У Ромео был пистолет - Диана Лилит

тебя дойдет, что семья может быть без мужа и отца, ведь ближе собственных детей у тебя никого и никогда не будет! Не вздумай говорить, что начала пить сразу после аварии и судов! Я-то знаю, что именно толкнуло тебя к стакану… Ты узнала, что у отца есть любовница. Все! Конец света! Подумать только… Это стало для тебя большей трагедией, чем сломанная жизнь других людей, чем горе твоих детей…

– Леон, хватит! – кричит мать, не в силах выслушивать всю ту правду, которая как ледяная вода выливается на нее. – Я не могу это слышать! Я не знаю, что делать!

Задыхающийся Леон смотрит на нее, растратив всю свою энергию на поток гнева.

– Я правда сдалась, давным-давно. Да, я слабый человек, я сломалась. Но мне не наплевать на вас. Поверь мне, никого дороже у меня нет, и если бы я только могла что-то исправить! – в заплаканных глазах читается мольба о прощении.

Леон опускает глаза в пол и смотрит на осколки, разбросанные по всей кухне.

– Если бы ты что-то могла… – он горько усмехается, отрицательно качая головой. – Это всего лишь слова… – Последний раз смотрит он в глаза женщине, которую когда-то любил, и покидает дом, громко хлопая дверью.

Через окно она слышит, как заводится двигатель, а затем резкий скрип шин по асфальту.

Леон уехал. Она закрывает лицо ладонями и начинает реветь. На большее она неспособна.

* * *

Красные глаза Ривера источают смертельную усталость. Холодные бледные руки дрожат над стаканом с кофе, взгляд медленно блуждает по столу. Кажется, еще секунда – и он упадет в обморок, настолько он сонный.

– Хочешь, я поведу машину? – спрашивает Даника, охотно откусывая большой кусок от маффина с голубикой. В машине ей удалось немного вздремнуть, плюс кофе с кокосовым сиропом сделал свое дело и взбодрил ее.

Ривер вопросительно поднимает на нее глаза, словно его только что разбудили.

– Я сказала, что могу повести машину, а ты поспишь, – мягко повторяет Даника.

– В этом нет необходимости, я хорошо себя чувствую, – лукавит Ривер, нежно касаясь рукой ее пальцев.

– Ты можешь уснуть за рулем, – пожимает плечами Даника.

В этот момент в голове Ривера резко возникает воспоминание о последних минутах перед тем, как машина его родителей столкнулась с машиной Леона. Вот он сидит слева от своего брата. Светлые волосы, прижатые яркой шапкой, касаются щек, он смотрит на Ская. Тот с тупой улыбкой пялится в экран телефона, глупо хихикает и что-то печатает. Ривер устало вздыхает и опирается головой о стекло. Мать с отцом уже не разговаривают, их пустая болтовня сменилась какой-то песней по радио. Так странно. Он слышит биты, мотив, но не может разобрать ее. Немного хмурится и закрывает глаза. Откроет он их спустя месяц.

А песня продолжает играть. Странная мелодия. За ней он не слышит оглушительного звука столкновения двух машин, не чувствует того, что уже перевернут вниз головой и все его лицо в крови. Музыка продолжается. Она маскирует случившееся. Ривер не реагирует ни на что, он спит. И все, что он видит, – это сон.

Ривер никогда не видел аварии, не видел крови, не видел смерти. Он просто пережил все это вслепую. Слышал песню, что играла в ту ночь по радио.

– Ривер, – тихо окликает его Даника.

Он задумчиво смотрит на нее. Его пальцы отбивают какой-то ритм, а голос хрипло что-то напевает.

– Что это? – озадаченно спрашивает она.

– Не понимаю. Я ничего не понимаю. После той аварии каждую ночь во сне слышу какую-то музыку. Мне снятся мои родные. И всегда эта песня. Она звучит очень тихо. Я знаю ее, но не могу определить, что это за мелодия. – Он погружается в собственные мысли.

– Это странно.

– Да. Думаю, она играла в машине в тот момент, когда все произошло. Поэтому так заела у меня в голове.

Даника тяжело вздыхает и окидывает взглядом людей, сидящих в кафе. Маленький ребенок за соседним столом постоянно тянется розоватыми пухлыми ручонками к матери, которая придерживает коляску и нервно разговаривает по телефону. Двое парней рассматривают дорожную карту на планшете. Девушка с наушниками мятного цвета выбирает книги у кассы. Мальчик лет десяти набивает пакет шоколадными батончиками. Даника думает о том, что никто из этих людей не мыслит о том, что с ними может случиться то, что произошло с Ривером. Какие же все-таки люди хрупкие. Как ненадежна их жизнь.

– Все-таки за рулем буду я, – говорит Даника и смотрит на Ривера.

– Уверена?

– Да.

– Хорошо. Тогда покурим на выходе и можем ехать дальше. – Ривер достает пачку сигарет из рюкзака.

Минут через пятнадцать Даника уже за рулем. Стараясь соблюдать скорость, она гонит машину точно так же, как это делал Ривер. Он беспокойно спит, время от времени вздрагивая.

Он никогда не спал в машине после аварии.

* * *

Леон ходит кругами по галерее в особняке Джетро, который невозмутимо вдыхает дым опиума и хранит молчание.

– Ты просто не понимаешь, что происходит… Это начало гребаного конца! – бесится Леон.

Джетро раздраженно закатывает глаза, не в силах выслушивать это в сотый раз.

– Да оставь ты ее в покое! Сколько уже повторять-то? Это ее выбор! Она любит его, а он любит ее, что еще тебе надо? Когда же до всей вашей семьи уже дойдет, что твои проблемы – не ее проблемы и твои ошибки точно не имеют к ней никакого отношения! – Джетро наполняет бокал коньяком и протягивает его Леону.

Тот делает глоток и морщится от горечи. Он уже давно не употреблял алкоголя.

– На твоем месте я бы порадовался за сестру. Она вырвалась из этой проклятой клетки. Но тебе, кажется, все равно. Ты ненавидел меня, ненавидишь Ривера, хотя он этого не заслуживает, в отличие от тебя. В общем, думаешь только о себе и о своих чувствах. Тебе не нравится человек – ты не даешь нормально общаться с ним Данике. Это так по-детски. Конечно, тебя сейчас тоже можно понять. Твоя сестра влюбилась в парня, который стал инвалидом и сиротой по твоей