У Ромео был пистолет - Диана Лилит

Его жизнь налаживается. Ты же сама видишь. Он больше не одинок. У него пропали подростковые повадки красить волосы и проводить время в сомнительных компаниях. Ривер – очень хороший мальчик, и ему нужна постоянная поддержка, которой ты не можешь ему дать. Поэтому чисто из человеческих соображений, пожалуйста, никогда не приходи сюда. Прости, если это прозвучало слишком жестко. – Женщина говорит так мягко, словно перед ней не Даника, а балованый пятилетний ребенок, который нуждается в правильном воспитании. Это еще больше сбивает с мыслей. Она шокированно кивает и возвращается в машину, где ее ждет Джетро.

– Ну что? С ним все нормально?

– Лучше не бывает, – без эмоций отвечает Даника и заводит машину.

– Вы поругались? Что случилось? Кто эта баба? Где психиатр? – Джетро сразу чувствует: что-то не так.

Даника молча следит за дорогой, пока спустя двадцать минут ее руки не начинают дрожать так сильно, что она не может вести машину. Она начинает рыдать.

Джетро пытается успокоить ее, но все тщетно. Он меняется с ней местами и отвозит к себе домой.

– Если у тебя дома увидят, что ты плакала, они опять начнут чморить меня, – объясняет Джетро. – Будет лучше, если ты немного отдохнешь от своей комнаты, где тебя так долго держали.

Джетро решает не беспокоить Данику лишний раз, поэтому оставляет ее одну, а сам отправляется в каминный зал курить опиум.

Лежа на огромной мягкой кровати, Даника не сводит глаз с красочного потолка, украшенного фреской. Ей кажется, что она медленно разлагается изнутри. Закрыв глаза, она вздыхает, а затем какой-то резкий порыв заставляет ее взять телефон и написать Риверу:

Представляю, насколько убого это выглядит, поэтому просто не отвечай. Да и вряд ли на такое можно ответить. Но, кажется, я реально люблю тебя, Ривер. Никогда и никому я не говорила этого прежде. Это унизительно. Чувства всегда казались мне чем-то нелепым, да и сейчас так есть. Я пишу, потому что от этого мне будет легче. В любом случае мы никогда больше не увидимся, так что на этом все.

Отправляя сообщение, Даника плачет, но не столько от разрушенных надежд, сколько от того, как трудно ей искренне признаться кому-то в своих чувствах.

Глава сороковая

В жизни Даники все вернулось на прежние места. Она снова сидит дома, редко выходит из комнаты, иногда общается с Джетро, а ночами смотрит фильмы, чтобы не убивать себя мыслями во время бессонницы. По четыре картины за ночь и около четырех часов сна. Она постепенно приспособилась к такому образу жизни, и вскоре то, что доставляло душевную боль, стало обыденностью. Даника понимает: чтобы излечиться, ей нужно чаще проводить время с людьми, научиться находить общий язык с родителями, которые уже готовы к налаживанию отношений, чаще говорить с братом, который всем сердцем желает ей счастья, быть может, попытаться восстановить прежние отношения с Джетро. Хотя ее устраивает, что их подростковая влюбленность переросла в крепкую дружбу. В эти сложные для нее недели Джетро и впрямь показал себя с лучшей стороны, о которой Даника раньше не подозревала. Спрятав подальше свои чувства, он стал для нее лучшим другом. Она рассказывала ему все, почти все.

Несмотря на то что ей удалось достичь какого-то болезненного и патологического спокойствия, из головы до сих пор не выходит та ночь, когда она встретила нового Ривера, которого она не знала и знать не особо хотела, даже если ее сильно тянуло к нему. Подсознательно она принимала его холодность по отношению к ней, но при этом чувствовала сильную несправедливость от того, что случилось. Ей было страшно и неприятно осознавать свою любовь к этому человеку. Произошла серьезная ошибка: они никогда не должны были встретиться.

Сообщение, которое Даника написала Риверу, он прочел буквально в ту же ночь, но ничего не ответил. Конечно же, Даника до сих пор помнит, как колотилось ее сердце в ожидании слова «просмотрено», а после – в ожидании «печатает сообщение». Чем больше проходило времени, тем меньше оставалось надежды на ответ. Оказалось, что хуже молчания нет ничего. Хотя обычно кажется, что молчание оставляет после себя надежду, что когда-нибудь он все-таки ответит. Пусть через месяц, год или десятилетие. В такие моменты тебя успокаивают любые числа. Ты редко думаешь о бесконечности.

Шли дни, и Даника привыкла к тому, что происходило. А не происходило ровным счетом ничего.

Она чувствовала, что деградирует, а ее парализованная душа погибает. Она ощущала себя так, будто попала во временну́ю петлю. Новый день – словно повторение предыдущего.

В одну из ночей Даника решает разобрать старые вещи на чердаке. Каждая найденная книга, игрушка, картина или украшение погружают ее в приятную ностальгию по беззаботному детству, когда жизнь была такой чистой, а душа – живой. Если отбросить все приятные моменты, связанные с прошлым, то от вещей веет давней смертью. Среди хлама Даника обнаруживает маленький проектор звездного неба. Когда-то, давным-давно, Леон мечтал быть астрономом, и, потакая каждому капризу ребенка, родители купили ему проектор. Его-то Даника и решает перетащить в свою комнату, слегка побаиваясь, что, как только она включит старый проектор, он взорвется прямо у нее на глазах, спалив все вокруг. Но она все же врубает его. Стоит ей выключить свет в своей комнате, как холодный белый потолок превращается в бескрайнее звездное небо. От такого зрелища сердце Даники, впервые после того злополучного дня, бьется быстрее от приятного волнения. Настроив проектор, она падает на мягкую кровать и, забыв обо всем, смотрит на искусственное небо, полное разных созвездий. Даника может назвать каждое. Звезды мягко перемещаются по потолку, имитируя движение Земли, и с каждой секундой Данике кажется, что потолок растворяется в синеве, открывая ее взору реальное небо. Она ощущает странный прилив счастья. Впервые в жизни к ней пришло осознание собственной ничтожности на фоне необъятной Вселенной и ее явлений. Насколько же все в нашем мире мимолетное и хрупкое в сравнении с этим звездным небом. А жизнь человека – лишь взмах крыльев мотылька.

Слезы медленно катятся по щекам Даники, а взгляд пустой и стеклянный. Больше в этой комнате ее нет. Она упорхнула далеко ввысь.

А Ривер, стоящий под окнами ее балкона, завороженно наблюдает за странным