У Ромео был пистолет - Диана Лилит

– Давай без лишних слов.

В следующее мгновенье в комнате появляется Джетро. От него пахнет тяжелым одеколоном, а взгляд подведенных глаз уверенно блуждает по нежно-розовым стенам. Дверь он с шумом закрывает своей тростью, после чего они остаются наедине.

Даника нервничает. Ей нечего сказать, даже страшно смотреть на того, кого она так долго обманывала. Смущенно прижав к себе колени, она разглядывает пол и книги, валяющиеся рядом с кроватью.

– Даже не попросишь меня свалить? – ухмыляется Джетро.

Даника отрицательно качает головой. Игнорируя ее замкнутость, Крайт медленно обходит комнату, с нескрываемым интересом вглядываясь в каждый предмет. За все время, что они провели вместе с Даникой, он никогда не видел ее комнату и не бывал на пороге ее дома. Здесь он словно заново узнает девушку, которую любит всем сердцем, но боится показать это. Его внимание привлекают фигурки фарфоровых ангелов и кресты, который он сам ей подарил, когда после страшной аварии на всю их семью обрушилась ненависть горожан. Именно так и начались их долгие и болезненные отношения. Джетро часто видел тихую, бледную девушку, которая в одиночестве слонялась по улицам, где обычно собирались люди его общества: грязные готы, дети никому не нужных субкультур и прочие не понятые миром подростки. Джетро дарил ей цветы, конфеты, коллекционные сборники Эдгара Аллана По и прочие милые вещи, которые давали Данике понять, что она не одинока и заслуживает быть счастливой.

Ему она казалась раненым ангелом, а на деле она – коварный дьявол, который так спокойно надел на себя маску невинной жертвы.

– Поверить не могу, что ты хранишь весь этот хлам… – шепчет Джетро. Сердце его бьется сильнее, когда Даника встает с кровати и вытаскивает из-под нее небольшую черную шкатулку с позолоченным замочком в виде сердца. Ключ от нее висит над кроватью.

– Открой, – говорит она и вручает ему изысканную вещь.

Крайт прислоняет трость к стене и берет шкатулку. Когда он открывает ее, его бледные холодные руки едва заметно дрожат.

– Это мои письма? – Он бережно перебирает листки, исписанные чернилами. Там же лежат их совместные фотографии, сделанные в стиле ранних готических работ Евы Ионеско[9].

– Я храню все это, потому что в свое время именно ты помог мне справиться с тем, что произошло. Ты был рядом, ты был искренним, а для меня это было так важно, – хрипло говорит Даника.

В комнате воцаряется тишина. Им неловко от того, насколько слащаво со стороны они выглядят.

– Думаю, ты представляешь, как я злился первое время, – говорит Джетро с печальной улыбкой на лице. Так люди улыбаются, когда стараются скрыть боль.

Он забыл о просьбе Леона, о Ривере и обо всем, что разрушило их хрупкие отношения.

– И я до сих пор не могу переступить через все, что произошло между нами. Черт, – он снова болезненно смеется, – чувствую себя героем какой-то мерзкой мелодрамы. Я же никогда не был в серьезных отношениях, поэтому для меня все это в новинку. Так неприятно, кто бы знал.

– Я знаю, Джетро. Я все знаю, – отвечает Даника, присаживаясь обратно на кровать.

– Но ничего вечного не бывает, да?

– Да, абсолютно ничего.

– Все пройдет.

– Конечно.

Он садится рядом и смотрит на нее.

– Ты любишь того парня с эпилепсией? Единственного выжившего в той аварии? – тихо спрашивает он, но в голосе нет никаких эмоций.

– Да. Я хотела скрасить его одиночество и просто дружить с ним. Я не думала, что так получится, – признается Даника.

– Леон так не хочет, чтобы вы вообще общались, что даже мне теперь рад.

– Знаю.

– И что ты будешь делать? – интересуется Джетро.

– Ничего. Совершенно ничего.

– Оставишь все как есть?

– А что еще мне делать? Леон и его дружки избили Ривера, я без понятия, что с ним сейчас. Все мои попытки связаться он игнорирует или не может ответить. Скорее всего, он ненавидит меня. Я устала пытаться, оттого что каждый настроен против меня, особенно после тех фотографий. Ты же видел все это…

– Да. – при упоминании о фотографиях Джетро слегка теряется. Ему не хочется возвращаться в тот день, когда ему впервые пришло сообщение со ссылкой на компромат.

– В общем, моя жизнь – это сплошное разочарование. – Даника отворачивается к окну и больше не произносит ни слова.

– Ты плачешь?

– Нет, – спокойно отвечает она. Даника почти никогда не плакала.

– Я так и думал…

Еще несколько минут они сидят в полнейшей тишине.

– Ну что, отвезти тебя к нему?

Даника удивленно смотрит на Джетро.

– Как ты себе представляешь это?

– Спокойно. Скажу, что забираю тебя на свидание. Я обещал твоему брату отвлечь тебя. Но сделаю все наоборот, – горько улыбается он, моментально оказавшись в объятиях Даники.

Глава тридцать девятая

Красное сияние уходящего солнца заливает весь город. Пролетающие мимо дорожные знаки растворяются на фоне розоватого вечернего неба, которое через час станет фиолетовым, словно там, наверху, вместо облаков и бездны – огромные лавандовые поля.

Даника осторожно ведет машину Джетро. Сам он за руль почти никогда не садится. Он нервно сжимает трость и то и дело поправляет длинные волосы, стараясь не смотреть вперед.

– Все хорошо? – спрашивает Даника.

– Да, как всегда, немного укачало, – пожимает плечами Джетро и устало закатывает глаза.

Нет, ему вовсе не нравится то, что он делает. К черту Леона и его слезные просьбы, когда дело идет о ревности, которую Крайт не в состоянии похоронить в черных розах, оплетающих его опустошенную душу, словно забытую могилу. Каждую минуту ему хочется заставить Данику развернуть машину и поехать обратно. Только не в ее неуютный особняк, а в его мрачное имение. Там бы они мирно покурили опиум, повалялись в обнимку на бархатных подушках, посмотрели его любимые ужастики, а вечером выбрались в бар или тату-салон. И самым ужасным было осознание, что этому не бывать уже никогда. Им движет предчувствие, что он поступает абсолютно правильно. Нет ничего на свете