История Франции - Марк Ферро

превратил своих кредиторов в акционеров компаний, которые спекулировали на торговле с Индией и Антильскими островами. А когда сборщики налогов получили возможность взимать их в виде банковских билетов, Лоу добился ошеломляющего успеха. Французы начали менять золото на акции банка Лоу, стоимость которых вскоре выросла с 500 ливров до 20 тысяч.

Но, как только банку братьев Пари — конкурентов Лоу — пришлось обменять банковские билеты на золото двум принцам крови, крупным вкладчикам, тут же последовало его банкротство, а затея с акционерными обществами и выплатой дивидендов лопнула: их время еще не пришло.

Крах надолго подорвал доверие французов к бирже, созданной как раз в эти годы. В то же время он, хотя и привел к разорению множества вкладчиков, способствовал частичному погашению государственного долга. Но прежде всего появление самой возможности быстрого обогащения с помощью спекуляции и рождение слоя новых богачей (нуворишей) произвели своеобразный переворот в социальной системе Франции. Так, дочь буржуа — поставщика провианта ко двору, впоследствии разбогатевшего финансиста по прозвищу Пуассон[53], — стала фавориткой Людовика XV и получила титул маркизы де Помпадур. В «Прекрасной садовнице» Шарля Ван Лоо она изображена утопающей в розово-голубом великолепии в окружении роскоши.

Эти вскружившие всем голову деньги Джон Лоу, помимо прочего, вложил в колониальные предприятия.

Безудержное стремление короля к наслаждениям породило еще одно новое явление: Людовик XV предоставил мадам Помпадур, а позже графине Дюбарри, бывшей проститутке, полную свободу в области государственных назначений и отставок. Так к власти пришли Шуазёль, ставший министром иностранных дел, де Мопо, получивший пост канцлера, и другие.

Но главной приметой эпохи стало, помимо медленного улучшения экономики, возникновение общественного мнения, которому сразу же пришлось пережить кризис.

ЗАЧЕМ НУЖНЫ КОЛОНИИ?

Дух авантюризма, торговля или ловля трески?

Если говорить о колониальной политике, то во Франции толчком к колонизации Америки послужила в большей степени ловля трески, нежели жажда приключений или борьба с исламом.

После экспедиций Жака Картье, открывшего устье реки Святого Лаврентия, в эпоху Религиозных войн и соперничества с Испанией цели борьбы за колонии были чисто военными. Так продолжалось до тех пор, пока Самюэлем де Шампленом не были основаны первые колониальные поселения, причем на сей раз действия французов носили ярко выраженный антианглийский характер. И поначалу поселенцы кормились не чем иным, как рыбной ловлей, пока на смену ей не пришла торговля пушниной.

В Америке англичане и французы пытались опереться на различные индейские племена, по крайней мере в тех случаях, когда они не вступали с ними в борьбу, стремясь обратить их в христианство. Масштаб этого этапа колонизации будет легче представить, если вспомнить, что в эпоху Ришельё, когда шла вражда между ирокезами — союзниками англичан и гуронами, лояльными французам, Квебек насчитывал 60—100 жителей, а Бостон — 2 тысячи.

Как убедительно показал Жан Мейе, первоначально у французской монархии не было никакой целенаправленной «колониальной политики». После многочисленных экспедиций, целью которых был поиск сокровищ, Канада превратилась в своеобразный христианский оплот Франции, католическую колонию, которую король противопоставлял поселениям еретиков.

Возникновение же колониальной политики было связано с планами завоевания заокеанских владений Испании, что во времена Филиппа II Испанского было не более чем пустой мечтой. Экзотические товары из тропических стран, таких, как Антильские острова, выгоды работорговли, табак и сахар, — разумеется, все это не могло не привлекать в финансовом смысле французскую монархию. Но на пути таких проектов стояло слишком много препятствий: сопротивление племен караибов, существование флибустьеров и других соперников, когда каждому хотелось заполучить свой «островок», — все это приводило к тому, что полученная прибыль совершенно не соответствовала ожиданиям. Поэтому с точки зрения экономической выгоды колониальные владения почти не приносили дохода. Тем не менее в колониях требовалось поддерживать власть «Великого короля» Франции, чтобы «дикари» не предприняли попыток свергнуть ее.

Вместе с подъемом портовых городов Нант и Бордо французская монархия предпринимает попытки централизации колониальной деятельности, которая отныне должна была находиться в ведении военно-морского министерства.

Перелом в колониальной политике произошел в эпоху Кольбера, когда в этой области была предпринята целая серия различных мер.

Французское присутствие в Канаде стало приобретать черты католического крестьянского уклада, превращаясь постепенно в некое подобие маленького военного государства. Но только во времена Джона Лоу, а именно в 1720 г., важное значение обрела французская Луизиана, нарушавшая своим географическим положением целостность английских колониальных владений. Наконец, третьим направлением французской колонизации стали Антильские острова. Там монархия проводила политику чисто колониального империализма, которая подпитывалась работорговлей (с 1680 г.) и деятельностью поселенцев, установивших связи с французскими портами и получавших поддержку со стороны монархии. Она же и осуществляла над ними контроль.

Было ли франко-английское соперничество мифом?

Франко-английское соперничество в большей степени, чем какой-либо другой конфликт в колониях, без сомнения, оставило глубочайший след в национальной памяти французов. Оно отмечено событием, длительность которого растянулась на два столетия, — «утратой Индии и Канады». Это вошедшее в историю противоборство имело одну интересную особенность: американский социолог Иммануил Валлерстайн заметил, что начало англо-французской борьбы относится к эпохе, когда внутренние конфликты в обеих странах утратили былую остроту, уступив место внешним. Другими словами, в обеих странах государственные интересы пришли на смену противоборству монарха с феодалами и знатью, а также религиозным конфликтам.

Конфликты стали международными, и компании, созданные для эксплуатации колоний, уступили место правительственным учреждениям.

Может сложиться впечатление, что с самого начала это соперничество было столкновением двух определенных колониальных политик. Но на самом деле политика, как минимум, французской монархии представляла собой лишь ряд случайных мер, предпринимаемых под воздействием тех