги должны были коснуться всех подданных, а не только простолюдинов, но Церковь и наиболее привилегированные слои населения сумели от них избавиться.

Тяжесть налогового бремени была тем страшнее для крестьянства, что она стала ударом по и без того уже расстроенной экономике страны. Но ни Людовик XIV, ни его министры так и не осознали этого: в то время на жизнедеятельность общества смотрели иначе, чем сейчас.

Подводя