Лучинушка - Ольга Дмитриевна Конаева

отошел, и теперь в сейфе лежит только то, что принадлежит мне, а теперь и вам.

– Но вы всё равно чего – то опасаетесь.

– Причины опасаться есть у каждого, потому что охотников за чужим добром хватало во все времена.

– А прислуга? В ней вы уверенны?

– Уверенным до конца нельзя быть ни в ком. Но что делать, если без неё не обойтись?

– Ну готовить я могла бы и сама, а убираться может Родя. Кстати, у Софьи Николаевны он делал это с большим удовольствием.

– О том, чтобы моя жена готовила, убирала, стирала и гладила не может быть и речи.

– А что в этом странного? – удивилась Стеша, – Приготовить на четверых нетрудно.

– Я сказал «нет». Ваше дело заниматься музыкой. Я знаю, что у вас талант и не позволю зарывать его в землю. То же самое скажу и о вашем брате. Человек должен заниматься тем, что доставляет ему радость. Я знаю, что впереди у вас счастливое будущее и иногда сожалею, что связал вам руки. Человек вообще существо эгоистичное, и я тоже не исключение, но это ненадолго. После моего ухода вы будете вольны жить так, как посчитаете нужным, а пока занимайтесь, развивайтесь и не отказывайте себе ни в чём. Так что экономить на прислуге мы не станем.

– А что вы скажете о Распутине? – спросила Стеша.

Этот огромный, сутулый человек, немногим моложе Адама Викентьевича, с некогда чёрными и кудрявыми, теперь поседевшими длинными волосами, завязанными в хвостик, и пронизывающим взглядом чёрных глаз, прячущихся под густыми нависшими бровями, почему – то навевал на неё ужас. Каждый раз, заходя на кухню и видя его с косынкой на голове, с огромным ножом в руках, рубящим мясо или капусту, она представляла его пиратом или членом разбойничьей шайки.

– О Распутине? Он вам чем – то не нравится? Одно ваше слово, и я его заменю.

– Нет – нет, я ни в коем случае не хочу, чтобы из – за меня кто – то пострадал. Просто у него такой суровый взгляд… И Нерон… Почему он так его не любит?

– Нерон? Нерон слишком любит мою матушку, чтобы допустить к ней такое чудо, как Распутин. Конечно, заменить его можно, но придёт кто – то другой, и мы снова будем сомневаться.

– Когда – то я думала, что богатство даёт человеку счастье и свободу, а теперь вижу, что это совсем не так. Тогда зачем оно нужно?

– Наверное, для уверенности в завтрашнем дне, а скорее всего для самоутверждения. Главное, чтобы оно не стало единственной самоцелью, иначе оно же тебя и проглотит.

Свой брак они продолжали хранить в тайне, так же, как и тот факт, что она является обладательницей графского титула.

– Вы напрасно стараетесь это скрывать, моя дорогая.– пытался уговаривать Адам Викентьевич, – Эти люди должен знать, кто вы есть на самом деле. За ваш титул они будут ценить вас гораздо больше, чем за все прекрасные человеческие качества, которыми вы обладаете. Они всегда завидуют тем, у кого есть что-то, чего они не смогут купить ни за какие деньги. Господь старался вложить в них душу такую же, как у каждого из нас, но дьявол, стоявший за его спиной, исхитрился добавить в неё гордыни и тщеславия, и ничего тут не попишешь.

– Не для того ли вы, мой друг, и придумали этот фарс с нашим браком, чтобы они вам завидовали? – возмутилась Стеша.

– Нет, моя милая, вы ошибаетесь. Хотя, в чём – то вы всё – таки правы. В некотором роде это является моей маленькой местью за то, что они принимали меня в своё общество не потому, что считали равным и уважали за мой талант и труд, а потому, что я мог сделать для них то, чего нет у других. Вы не представляете, как они мне надоели со своей спесью.

Но что поделать, с хорошими людьми мне приходилось общаться нечасто, потому что по причине бедности золото и бриллианты им недоступны, а я ничего другого делать не умел. Именно поэтому я и просил вашей руки, чтоб хотя бы последние дни своей жизни провести с человеком, который, подобно роднику с чистейшей водой, способен омыть мою душу, исковерканную общением с так называемым высшим обществом.

– Они будут думать, что вы купили меня как вещь, которой нет ни у кого.

– Пускай себе думают, что хотят, но мы – то с вами знаем, что это не так. Не я вас купил, а вы меня. Будь вы хоть трижды графиней, мне было бы глубоко безразлично, если бы вы не обладали теми качествами, которые я ценю больше всего на свете.

– И всё – таки нет. Давайте подождём.

Между тем его состояние ухудшалось с каждым днём. Он старался скрывать это от матери, делать бодрый вид, почаще шутить и улыбаться, но, возвращаясь в свою комнату, падал на кровать без сил. Однажды Стеша, глядя на его измученное лицо, сказала.

– Адам Викентьевич, вам очень тяжело ходить. Может быть, купим для вас коляску?

– Коляску? И как вы себе представляете меня в коляске? А главное, что скажет моя мама? Она же сразу догадается, что со мной не всё в порядке.

– А вы уверены в том, что она до сих пор ни о чём не догадывается?

– Надеюсь.

– Я думаю, это не так. Материнское сердце не обманешь.

– Нет, знай она о моей болезни, она вела бы себя совсем по – другому.

– Возможно, вы правы. А если мы скажем, что вы подвернули ногу и не можете ходить? Конечно, лгать не хорошо, но ведь мы делаем это постоянно, скрывая истинное положение дел. Зато мы могли бы гулять все вместе. Родька катал бы вашу маму, а я вас.

– Молодая жена с мужем инвалидом, хорошенькая была бы картина… – проворчал Адам Викентьевич.

– Кому какое до этого дело? Завтра же заказываю для вас коляску и не вздумайте мне возражать.

Глава 13

Их особняк стоял на склоне небольшого холма, на краю элитного посёлка, а участок, огороженный высоким забором, сразу же за ним переходил в лес. Со второго этажа были видны лишь крыши соседних домов. Встречаться с соседями приходилось довольно редко, их общение ограничивалось в основном краткими приветствиями. Каждый был занят своими делами.

Стеша большую часть времени проводила с Адамом Викентьевичем, за беседами или читая вслух. Родька скучал в этом огромном доме, подавлявшем непривычной для него роскошью. Единственным, что его спасало от тоски, были картины. Он подолгу их рассматривал, затем шел в свой любимый уголок, эркер на втором этаже, и, глядя на раскинувшееся внизу озеро и окружавший его лес, играл на флейте.

Раньше прогулки на свежем воздухе с Сарой Вульфовной входили в обязанность горничной Кати. В последнее