Враг моего врага. «Песец» - Натали Р.

такие же мохнатые розовые тапки и пошлепала на кухню. Айцтрана сидела на диване перед вазочкой с фруктами и пустым бокалом; рядом, плечом к плечу, расположился пожилой блондин Керн, потягивая темный мутноватый сок. Хелена никак не могла понять, спят ли они вместе, или Керн – просто мужик в доме на период отсутствия Мрланка, одновременно телохранитель, работник и добрый дядюшка. Или Айцтрана спит с его сыном Реттелом? У шшерцев не принято скучать, пока супруга рядом нет. Это немного смущало Хелену; с другой стороны, будь не так, она не оказалась бы в объятиях адмирала Мрланка и не попала бы в Рай. А может, Айцтрана ни с кем не спит. Круглый животик придавал тонкой шитанн легкую неловкость и очаровательную беспомощность. Женщина и мужчина не разговаривали, просто сидели молча, прижавшись плечами и думая каждый о своем – или даже не думая ни о чем, кто поручится за кетреййи? Беременным это порой нужно, объясняла Айцтрана – побыть наедине со Вселенной, оперевшись на чье-нибудь плечо, как на якорь в этом мире.

Хелена плеснула себе в бокал реттихи и невольно привлекла внимание Айцтраны, нарушив ее единение со Вселенной. Она посмотрела на шитанн чуть виновато:

– Налить вам реттихи, хирра Айцтрана?

Она покачала головой.

– Лучше простой воды.

С беременной не угадаешь, чего ей захочется, чего потребует организм в данный момент.

– Дядя Керн, а ты будешь?

Он допил свой сок и протянул ей стакан. Хелена сполоснула посуду, налила для шитанн воду, а кетреййи – реттихи. Пристроилась к Айцтране с другой стороны, забравшись на диван с ногами, осторожно погладила животик. Шитанн тихо засмеялась и обняла ее.

– Милая Хеленна, ты каждый день так рано возвращаешься. Неужели не хочется остаться с каким-нибудь мальчиком подольше?

Хелена пожала плечами. Там были симпатичные ребята, но…

– Я же люблю хирра Мрланка.

– Он далеко, а ты здесь, – напомнила Айцтрана. – Тебе не нравятся поселковые мальчики, с которыми ты танцуешь?

– В общем-то, нравятся, – нерешительно проговорила Хелена. – Они прикольные. И не жадные, угощают меня все время. Только… нечестно ведь с ними целоваться, пока хирра Мрланк не видит.

Айцтрана опять засмеялась.

– Нечестно будет, когда он приедет и увидит, что ты тут без мужчин зачахла. Еще и мне попеняет: мол, держишь девочку взаперти. Хеленна, ты же юная девушка, а не бабушка какая-нибудь. Подумай о себе, а заодно и о тех несчастных юношах, которые тоже хотят ласки.

– Чё, правда можно? – Хелена распахнула глаза.

– Нужно!

Она изумленно покачала головой:

– Папа меня убил бы, – взглянув на вздернутую в шоке бровь Айцтраны, она поправилась: – Ну нет, не в буквальном смысле. Но орал и ругался бы, это точно.

– Ну и отец у тебя, – с осуждением промолвила шитанн, не веря до конца, что папа может быть так суров к дочери.

– Он хороший! – Хелена встала на защиту. – Мой папа – самый лучший на свете. Просто у нас другие правила. У нас так не поступают, хирра Айцтрана, а если поступают, то это плохо. А хотите фильм посмотреть? – оживилась Хелена. – Про девушку, у которой жених в армии, а она стала с другими гулять. У меня на ноутбуке есть.

– На вашем земном языке? – слабо улыбнулась Айцтрана. – Я же ничего не пойму.

– А я переведу! И Керн пусть посмотрит. Дядя Керн, будешь смотреть кино про девушку?

Кетреййи с готовностью кивнул. Чего бы не развлечься, фильм не посмотреть? Хелена спрыгнула с дивана и помчалась за ноутбуком, теряя тапочки.

Клара всхлипнула и зажгла сигарету. Прямо в медблоке, присев у вытяжки. Плевать. Если не курить, как жить вообще? Работать, улыбаться через силу, говорить раненым ободряющие слова.

Она не думала, что будет так плохо. Кто он ей? Так, попутчик на несколько месяцев жизни, неведомо как прокравшийся под ее броню. Вампир, превыше всех ее достоинств ценивший кровь первой группы. Бессовестный бабник, не желавший отказываться от других женщин. Да нет, не в этом дело. Все равно она таяла от одного его прикосновения, а он безропотно терпел все ее выходки.

Просто в глубине души она не верила, что он может погибнуть. Он прошел четыре года войны, которых не было у землян, он пережил гъдеанский плен. Он был опытен, закален, хладнокровен, а в священном безумии – смертоносен и нечеловечески быстр. Вампира вообще нелегко убить, об этом говорилось во всех известных легендах. Правда, там говорилось и о том, что вампиры боятся чеснока… Как бы не так, она однажды склянку с димедролом об его голову разбила, когда он нажрался чеснока с десантниками и полез целоваться. Наверняка этому сочинителю легенд попались какие-нибудь вампиры-аллергики. Либо утонченные натуры, хорошо сознающие, что чеснок сильно уменьшит их шансы на интим. Но она не размышляла, насколько врут легенды. Она вообще не задумывалась на эту тему. Не ожидала, что Аддарекх погибнет, вот и все. А он взял и погиб.

Он остался лежать где-то там, на этой мерзкой планете, совершенно не нужной ни ему, ни Земле. Клара упрекнула тех, что вернулись: мол, могли бы привезти тело. Десантники увиливали от ответа, отводили глаза. Епископ сказал, что Аддарекх сам так захотел. Странное, нелогичное желание. Если только его не изуродовало так, что смотреть больно – тогда да. Она хрустнула кистью, сдержав рыдание.

Ну почему он?!

Было известно, что Аддарекх убил бесовское отродье, выползшее из пещер. Благодаря ему подтвердилось предположение, что ультрафиолет смертелен для гъдеанской нечисти, и десантники осматривали и готовили к бою кварцевые излучатели, позабытые с тех пор, как был подписан договор с Раем. Он спас Вилиса своей смертью, не дал темной мрази раздавить его душу окончательно. Сейчас парень напоминал тряпичную куклу, ему предстояло длительное лечение, но он поправится – может, даже станет прежним, веселым и язвительным здоровяком, а седина у блондинов почти не видна.

Гржельчик собирался представить Аддарекха к награде. Зачем ему теперь награда? Иоанн Фердинанд, которого он назначил своим наследником, с благодарностью взял деньги, но медаль оставил – мол, недостойно дворянина собирать чужие награды, надо заслужить собственные. Вот сиди теперь, смотри на эту медаль и плачь. Медаль есть, а его нет. Ни прядки белых шелковистых волос, ни фото – ничего. А может, и к лучшему. Хельмут нашел бы фотографию, принялся бы ездить по мозгам – кто, да что… Кому ее показывать? Детям, которых у них нет и в принципе быть не могло?

Клара вдруг подумала о ребенке. Ей бы очень не хотелось умереть вот так, зная, что после тебя никого не осталось. И нельзя тянуть с этим бесконечно. Не ждать же до пенсии, с годами здоровья и сил не прибавится. Пора. Вот Хельмут обрадуется… А служба – гори она огнем. Будет возможность, потом вернется.

Смерть Аддарекха изменила