Твой пока дышу (СИ) - Семакова Татьяна

– Будем жить под куполом, пока ищем Лерку.

– Опять эта ебанашка… – выдувает раздражённо.

– Уверен, где она, там и Глеб, – разъясняю как могу толково. – Не просто так он её в живых оставил, нужна ещё. У него больше нет никакого влияния после истории с флешкой, нет команды. Я ведь того мужика не грохнул. Вырубил, да, но он был жив. Он его живым в мою тачку посадил, да так, чтоб выбраться не смог, если вдруг очухается не к месту. На квартире у Линды один был, последние подельники после такого экспромта срулили, понимаешь? А братец его у органов под прицелом, не сунется.

– Допустим, – соглашается уже с большим энтузиазмом, – но её ты где искать намерен? В ближайшей канаве? По наркопритонам? Под мостом?

– Ей сообщения в мессенджер доставляются. Не сразу, телефон включает редко, раз в пару дней, да и в городе столько сотовых вышек, что отследить местоположение вряд ли получится, но это – реальный шанс. И, скорее всего, единственный. Нужно только вбросить правильную инфу, на которую она сто процентов среагирует.

– То есть, твой план – нихера не делать? – уточняет с широкой улыбкой.

– Почему же, – хмыкаю, шагая на лестницу, – я планирую завоёвывать свою женщину.

Через час доставили маскировочные сетки. Ещё через два, соткав единое полотно, полностью закрыли им участок от любопытных глаз, натянув через крышу и закрепив по периметру забора. Установили беспроводные датчики движения и камеры. И как-то разом все выдохнули.

– Уютненько, – хихикнула Иринка, необъятный живот которой обеими руками придерживал Миха, встав со спины.

– И днём печь не будет! – обрадовалась румяная более обыкновения Лилька, обмахиваясь детской раскраской.

– Дрозды жимолость склёвывать перестанут, – с коронной учительской интонацией добавила мама.

– Я буду подсвечивать! – захохотала сумасбродная Оксанка на плечах Гришки, разметав руками золотые кудряхи.

– Сфоткай, – приказывает Ленка, позируя перед Матвеем в причудливом свете.

– Теперь твоя маман нас точно не найдёт, – ржёт Кошелев, подтрунивая над супругой, и та сначала весело фыркает, не сдержавшись, но тут же набрасывается на него с кулаками:

– Придурок!

Остальные выразили одобрение ещё в процессе установки и, поржав над Кошелевыми, рассредоточились, занявшись своими делами. Все, кроме Линды, задравшей голову и рассматривающей наш камуфляж, направленный преимущественно на невозможность отследить перемещения внутри территории извне и на вброс взрывоопасного дерьма через забор.

– Что думаешь? – подкатываю с заискивающими интонациями.

– Интересное решение… – старательно растягивает моё терпение ведьмочка, прикладывая пальцы к подбородку. – Я поначалу хотела вызвать Ларионова с его парнями в чёрных футболках, но так тоже сойдёт.

Прикольно. Мыслим уже в одном направлении, это не может не радовать.

– Почему передумала? – нагло ухмыляюсь, подходя вплотную и пристраивая руки на её талии. Самодовольство так и хлещет, но, как по мне, вполне оправданно: ещё один её бывший мимо кассы. Причём, бывший, сколотивший приличное состояние на безопасности.

– Да просто номера его не сохранилось, – деловито хлопает по плечу и выскальзывает из моих объятий, едва заметно ухмыляясь.

Дразнит! Дразнит, чертовка!

Как же кайфово…

Разворачиваюсь, с удовольствием наблюдая за тем, как она уходит. Как уплывает, плавно покачивая бёдрами с намеренно большей амплитудой. Как оборачивается через плечо, на секунду цепляя взглядом. Мгновение, которого достаточно, чтобы моё тело пришло в движение. Чтобы натянулся поводок, чтобы впились в шею острые шипы строгого ошейника, принуждая сократить дистанцию.

Всем привет, я Паша, мне тридцать семь, рост метр девяносто семь, вес… чёрт, да где-то сто тридцать кило, наверное, плюс-минус… в общем, я здоровый взрослый мужик свирепой наружности, ну, вы поняли. И я, нахрен, каблук. До мозга костей.

– Хочешь фруктиков? – нещадно подлизываюсь, протягивая ей тарелку, прихваченную по пути со стола на веранде.

– Э-э-э… – приходит в замешательство Линда, старательно вглядываясь в моё лицо и явно выискивая подвох.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Эмир резко отворачивается, содрогаясь плечами, Мот давится смехом открыто, я же бегло оцениваю окружение и, не обнаружив поблизости ни одного ребёнка, выкатываю друганам средний палец.

– А доча? – продолжаю мести перед Линдой. – Кнопке можно предложить?

– Скоро ужин, Паш, – осаживает укоризной голоса и снова ускользает, ласково проведя ладонью по моей груди. Кнут и пряник в деле. Классическая, но такая рабочая схема…

– Фруктиков, дорогая? – стебёт Мот, едва она отходит. – Или сразу полизать?

Эмир ржёт в голос, но разворачивается с непроницаемым таблом, помахивая в воздухе щипцами для мяса на манер указки.

– Лизать своей женщине – священный долг настоящего мужика, – выдаёт на серьёзной мине и разрывать начинает разом всех.

– Чё лыбы давите? – с хитрым прищуром любопытничает Кошелев, отлипнув от капота своей идеальной по всем параметрам тачки и перестав делать вид, что он пиздец как занят.

– Открыли кружок по интересам, – хмыкает Филюк со своего места надзирателя.

– Чего? Какой, на хуй, кружок? – откровенно не догоняет Димон, и Миха как самый не ленивый поднимается, чтобы только положить руку ему на плечо и пояснить проникновенно:

– Пиздолизов, брат.

Держимся из последних сил, багровея рожами, пока Кошелев пытается подмазать ржавые шестерёнки в мозгах, но, когда Филюк приподнимает банку пива, тостуя и играя кустистыми медными бровями, заходимся таким ржачем, что из дома на улицу высыпают все девчонки.

– Хватит зубы скалить! – весьма неожиданно взрывается Лилька, швыряя в нас ломтиком помидора, с которым выскочила. И это большая удача, должен заметить, ибо во второй руке у психованной беременной был нож. – Жарьте уже!

Всех мужиков без исключения накрывает новой волной истерии, но чуть только Линда начинает говорить, настрой испаряется.

– Я слышала над чем они потешаются, – выдаёт насмешливо, – пойдёмте, девочки.

Замираем, провожая их напряжёнными взглядами, и через несколько секунд слышим заливистый хохот из дома, от которого наверняка вибрируют не только окна, но и стены.

– Вот сучки, – брякает Мот недовольно и закатывает рукава, послушно занявшись подготовкой шампуров.

– Фруктиков? – ехидничаю, силой заталкивая ему в рот виноградину.

– Пошёл на хуй! – толкается в меня плечом, снова начиная сдавленно ржать.

За стол садимся в приподнятом настроении. Все со всеми переглядываются, искры в воздухе летают, дети под столом по ногам лазают, женщины ластятся, щедро подкладывая еду в тарелки, не смущает даже то, что на всех мобильных запущены изображения с камер, что окна завешены плотными шторами, что на дверях на улицу засовы, что раз в десять минут по двое обходим весь дом и палим обстановку с окон третьего этажа.

Живём. Дышим. Улыбаемся.

Убираем со стола, расходимся, укладываем детей на ночь.

– Пойдём, – шепчу Линде, утаскивая её из комнаты. – Свидание, помнишь?

– А Надюша?..

– Доче рано, – хмыкаю, выпроваживая за дверь, где ждёт мама.

– Я лягу у тебя, Линдочка, – щебечет подговорённая заранее родительница вполголоса, – ни о чём не переживай.

– М-м… – невразумительно мычит ведьмочка, определённо начав переживать обо всём и сразу.

Стоит, мнётся, взгляд бегает, явно не знает ни как себя вести, ни на чём ещё можно съехать.

– Пошли… – посмеиваюсь, обнимая за талию и прикладывая ощутимое такое усилие, чтобы сдвинуть её с места.

– Глупости какие-то, Паш… – бубнит, спускаясь по лестнице. – Ну какое свидание? Даже из дома не выйти, я уж молчу о том, что давно прошли ту стадию…

– В том-то и дело, что не прошли, а перепрыгнули, – возражаю мягко, останавливаясь у двери в подвал и доставая повязку на глаза.

– Это ещё зачем? – напрягается, когда я прилаживаю ленту, которой меня снабдила запасливая Ленка, на её голове.