Я тоже её люблю (СИ) - "Леопард заманчивый"

Они не виделись с того самого дня в больнице. Тогда Пчёла в последний раз обнял женщину, подарившую ему жизнь и ребёнка. Обещал себе и ей разобраться со всем, понять, как быть дальше — с Ванькой, с их нелепыми чувствами девятилетней давности… И что в итоге? Ольга оставалась Сашиной женой, сын рос с чужим человеком, а Витя продолжал бездействовать и врать всем подряд, врать и бездействовать. Ведь так удобнее. Безопаснее. Может, именно такой глупой смерти он и заслуживал? Тогда почему собровцы всё-таки оставили его в покое, почему не напичкали его тело свинцом и не засыпали снегом в яме?

Потухший экран сотового смотрел на Пчёлкина с кровати, а за окном светало. Набрать или нет? Она же ещё спит, придурок… И вообще, трубку может муж её поднять. Да и похер. Не хочу тупо эсэмэску строчить. И тянуть до утра тоже не хочу. Уже один раз ждал лучших времён. Типа мне есть, что терять…

Телефонные гудки отдавали сильными ударами в височной доле, пока не прервались тихим и грустным, но не сонным голосом:

— Да?

— Оль… ты? — выдохнул в трубку от неожиданности. Даже не думал, что она правда ответит. Чего ж ей не спится в такую рань? — Ты не дома?

— Нет, Вить, — абонент различил в этих словах лёгкое раздражение.

— А где? У бабушки? — предположил Пчёла. Ну конечно, где ей быть… Вот только почему? Неужели Саня что-то ей сделал? В очередной раз изменил, ударил или…

— Тебя Саша попросил меня найти? — Оля явно нервничала.

— Нет, — он старался говорить размеренно и ласково, чтобы девушка расслабилась, поверила ему. — Послушай, я сам решил тебе позвонить. Можно мне приехать утром? Я ничего не скажу Белому, и мы просто поговорим. Это важно…

— Хорошо, — нехотя согласилась Ольга. — Давай с утра.

Казалось, время будет тянуться долго, но назначенная встреча приблизилась внезапно. Так бывает, если человек сильно ждёт чего-нибудь и пропускает сам момент, когда это «что-нибудь» наступает. Вот и Пчёла сам не заметил, как парковал «Крузер» у ограды дома с табличкой «Лесная, 6». Задумчиво посмотрел в окно: бессменная улица, протоптанная узкая дорожка и следы прохожих на снежном полотне, тот самый двухэтажный жёлтый дом, украшенный белыми колоннами. А здесь всё такое знакомое, разве что краска слегка облупилась… По соседству же возвышался дом Царёвых. Участок не был расчищен от снега, большое дерево накренилось, придавив покосившийся от времени забор. Видать, астрономы эти прижились за бугром, сюда и носа не кажут.

Старое место сохранило слишком много воспоминаний, таких живых и ярких. Когда-то он, девятнадцатилетний пацан, прятался от первой серьёзной разборки на этой даче. Тогда же Витя впервые увидел её — шестнадцатилетнюю студентку музыкального училища, которую явно возмутили шумные ночные вечеринки. Как забавно маленькая, но строгая Оля грозила непрошенным гостям милицией! Что могло зацепить любимца девушек в этой серьёзной зеленоглазой отличнице? Может, она просто не была похожа на других, казалась недоступной? Пчёлкин и сам не знал ответа на этот вопрос. Зато сердце тепло трепыхнулось в груди при мысли о том, как он добивался бесценного внимания соседки. Как смешил её нелепыми анекдотами, как юная скрипачка варила для него борщ в царёвской кухне и сбегала с занятий, чтобы поскорее увидеться… Всё это с самого начала отличалось от типичного проходного «романа». Даже поцеловал её Пчёла необычно — там, в той же кухне, — как-то трепетно… будто спрашивал разрешения. Олю хотелось оберегать, защищать от всего мира, заботиться о том, чтобы улыбка не сходила с её красивого лица — единственный чистый, едва ли не рыцарский порыв в его бандитской жизни. Может, на несколько секунд и только с закрытыми глазами парень видел пресловутое светлое будущее, где пьяные Космос и Фил гуляют на их с Суриковой свадьбе, а потом каждое утро дома начинается с противной мелодии скрипки. Не бывать этому, брат. Забудь.

Пчёла закурил и приоткрыл окно, впуская в салон свежий воздух. Ностальгировать помешал глухой скрип калитки, и взгляд поймал женский силуэт. Ольга выглядела уютно, по-домашнему: простые голубые джинсы и слегка растянутый серый свитер крупной вязки. Уткнувшись в его тёплую шерстяную горловину, Белова оглянулась и прошла к автомобилю. Вместе с новой порцией морозного воздуха внутрь проник и тонкий аромат цветочного парфюма. Шли годы, менялись сезоны, а она, не изменяя своей девичьей привычке, пахла весной, пробуждающейся природой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Привет, — вот только голос стал другим, тусклым и уставшим. — Ты о чём поговорить-то хотел?

— Привет, — добродушно улыбнулся водитель и поспешил выбросить сигарету за окно. — Давай отъедем? Неохота у бабушки под окнами стоять, — он многозначительно ухмыльнулся, и Оля поддержала предложение тихим смешком.

Витя вдавил педаль газа, отъезжая ещё на два километра вперёд. Остановился почти у леса — жилой сектор остался поодаль. Тот, кто повстречался бы им здесь в такую рань, мог оказаться разве что лесным обитателем. Мало кому пришло бы в голову искать в феврале грибы, а больше в холодной дремучей чаще делать было и нечего.

— Ты что, ушла от Сани? — обеспокоенно начал Пчёлкин, потянувшись за новой сигаретой и нервно прокрутив её между пальцев. Переживал, понимал всю бестактность вопроса, но иначе, чем «в лоб», не умел. — Оль, скажи только… Это, случайно, не из-за меня?

— Нет. Дело вообще не в этом… Или не только в этом, — Белова отрицательно качнула головой, но не разозлилась на его самоуверенность. Обернулась и стала внимательно рассматривать собеседника: складка на лбу, проступавшая всякий раз, как он начинал нервничать; ярко-красная ссадина, тянувшаяся от подбитого носа до губы — очевидно, рана была свежей, и это насторожило: — Откуда это? — тонкие пальцы почти невесомо коснулись места удара.

— Да вот, меня вчера опять чуть не грохнули, — Витя едва заметно улыбнулся и, перехватив прохладную женскую ладонь, прижал её к щеке. — Дважды уже за зиму эту помирал, и каждый раз, как в последний, о тебе думал…

Два взгляда тут же схлестнулись в одной точке. Видеть эти уставшие глаза было подобно пытке — больно, словно на грудь пролили раскалённый свинец. Безумно захотелось вновь различить в них ту искру, которую Пчёла мог сам зажечь девять лет назад. Удержать этот внезапный порыв не представлялось возможным: ладонь легла на Олину щёку, губы прильнули к её тёплым губам, язык скользнул по ним, собирая на кончик вкус клубничного блеска. Он целовал её, но уже совсем не так, как в аптеке, — на этот раз неспешно, ласкающе, будто в первый раз. Рука сама собой опустилась на гибкую нежную шею, запуталась в волосах, притягивая к себе крепче. Родная моя, ты пришла ко мне… Мы ведь просто собирались поговорить, а оно вон опять как… Я знаю, знаю, что ты помнишь эти мурашки, помню, как ты любишь. Чувствую: это только со мной и для меня.

— Вить, остановись, — почти умоляюще шептала девушка, из последних сил пытаясь удержаться на грани. — Сашка убьёт тебя, и меня заодно… Ему ведь это ничего не стоит.

— Да и пусть, — Витя вновь потянулся к её губам, обдавая зардевшееся лицо горячим дыханием. — Пусть убивает. Мне пофиг уже. Я всё равно тебя проебал… Вас. Мне терять нечего.

— Ну уж нет, — Оля вмиг посерьёзнела и даже отстранилась. — Пчёлкин, если ты умрёшь, я сама тебя убью, понял?

Она смотрела пристально и слишком сурово для такого романтичного момента, но от одной его улыбки и преданного восторженного взгляда рушились все барьеры. Белова действительно ничего не забыла: ни этих глаз, ни дыхания, что сейчас заполнило весь салон автомобиля и оседало на её коже. Девушка сама подалась вперёд, вовлекая Пчёлу в откровенный жадный поцелуй. Видишь… Я могу быть и такой. Вот что ты со мной делаешь даже спустя столько лет. Рука не слушалась её — инстинктивно скользнула вниз, коснулась сперва наугад, а потом решительно и чувственно. Сжимала, гладила, путалась в складках плотной брючной ткани.

А потом снова поднялась и стала быстро расстёгивать его рубашку. Следом за пуговицами со звоном расстегнулась пряжка ремня. Чёрт… Что ты там задумала? Наблюдать за решительными действиями и предвкушать продолжение было явно выше его сил. Потому Витя сумел только откинуть голову на спинку сиденья, крепко зажмурив глаза.