Прячься - Джейсон Пинтер

систему. Но теперь это осталось позади. Теперь она хотела понять все и вся.

О нем.

Харвуде Грине.

Человеке, разбившем их жизнь вдребезги, а после вышедшем сухим из воды.

Она штудировала книги, жонглировала гирями и искала ответы, хотя и знала, что вряд ли их найдет.

Каждая тренировка с Майрой продолжалась три часа с пятнадцатиминутной передышкой, чтобы попить воды. После первого занятия Майра даровала Рейчел прозвище Костоломка. Рейчел улыбнулась, а потом ее вывернуло в ведро. К исходу третьего часа ей казалось, что все внутренности обратились в кисель. Теперь же пятнадцатиминутная пауза доставляла только досаду. Передышки для размазней. А она как гранит.

Порой Майра задерживалась после занятий, чтобы тоже поупражняться. Однажды вечером Рейчел набралась храбрости спросить у Майры, можно ли ей остаться допоздна и поработать рядышком. Майра снизошла. Они молотили мешок, пока руки не онемели, делали берпи[51], пока не затряслись колени. Придя домой с получасовым опозданием, чтобы отпустить няню, Рейчел ощутила лишь слабый намек на угрызения совести.

Но, какое бы моральное удовлетворение ни приносило укрепление тела после двух детей и многих лет небрежения, она задерживалась еще и потому, что хотела знать о Майре больше — нуждалась в этом. Почему эта женщина посвящает три вечера в неделю обучению самообороне целой группы чужаков? Но как поднять тему, Рейчел даже не представляла. Майра дала ясно понять, что частная жизнь неприкосновенна. И рисковать, пересекая эту черту, Рейчел не хотела.

Они вместе работали, но почти не разговаривали. Рейчел держала тяжелый мешок, пока Майра осыпала его ударами. Майра держала Рейчел за лодыжки, пока та поднимала туловище из положения лежа раз за разом, укрепляя мышцы, помогавшие вырастить двоих восхитительных детей.

К исходу того ясного осеннего дня Рейчел и Майра закончили свои тренировки, протерли оборудование и снаряжение и покинули зал одновременно. Воздух теребил легкий ветерок, приятно холодивший усталые мышцы Рейчел. Майра шагала быстро, и Рейчел было нелегко за ней поспевать.

Зал расположился не в самом хорошем районе, но обычно занятия заканчивались достаточно рано, когда солнце еще не село, и ученики чувствовали себя в безопасности, идя к своим машинам или дожидаясь такси. Но, поскольку обе задержались после занятий еще на час, закатный горизонт уже померк до жженой охры. Сумерки опускались на город мягким покрывалом.

Они шагали молча. Майру такой расклад, похоже, устраивал. Рейчел — нет. Не зная, как перескочить пропасть безмолвия, она просто ринулась вперед очертя голову.

— А… куда ты направляешься после занятий? — выпалила Рейчел, тут же раскаявшись в этом.

Повернувшись к ней, Майра рассмеялась:

— И долго ты дожидалась, чтобы задать мне личный вопрос, блондиночка?

— Прилично. Очень прилично.

— Ага, так я и думала. Я направляюсь домой. У меня есть сын и муж, а если повезет, смогу еще и телик посмотреть, прежде чем отрублюсь.

Они продолжали шагать. Рейчел помалкивала. Она и так уже получила информации больше, чем за год тренировок с Майрой. Муж? Сын? Она смотрит телевизор?!

Рейчел подыскивала вопрос вдогонку, но втуне.

— Что, не думала, что у меня есть личная жизнь? Может, я и зануда, но не настолько же!

— Я не думала, что ты зануда, — запротестовала Рейчел.

— Что ж, спасибо, блондиночка.

— Сколько твоему сыну? — спросила Рейчел. Не слишком ли далеко она зашла?

— Четырнадцать, — ответила Майра. — Да знаю, знаю. Рано обзавелась. Встретила своего бывшего на первом курсе колледжа. Обрюхатил меня перед выпуском. А еще через два года этот выхлоп земли свалил. К счастью, оставив мне свою лучшую часть. Не считая спермы, не стоил и выеденного яйца.

— Можно посмотреть фото твоего мальчика? — поинтересовалась Рейчел. Каждый вопрос казался чудовищным вторжением, попранием тренировочной омерты. Но Майра без колебаний достала из рюкзака сотовый телефон, открыла галерею и повернула экраном к Рейчел.

На фото Майра обнимала за шею очаровательного юношу. Темно-русые волосы, голубые глаза и счастливая белозубая улыбка человека, только-только избавившегося от брекетов. Глаза Майры искрились радостью.

— Его зовут Бен, — сообщила Майра. — И он любовь всей моей жизни. Даже мой муж знает это.

— Он красавец, — заметила Рейчел. — Я рада за тебя.

— Мужу потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть. Мы поженились, когда нам обоим было тридцать. Большинство мужиков в этом возрасте жениться на бабах с детьми не рвутся. Довольствуются ролью свободных игроков и перепихоном или хотят завести собственную семью с чистого лета. Непросто встречаться с одинокой мамочкой, когда тебе за двадцать. Но когда Хавьер познакомился с моим Беном… клянусь, может статься, что сейчас он уже любит паренька крепче, чем я. Ну а как на твой счет, блондиночка?

Этот вопрос застал Рейчел врасплох. Снедаемая любопытством о жизни Майры, она даже и не помышляла, что кому-то захочется знать о ее собственной жизни.

— Я… не знаю, что сказать.

— Правда? И все? Да брось, Костоломка. Дети?

— Двое. Восемь и три.

— Умные?

— Не по годам. Сын — он старший — запоминает все с лету. Читает запоем. Обожает фэнтези. Если в книге есть дракон или волшебник, непременно прочтет. А дочурка может слушать вечно. Просто сидит в полном трансе. Даже собственные сказочки сочиняет. Вполне представляю, как в один прекрасный день она начнет писать книги.

— Очаровательно, — улыбнулась Майра. — У тебя есть… кто-нибудь в жизни? Кто-то, кому можно напинать по голеням, кроме меня?

Рейчел потупилась. В душе снова забурлили вина, страх, стыд и гнев.

— Был. И его у меня