Исчезающая земля - Джулия Филлипс

какими номерами были их с Евой шкафчики? Когда лучше всего собирать дикий чеснок? Любое воспоминание до рождения детей. Что угодно, только бы удержать сознание в этом моменте.

Темнота отступила. Марина опустила голову, увидела танцующих марафонцев. Рука репортера зависла в сантиметре от рукава ее куртки.

Марина развернулась и пошла прочь. Она пересекла опушку, петляя между людьми, и вошла в лес.

Музыка преследовала ее. Гости праздника перекрикивались, народ хмелел. Марина стала хватать воздух ртом. В глазах опять потемнело. Под деревьями свет был еще тусклее, чем на поляне.

Факт: статистическая вероятность, что ее дочерей найдут, мизерная. Куда бы их ни увезли, там они и останутся навсегда. Хоть миллион поисковых отрядов отправь, хоть миллиард заметок напиши. Марина не дура. Если ребенок пропал, то он, вероятнее всего, вернется домой в первый час после исчезновения. Дальше шансы на счастливое воссоединение стремительно сокращаются. Через сутки он, скорее всего, будет мертв. Спустя три дня после исчезновения девочек следователи заговорили о поиске тел, а не о спасении детей. С тех пор прошло много часов и дней.

Марина навсегда их потеряла. Дочерей не вернуть.

Она подошла к палатке, расстегнула молнию и швырнула телефон внутрь. Он подпрыгнул на спальных мешках. Марина попыталась выпрямиться и не смогла. Никак.

Девочки мертвы. Они умерли несколько месяцев назад. Что бы она ни сделала, их не вернуть.

Грохотали бубны. Марине разрывало грудь.

Сзади раздался голос. Петя позвал ее и положил руку ей на спину.

– Марина, дыши. Дыши. – Друг помог ей выпрямиться и встать настолько прямо, насколько она могла. Он положил руки ей на плечи. – Успокойся. – Его такое знакомое лицо. Петя остается сильным, когда у нее силы кончаются. – Марина, дыши. Посмотри на меня, – попросил он, и она посмотрела. Расслабила челюсти. Выдохнула. – Давай вместе. – Легкие горят, горло саднит. Вслед за Петей она приоткрыла губы, как будто собиралась произнести звук «о», втянула воздух, выдохнула. – Медленнее, – велел Петя. – Как я. – Видимо, он шел за ней от поляны. Проиграл в танцевальном марафоне из-за нее. Марина внимательно смотрела на его губы.

Когда ее дыхание восстановилось, Петя подбодрил ее и обнял. Марина положила голову ему на грудь. Друг держал ее за плечи. Она дышала ртом, как он показал.

Прошло много времени, прежде чем он спросил:

– Тебе лучше? – Марина кивнула. – Можешь сесть? – Она кивнула снова, согнула колени, а Петя помог ей сесть в палатку и высунуть ноги. Сел рядом. Она почувствовала, с какой тяжестью его тело опустилось на землю. Вспомнила, как Соня клала голову ей на плечо. Как Марина держала новорожденных девочек на руках. Их тепло. Ей было так одиноко весь этот год; она думала, что сойдет с ума.

Петя поднялся. Марина глядела прямо перед собой на деревья. Он потрогал ее за плечо. Пощекотал за ухом.

– Марин. – Она подняла взгляд. Петя опять сложил губы в букву «о», она повторила за ним. – Продолжай дышать. Ева будет волноваться, я скоро вернусь.

Зубы холодил прохладный воздух. Петя удалился. На свадьбе на нем был синий костюм. С тех пор мужчина поправился, в волосах появилась седина. Годы шли, а он оставался честным, достойным человеком. Всегда начеку, отведет любую опасность. Не то что Марина. Она снова стала смотреть на деревья. Губы двигались. Где-то справа шумела река.

Женщина обернулась, услышав звук шагов. К ней шел фотограф с камерой на шее.

– Прошу вас, уходите, – попросила Марина, сложила губы буквой «о» и опустила голову.

Парень сел рядом с ней на корточки и сказал:

– Извините, пожалуйста, не хочу вас тревожить, но вы сказали, похититель был крупный парень на новой машине, верно? Это могла быть черная «Тойота Сурф»?

Фотограф сказал: неподалеку от Эссо живет один молодой мужчина, который подходит под описание похитителя. Странный, сказал фотограф. Говорил он тихо и быстро. В голосе слышались северные интонации.

– Его зовут Егор Гусаков. Живет один. Я знаю, что иногда по вечерам он ездит в Петропавловск, а еще тщательно следит за чистотой своей машины.

– Поддерживает машину в чистоте и иногда выбирается в город, – повторила Марина.

– Водит черную «Тойоту Сурф», это внедорожник.

Марина задумалась на минуту.

– Вы сказали, он странный. В каком смысле?

Не вставая, фотограф переставил ноги поудобнее.

– Егор учился в параллельном классе. Всегда держался особняком, его жалели. Он этим пользовался.

Марина не поднимала глаз. У фотографа намокли ботинки.

Он продолжал. Егору нравилась дочь Аллы Иннокентьевны задолго до ее исчезновения.

– Он не просто влюбился – он был ею одержим. Лиля нам об этом часто рассказывала.

Марина посмотрела на него. Он тоже смотрел на нее и ждал ответа.

– Лиля сбежала. Это правда?

– Одни говорят, что сбежала, другие не верят.

– Вы не верите.

Он помолчал, подбирая слова.

– Послушайте, Алла Иннокентьевна вам описывала Лилю? – Марина покачала головой. – Она была старше ваших девочек, но маленького роста. Миниатюрная. С виду ей не дашь восемнадцать лет. Я… часто думаю, что она попала в беду. Да, Лиля могла и сбежать, но, мне кажется, она бы вернулась домой рано или поздно. Прошло слишком много времени.

Марина все так же дышала через рот, напрягая мышцы. Палатка шелестела под ее весом.

– По-вашему, он что-то с ней сделал?

– Возможно. Не исключаю, – ответил фотограф.

– Вы сообщили в полицию?

– Исчезновению Лили не придали значения. Да и сообщать было не о чем. Только предположения. Егор, конечно, подозрительный, но…

– Я про своих дочерей, – перебила Марина. – Вы сообщили про машину?

– Нет. Я ничего не знал про машину.

Она прищурилась и посмотрела на него. Лицо у парня напряженное; он так и сидит на корточках.

– Вы же сами сказали…

– Я и раньше видел фотографии, которые вы показали. Даже в Эссо висели плакаты с вашими детьми. Но я как-то не сопоставил одно с другим. Я не знал… Не слышал о том, что ваших дочерей похитили.

Марина закрыла рот, а потом спросила:

– Как это не слышали?

– На плакатах было написано, что пропали две русские девочки. Просто пропали.

Выходит, нигде, кроме Петропавловска, не знали, что был похититель. Чем же полиция все это время занималась? Марина слышала, что к зиме власти переключили свое внимание на дела об опеке, несчастные случаи во время плавания и скандалы с нелегальной торговлей. Но до этого? Когда генерал-майор впервые решил не принимать во внимание свидетельские показания? Неужели в первые недели следствия? Или уже в первые дни?

– Вы первая, кто сказал мне, что детей увезли на машине.

– На черной или синей, – повторила Марина, низко опустив голову.

За деревьями играла музыка. Шумела вода в реке.

– Я могу отвезти вас, посмотрите сами, – предложил фотограф. – Егор живет в двадцати минутах езды отсюда. Можем доехать.

– Хотите, чтобы я поехала вдвоем с вами?

Парень залился краской и сел на пятки.

– Нет, я не… Я все понимаю. Я тоже переживаю за ваших дочек. Вам необязательно ехать со мной в одиночку. – У фотографа короткая стрижка, он крепко сложен и еще очень молод. – Давайте возьмем ваших друзей. Сделаем так, как вам