У Ромео был пистолет - Диана Лилит

Люди в городе на тот момент разделились на два лагеря. Одни утверждали, что погибли все, а другие говорили, что один выжил…

– И что? Я слыхал подобные байки. История про мальчика, который типа попал в реанимацию, но его спасли. Не думаю, что это правда. Очередная легенда в стиле выжившей Анастасии Романовой из царского рода. Знаешь, я тоже почему-то верил в это. Говорят, он инвалидом остался или умом тронулся, после чего его в дурке закрыли, но потом как-то осознал, что все это похоже на сказку. Все же видели вырезки из газет с фотографиями на месте аварии. Эта тачка в железное месиво превратилась. Как там можно было спастись-то? Бред, Леон. Не было там выживших, – отмахивается Джетро.

– Но это так. Я знаю гораздо больше, чем тебе кажется. Да, меня не было на судебных разбирательствах, я пять месяцев вообще из дома не выходил и не касался всей происходящей шумихи вокруг этого, но об этом факте я знал точно: один выжил. – Леон очень хочет, чтобы Джетро наконец поверил его словам.

– Слушай, я, конечно, понимаю, что тебе, видимо, хочется это с кем-то обсудить, но давай ближе к делу… Что тебе нужно? – Джетро раздраженно зевает.

В глазах Леона появляется надежда, что Крайт выслушает его до конца.

– Я же не просто так начал говорить об аварии. Выживший парень и есть тот бармен из клуба, к которому сбежала Даника!

Джетро давится дымом.

– Ты принимал что-то?

– Да нет же, Джетро! Это правда! Я поэтому и пришел к тебе. Как бы это по-идиотски ни звучало, но у моей сестры окончательно крыша поехала. Она знала, кто он. Даника его обманывала, делая вид, что никогда его прежде не видела. Насколько я понимаю, меня он узнал, соответственно, ее – тоже. И в любовь я не верю. Не может человек любить того, кто ему жизнь испортил. В смысле да, это сделал я, но Даника – моя сестра. Он априори не может хорошо к ней относиться. И я переживаю за нее. Она по своей тупости связалась с ним, и теперь мне страшно отпускать ее куда-либо. Даника помешалась на нем.

Джетро еще некоторое время молча смотрит на Леона, переваривая все, что он сказал. Ему сложно поверить в то, что он услышал. Слова Колфилда звучат как очередная сочная сплетня в кругу глупых девушек из частного колледжа. Однако зачем ему врать?

– У меня масса вопросов, но, боюсь, мой мозг взорвется от ответов, поэтому придется повременить. Я-то что должен сделать? – озадаченно спрашивает Джетро.

– Просто поговори с Даникой. Не рассказывай ей о том, что я тебя просил. Сделай вид, что скучаешь и не можешь без нее жить. Просто отвлеки ее, Джетро. Я заплачу тебе, сколько скажешь. – Леон уже не стесняется умолять того, кого буквально пару дней назад презирал и ненавидел.

Джетро откидывается на спинку трона и задумчиво смотрит на камин. Взгляд его тяжелый и осмысленный.

– Сколько тебе нужно?

– Давай обсудим это потом, – отвечает Джетро, даже не смотря на Колфилда.

Леон заметно приободряется.

– Так ты поможешь?

– Да.

– Черт, спасибо. Я…

– Заткнись. Не могу слышать твой противный мажористый голосок. – Джетро старается сохранять свой образ, но видно, что сейчас он не злится на Леона. Все его мысли заняты ситуацией, в которую попала Даника.

– Просто дай знать, когда мне заплатить. Я переведу деньги на твой счет в любое время…

– Все, вали, вали ты уже отсюда… – Крайт раздраженно закатывает глаза, а Леон, словно маленький ребенок, радостно направляется к выходу, позабыв обо всех обидах.

У самого выхода Джетро окликает его.

– Мне не нужны от тебя деньги. Я все еще люблю твою сестру, мудак. – на лице Джетро красуется мальчишеская улыбка.

Леон понимает, что надежда на светлое будущее его грешной и любимой сестры существует.

Глава тридцать восьмая

Стены в комнате становятся темнее и темнее с каждым прожитым днем. Мрак словно поглощает все светлое: нежно-розовые цвета, яркие книги на полках, даже нимфы на картине Уотерхауса стали походить на ведьм, которыми запугивают маленьких детей.

Так играет воображение Даники, которая увядает на глазах, словно роза, заточенная в стеклянную колбу. С каждым часом, проведенным в одиночестве, она ненавидит свою жизнь все больше и больше. И если раньше она просто не могла ничего чувствовать, то теперь растворяется в захлестнувших ее эмоциях.

Ненависть к обществу, к матери, к отцу, к брату, его друзьям. Даника отказалась от общения с близкими, открыто игнорируя их.

Со временем и попытки связаться с Ривером сошли на ноль. Он игнорировал ее так, будто звонков не существовало вовсе.

Множество противоречий съедает Данику изнутри: ее гордость и чувства к Риверу, которые она сама боялась признать. Как-то она сказала ему о том, что, кажется, влюбляется, но тогда это прозвучало до боли нелепо и несерьезно. Тогда он и не воспринял это как что-то настоящее. Да и сама Даника не могла сломать себя, чтобы полностью показать все, что чувствует.

Каждый раз, когда ей приходит новое сообщение на телефон, сердце замирает в надежде на то, что одно из них будет от Ривера. Но нет ничего, кроме анонимных оскорблений. Теперь она даже не может спокойно пойти прогуляться. На улице она встретит тех, кто в тот злополучный день презрительно комментировал фото и видео, сделанные лучшим другом Ривера.

Еще одна загадка: для чего Эмилио понадобилось это? Делал ли он это осознанно или под давлением, была ли у него обида на Ривера или он просто развлекался – неизвестно. Но Даника до сих пор помнит пустоту во взгляде Ривера, когда он сказал ей о том, кто все устроил.

У Даники складывается впечатление, будто бы весь мир против нее и Ривера. Мысль была приторно-трагичной, но иначе эту череду зловещих событий не назовешь.

Рассуждения прерывает осторожный стук в дверь.

– Даника, слушай… – неловко начинает Леон, слегка приоткрыв дверь. – Тут к тебе гости, я…

В один момент его резко отпихивают в сторону: