Я тоже её люблю (СИ) - "Леопард заманчивый"

— Это тебе, — со скрытой насмешкой протянул огромный, как будто бутафорский, букет розовых цветов с длинными стеблями.

Оля даже не взглянула на дешёвый городской подарок и молча прошла в комнату. Он хотел швырнуть цветы супруге в лицо и наслаждаться её унижением, но всё-таки сдержался и отбросил их на диван. Как ни странно, жена до сих пор нравилась ему: распущенные волосы, наброшенная чуть ли не на голое тело шерстяная кофточка, короткие белые носки. Этот урод не имел на неё никакого права, а я имею.

— Саш, я не в игрушки играю, я совсем ушла, — заявила девушка и скрестила руки на груди, словно подсознательно пыталась защититься, оградить себя.

Недотрога… Погоди, я тебе напомню, какой ты умеешь быть.

— Оль, ну давай не будем обострять, а, — предложил Белов пока ещё спокойно, сняв чёрные кожаные перчатки, и подошёл к старому пианино.

— Куда уж дальше то… — донеслось ему в спину.

— Помнишь, ты меня учила? Как это, Шопен? — растопыренные грубые пальцы неумело прошлись по чёрно-белому хребту утончённого инструмента. — Блин, как это… Так и не научился.

Изменница молчала, с тихой ухмылкой прислушиваясь к неестественным звукам клавиш. Саша играл не на пианино, а на её нервах. Жалкая попытка подражать музыкальному таланту была подступом к гораздо более страшной кульминации. Тем временем супруг перестал терзать инструмент, снял пальто и по-хозяйски опустился на стул рядом с ней.

— Ну почему именно сейчас, а? — выговорил с досадой, хотя на самом деле предпочёл бы спросить: почему эта подстава случилась, когда мне больше всего нужны преданные понимающие люди рядом, а не свора паршивых собак?

Ольга смотрела на свои руки, борясь с нехорошим предчувствием. Ну же, признайся. Скажи всё, что думаешь.

— Потому что я оказалась в центре твоих чёрных схем, Саш. Потому что из-за меня ты чуть не убил своего друга, — она вскинула на Белого ясный взгляд, точь в точь такой же, какой был вчера у Пчёлы в Курс-Инвесте. — Потому что из-за меня ты убил Кордона. Нормально получается?

— Оль, ты всё сделала правильно, — заверил тот.

— Самое страшное, что да, — кивнула девушка, подумав о Вите и вчерашнем утре в машине. Он дал время подумать, обещал не тревожить меня несколько дней… Но в итоге мы всё сделаем правильно, и я не пожалею об этом. Ведь так?

— Оленька, ты прекрасно знаешь, что это правила, по которым я живу, — вкрадчивым тоном продолжал Белов. — Я обязан был это провести, и всё. О, да… И то, что я провёл вчера с твоим дружком, хорошенько ткнув его ножом, — тоже обязательная часть моего плана.

— Обязан, — презрительно протянула Оля. — Провёл. Ты прав по понятиям. Только я-то тут при чём? — уверенно подчеркнув их окончательный разрыв, она встала с дивана и отошла к зеркалу.

Тут-то Саша понял, что ещё не поздно поймать предательницу на горячем. С грозным «не понял» мужчина последовал за ней и заговорил таким тоном, что у Ольги мороз пошёл по коже:

— У тебя есть кто-нибудь? — давил уже в открытую, чеканя каждое слово, как следователь на допросе. — Я вопрос задал: у тебя есть кто-нибудь?

— Не волнуйся, одна не останусь, — бросила Белова, быстрыми движениями собирая волосы в недлинную косу.

— Так, — игра продолжалась, только теперь Саша обманчиво вёл её со спины, подобравшись почти вплотную. — И кто счастливый кандидат? Уж не Витя ли Пчёлкин? С которым ты всё по лесам катаешься и планы на счастливую семью строишь? Давай, говори, от кого ты рожала и с кем мужа годами обманывала — я же тебе дал слово терпеть!

Он всё знает… Зелёные глаза встретились в зеркале с серо-голубыми и влажно заблестели. Как раскопал? Макс помог? Впрочем, неважно. Главное, что теперь я свободна.

— А не вытерпишь — ударишь? — насмехалась Оля, обернувшись лицом к лицу.

— Я тебя хоть раз пальцем трогал? — Белов вскинул бровь.

— За последний месяц — ни разу, — вспылила девушка. Хотела припомнить ему все обиды и оскорбления, годы измен и равнодушия, которые она провела в страхе и отчаянии. Готова была сделать это именно сейчас, когда решила начать жизнь с чистого листа.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Так… — прошептал он и положил холодную ладонь на её щёку.

Сначала Ольга не поняла его намерений, а когда сообразила и смахнула мужскую руку с лица, было уже слишком поздно. Саша запустил пальцы ей глубоко в волосы, силой прижал к себе и попытался грязно, мокро поцеловать в шею.

— Не надо! — её голос надломился и предательски задрожал.

Белый в это время поволок её к дивану и на ходу стягивал ей через голову кофту, грубо раздевая до белого лифчика и тонкой юбки. Жажда снова увидеть Олино тело, стереть чужой след и обладать самому застила глаза. Девушка истошно кричала от боли, наугад пыталась ударить обидчика по лицу, а ещё сквозь слёзы умоляла его перестать. Но сопротивление впервые не унижало, а возбуждало Сашу.

— А что такое? — жарко хрипел он, распаляясь тем сильнее, чем отчаянее жена пыталась вырваться из его звериной хватки. — Как под Пчёлу ложиться, в тачке его ублажать ртом своим паскудным — так ты первая. Слабо со мной так было? Не нравится, да?

— Пусти, — пронзительно рыдая, повторяла Белова. — Не хочу я тебя! Я не-на-вижу тебя… Не хочу, не надо!

Саше в таком состоянии тяжело давались точные движения, но он всё же заломил Олины руки за голову. Придавив всем своим весом к раскачанному дивану, ощупывал её подрагивающие обнажённые бедра. Жаждал наконец излить свою злобу и ненависть, отомстить бьющейся в его объятиях девушке за такую подлость.

Он так увлёкся, что даже не заметил, как дверь в комнату заходила ходуном. С той стороны стучала Елизавета Андреевна:

— Я сейчас милицию вызову!

Нет, так не пойдёт, это бред, бред какой-то. Угрозы маленькой старушки, как ни странно, остудили его пыл. Тяжело дыша, мужчина выпустил Олю. Вот так. Я сегодня чуть собственную жену не изнасиловал. А вчера чуть не убил человека, с которым двадцать лет дружил.

— Думаешь, тебя Пчёла твой захочет? — устало бормотал Белый, сидя на краю дивана и слушая горькие всхлипывания Оли. — Позвони, спроси, где он сейчас. Вышла у нас с твоим любовником ссора вчера. Он мне все явки и пароли сдал: как таскался за тобой, пока я в армии был; как ты от него залетела, когда муж твой, лох балабинский, дом нам с тобой покупал за границей; как этот хреновый муж тебе, святоше, жизни не давал. И как ты, видите ли, надумала Пчёлкина-то осчастливить и вместе с Ванькой к нему уйти.

— Что ты с ним сделал? — глотая слёзы и потирая ушибленную в борьбе часть лица, тихо спросила Оля.

— Ничего особенного, поцарапал слегка, — Саша равнодушно пожал плечами. — А он даже от скорой героически отказался — Космос его в Бирюлёво к мамочке повёз. Так вот, запомни: пока Саня Белый жив, этой гниде все дороги заказаны. Если ещё хоть раз он приблизится к тебе или к кому-то из пацанов — второго шанса ему никто не даст.

Когда жена попросила его уйти, Белов послушался. Во дворе Ванька в смешных солнцезащитных очках играл с машинкой маленького соседа. Заметив папу, он улыбнулся и повис у него на шее. Саша даже подумать не мог, что после всего ребёнок не будет ему противен. Сейчас он знал всю историю Ваниного рождения; отдавал себе отчёт, что сын — неродной сын, не его наследник! — был зачат во лжи и предательстве. Однако мальчик ничего об этом не знал и не был виноват. Как ни странно, его тихое присутствие даже успокаивало. Лечило. Дожили, поддержки у чужого малолетнего пацана искать…

— Будь умником, — прощаясь, напутствовал Белый, а перед глазами проносились рождение и крестины Вани, радость освобождения его и Оли из окружённой больницы.

Чужой пацан, говорите? Мужчина крепче прижался щекой к раскрасневшейся на морозе детской щёчке. Ведь это я выбирал ему имя, я дал свою фамилию, всё я! И никогда, никогда я не допущу, чтобы всё это досталось кому-нибудь другому…

Пчёлкин ни о чём не жалел, но вряд ли смог бы пройти эти девять кругов ада во второй раз. Приезд в «Курс-Инвест», донос Макса, объяснение с другом, ссора, удар ножом, кровь на руках и рубашке, жуткая боль, испуганный крик Космоса и попытки перебинтовать рану на животе с помощью подоспевшей верной Люды. Помнил, что перед тем, как сознание помутилось, он успел шепнуть: