Простая милость - Уильям Кент Крюгер

Никто не сумел объяснить, из-за чего. Вы не знаете?

— Понятия не имею.

— Может быть, из-за ребенка, который сильно усложнил бы жизнь обоим?

— Не знаю, шериф.

— Ваш сын сказал, что Карл нравился Ариэли гораздо больше, чем Ариэль Карлу.

— Не знаю, с чего он взял.

— А ваша жена?

Отец ответил не сразу. Я взглянул на Джейка и даже в темноте разглядел, что его лицо покраснело, и он вцепился в вентиляционный канал, будто в лошадь, которая вот-вот ускачет.

— Я с ней поговорю, — наконец ответил отец.

— Я пришел к вам первому, мистер Драм. Теперь я поговорю с Карлом Брандтом. А потом с вашей женой — разумеется, после того, как вы расскажете ей все, что я рассказал вам. Она будет дома?

— Я позабочусь, чтобы была.

— Спасибо.

Стулья поочередно шаркнули по полу, половицы шумно прогнулись под весом проходящих мужчин, и больше наверху не раздалось ни звука. В подвале стояла гнетущая тишина. И в этой тишине Джейк вдруг пробормотал удивленно и озлобленно:

— К-К-К-Карл.

26

Отец покинул церковь и вернулся домой. Не найдя нас, он вышел на веранду. Задул юго-западный ветер, нагоняя густые тучи цвета копоти. Отец видел, как мы выходили с церковной парковки под этим гнетущим небом, и с беспокойством взглянул на нас.

— Мы искали Гаса, — соврал я с удивительной легкостью. Джейк не пытался мне противоречить.

— Я съезжу к Эмилю Брандту, — сказал отец.

— Можно нам тоже?

— Вы оба остаетесь. — Сразу стало ясно, что возражать бесполезно. — Подождите Лиз. Она скоро приедет и приготовит вам поесть.

— Ты вернешься к обеду? — спросил я. — А мама?

— Не знаю, — резко ответил он. — Посмотрим.

Он поспешил к "паккарду", задом выехал с подъездной аллеи и умчался по Тайлер-стрит. Как только он уехал, я спрыгнул с крыльца и направился к реке. Не спрашивая, куда мы идем, Джейк побежал следом.

Под чугунно-черным небом река Миннесота потемнела, словно старая кровь. Я бежал вдоль кромки воды, продираясь сквозь кустарник, не обращая внимания на вязкую грязь и по возможности стараясь держаться песчаных отмелей, на которых можно было прибавить ходу. Позади я слышал отчаянное сопение Джейка и где-то в глубине души понимал, что он изо всех сил пытается не отставать, но мысли мои были заняты чем-то гораздо более важным, к тому же Джейк не жаловался.

Мы выбрались на узкую тропку, которая вела мимо тополей, через железнодорожные пути и вверх по склону, к старой ферме Эмиля и Лизы Брандтов. У калитки в деревянной изгороди, окружавшей владение Брандтов, мы остановились. Джейк согнулся, переводя дыхание, и я испугался, что его вырвет. Когда он отдышался, я подумал, что он будет, как обычно, упрекать меня, но вместо этого он спросил:

— Что теперь?

Обо многом произошедшем я узнавал благодаря хитрости, благодаря решеткам отопления и вентиляционным каналам, а также моему любопытству и способности слиться со стеной, словно тень, или притаиться за дверью, словно муха. Я хотел знать все, что знали взрослые, и что они думали, и считал совершенно неправильным пребывать в неведении, будто дитя. Я был уже не ребенок, да и Джейк тоже.

Я взглянул на огород, возделанный Лизой Бравдт и расширенный с нашей помощью. Позади большого открытого двора стоял дом. Мысль у меня была такая: побыстрее прошмыгнуть к дому, тихонько обойти его и спрятаться под открытым окном гостиной, откуда мы наверняка услышим все, о чем там говорят. Если быть порасторопнее и поосторожнее, то в успехе можно было не сомневаться.

Я снял щеколду и уже собирался войти в калитку, когда задняя дверь дома открылась, и оттуда вихрем вылетела Лиза Бравдт. Она была одета в джинсы и футболку, а ее руки гневно взмывали в воздух, жестами выражая слова, которые она не могла произнести. Она поспешила через двор к садовому сараю — настолько охваченная яростью, что не заметила нас, — и скрылась внутри.

— Что нам делать? — шепнул Джейк.

Я посмотрел на дом и решил, что если мы рванем к нему немедленно, то успеем раньше, чем Лиза выйдет из сарая.

— Вперед, — сказал я и побежал.

Это оказалось не самым лучшим планом, пришедшим мне в голову.

До границы огорода оставалось всего несколько широких шагов, когда за спиной у нас раздался зловещий вопль. Такой жуткий, что я с радостью припустил бы еще быстрее, но Джейк остановился как вкопанный и обернулся. Я тоже с неохотой обернулся, готовый лицом к лицу встретиться с ужасным призраком — Лизой Брандт. В правой руке она держала садовую вилку с кривыми зубьями и угрожающе размахивала ею в нашу сторону, так что казалось, будто у нее выросли когти. Я не сомневался, что она готова ринуться в бой.

Однако, увидев Джейка, Лиза мгновенно переменилась. Она кинулась к нему, принялась жестикулировать и тараторить какие-то маловразумительные слова. Она махала своей садовой вилкой в сторону дома, я смотрел на нее и не понимал, что она собирается делать: нападать на кого-то или расплакаться?

Наконец она расплакалась. В первый и последний раз я видел Лизу Брандт в слезах. И в первый и последний раз я видел кое-что еще. Лиза Брандт, которая приходила в бешенство, когда до нее дотрагивались, теперь плакала в объятиях моего брата.

— Она расстроена тем, что после смерти Ариэли Эмиль не обращает на нее внимания, — пояснил Джейк. — Он постоянно уходил к нам, а сегодня мама целый день у него, и Лизе кажется, будто она лишилась и своего брата, и своего дома.

Я ничего не разобрал из ее тирады, но Джейк каким-то образом понял все.

Наконец Лиза вырвалась из его объятий, словно бы осознав, что дала слабину, и Джейк спросил:

— Ты собиралась работать в саду? Мы можем помочь?

Она протянула ему садовую вилку, и, хотя по-прежнему не улыбалась, выглядела уже гораздо счастливее.

Я стоял под угрюмым небом, смотрел в сторону дома и понимал — все мои надежды услышать, что происходит внутри, рухнули.