У Ромео был пистолет - Диана Лилит

толком не успевает сообразить, что к чему.

Один из парней хватает Данику за плечи, а другой толкает Ривера обратно на землю.

– Тебе лучше не сопротивляться – или я буду стрелять! – друг Леона направляет револьвер в сторону Ривера и палит в землю, явно желая его запугать.

Даника старается вырваться, но все тщетно. Один из парней заламывает ей руки за спину, и она не может двигаться.

– Леон, зачем ты делаешь это? – кричит Даника брату, который надменно наблюдает за происходящим. Он игнорирует ее.

Ривер пытается отползти подальше, но тело немеет и не слушается его. Бледные ладони скользят по сырой траве, он не может даже встать на ноги. Незнакомый парень продолжает стрелять.

– Прекрати! – кричит Даника, срывая голос. Теперь он больше напоминает хриплый шепот.

Еще один парень подходит ближе к Риверу, хватает его за волосы и тащит по земле. Ривер пытается расцарапать ему руки или хотя бы отцепить от волос, но сил нет. Он слабо сопротивляется, пока остальные не начинают избивать его.

Леон наконец-то подходит к сестре.

– Знаю: то, что мы делаем, – жестоко и неправильно, но другого выхода нет. Пойми, Даника, вы не должны друг друга видеть. Это для твоего же блага. Ты заигралась в хорошую девочку. Хватит лгать. Я же твою душу спасти пытаюсь, ты мне спасибо за это скажешь, – убедительно шепчет он, стараясь, чтобы никто, кроме нее, не услышал его слов.

– Это мой выбор Леон, моя проблема. Прекрати весь этот хаос сейчас же, он же, блин, живой! – зло отвечает Даника. В этот момент ей искренне хочется, чтобы на месте Ривера оказался ее брат. Она бы лично выбила из него всю дурь.

Но Леон отрицательно качает головой и дает знак своему другу тащить ее в машину.

С каждым новым ударом в Ривере растет злость. Он словно питается их жестокостью и начинает сопротивляться изо всех сил. Только трудно одержать победу, когда на тебя нападают обезумевшей стаей. Трудно выйти победителем, когда физически ты куда слабее, чем те, кто тебя бьет.

Наконец Леон понимает, что так далеко заходить нельзя: он может попросту искалечить Ривера до коматозного состояния.

– Хватит, – говорит он, подойдя ближе к окровавленному Аккерману.

Ривер задыхается и прижимает к разбитой губе холодную ладонь. Леон берет его за подбородок, вглядываясь в его странные глаза. Карий глаз полон жизни, а голубой – пуст и холоден, словно стекло.

– Запомни раз и навсегда: с моей сестрой тебе не по пути. Вы слишком разные, чтобы быть вместе. Она заслуживает большего. Будь добр, никогда не приближайся к ней. Ну а если ослушаешься – умрешь, – шепчет Леон, а после стреляет в небо, заставляя Ривера зажмурить глаза от внезапного хлопка.

Давно он не чувствовал себя настолько унизительно. Они бросают его лежать на сырой, холодной земле, в крови и грязи, а стая птиц все кружит над ним. Кажется, они только и ждут, когда можно заклевать его до смерти, закончить то, что начал Леон с друзьями.

Но смех мажоров и крик птиц вскоре утихают, оставляя после себя тихий, прохладный ветер, который бережно, словно успокаивая, перебирает волосы Ривера. Черная краска смылась, обнажив светлый цвет корней. Траур будто отступил, с Даникой Ривер даже забыл о том, что ему нужно регулярно красить волосы. Шелест ветра постепенно превращается в столь знакомый шепот. Это его мать снова пришла просить о мести.

Ривер закрывает уши и начинает напевать какую-то мелодию, лишь бы не слышать ее голоса. Глаза его закрыты, он сворачивается в клубок, стараясь выкинуть ненужные мысли из головы и абстрагироваться от всего, что приносит ему боль. Он хочет раствориться в этой траве и грязи, исчезнуть навсегда, и пусть вороны доклюют его плоть.

Даника трясется от ярости, но как бы она ни сопротивлялась, ей не справиться с четырьмя парнями. Она кричит на Леона, обзывает его, но он игнорирует ее, стараясь не смотреть в глаза. Ему стыдно. Но не перед Даникой, а перед Ривером. Он и тогда осознавал весь ужас затеи, но сейчас ему особенно неприятно. Леон мысленно успокаивает себя.

С ним ничего не случится.

Зато теперь все встанет на свои места.

Он быстро забудет Данику.

Злость пройдет, ничто не вечно.

Вскоре они подъезжают к особняку. От мыслей о родителях Данику бросает в дрожь. Они, конечно, далеки от авторитета, но ей стыдно за случившееся, ведь никто в доме не отнесется к ней с пониманием. Даже самый близкий ей человек, Леон, не попытался понять свою сестру.

– Я не пойду туда, – взволнованно говорит она. – Леон, слышишь? Я не пойду домой!

Паника возрастает. Ладони сжимаются в кулаки. Ни под каким предлогом она не собирается заходить домой.

Леон устало вздыхает. Его друзья крепко держат Данику с обеих сторон, не давая ей двигаться.

– Ты сам хоть понимаешь, что делаешь? Что родители скажут?! Они же видели эти ублюдские фотографии и видео! – Даника больше не скрывает слез.

– И что теперь? По-твоему, им нужно отказаться от тебя, выгнать из дома? Ты уже не маленькая, а от подобной ситуации не застрахован никто! Даника, тебе нужно вернуться. Не разрушай нашу семью до конца, – хрипит Леон, протягивая к ней руку.

Словно в истерическом припадке она начинает задыхаться от собственных слез. Леон старается разговаривать с ней как можно мягче, но поведение Даники невыносимо. Ему приходится силой вытягивать ее из машины и тащить в дом.

– Просто дай мне уйти! – кричит она, стыдливо натягивая на голову грязный капюшон.

– Нет, ты должна остаться здесь! Хотя бы ради меня, Даника! – Леон сжимает ее плечи и смотрит прямо в глаза. В них читается и мольба. Он словно просит ее о помощи, и это отвлекает ее от навязчивых мыслей сбежать при первой же возможности.

Даника неуверенно пятится в сторону зала. Оттуда ей навстречу выходит мать.

– Мама, я… – не успевает она и слова сказать, как вдруг мать отвешивает ей пощечину, отчего Данику откидывает назад.

Она прикладывает к лицу холодную ладонь и смотрит на мать.

– Чертова тварь!