Ночи тайного агента - Георгий Иванович Киселев

затрещали гнилыми шнурками, но стремительно понесли меня вперед.

Гул в милицейских мозгах ослаб, и вслед мне загрохотали "Макаровы". Нервы не выдержали свиста пуль, и я нырнул в ближайший подъезд, побежал дворами. Пролетев очередной двор, я выскочил в сквер, где ждало меня неожиданное спасение. По березовой аллее бежала толпа парней в трусах. Недолго думая, швырнул обрывки брюк, пиджака и рубашки в мусорную корзину и пристроился к забегу. Из сквера мы выбежали на улицу.

… Мы упорно сопели в центральной части широкого проспекта. У обочины проехала машина, разукрашенная изнутри внимательно рыскающими глазами под козырьками фуражек. Но глаза равнодушно прошлись по настырному стаду в трусах, меня и не попытались от него отделить. Машина обогнала нас и свернула на боковую улицу.

Я был крепок и здоров, но опыта и техники бега не имел. Силы покидали меня, но желание выиграть жизнь и свободу истязало сердце, легкие, ноги. Пот заливал глаза. Усталость туманила мозг. Мой вид был весьма жалок, но я не очень выделялся, ибо были еще бегуны-горемыки.

Наконец мы выбежали за город, и я прервал истязание — сбежал на обочину, а затем в кусты. Еще с километр пришлось продираться сквозь кустарник, пока не добрался до берега реки, и совершенно обессилев, свалился на горячий песок.

Усталость расслабила напряжение мышц и мыслей, незаметно подкралась дремота и тихонько столкнула в крепкий сон.

… Стоны, причитания, плач постепенно пробили дорогу к сознанию, разбудили. Приподняв голову от песка, я увидел, что пляж сбежался к распростертому на песке худенькому мальчишке. Ему безуспешно вдували воздух в нос, ритмично нажимали грудную клетку. Наконец стыдливо и безнадежно отвели глаза от несчастной, призывающей в помощь и бога, и черта, матери.

Мольба вернуть жизнь по мощи перехлестывала мои недавние о смерти. Во мне все всколыхнулось, проснулась неведомая до этого сила, мозг странно загудел. Захотелось помочь матери, и я был уверен в успехе.

Пляжная толпа молча расступалась, пропуская к мальчишке, редела. Люди грустно расходились — не веселое дело стоять рядом со Смертью.

Опустившись на колени, я простер руку над мальчишкой. Внутренний звон заполнил руку, она потеплела и стала тяжелеть от потоков тепла. Наконец тепло хлынуло мощной, неудержимой волной в тело мальчика. Он порозовел, сделал слабый вдох. Постепенно дыхание становилось глубоким, мальчишка открыл глаза.

С лица пот капал в песок. Силы вновь покинули тело, и я безучастно смотрел на рвущееся из сердца счастье матери, на подъехавшую машину скорой помощи. Мальчишку посадили внутрь, а его мать, перед тем как сесть в машину, сунула мне в руки кошелек. Не было сил ни радоваться, ни протестовать, ни благодарить.

Я понял, что волшебники из болотной пещеры дали, мне еще и дар исцелять. Но мои мысли были далеки от новых чудесных способностей. Я думал, как вернуться в город и встретиться с Ольгой. Одних трусов для этого было явно недостаточно.

И я отправился к спасателям — в конечном счете, их прямая обязанность спасать. Спасатели оказались приветливыми и веселыми ребятами, но отказались заниматься благотворительностью. Их непоколебимость в этом вопросе заставила несправедливо заподозрить спасателей в вымогательстве взяток с утопающих. Через полчаса мы махнули "не глядя" кошелек на побитый молью и выцветший спортивный костюм.

Костюм оказался точно по мне и не вызывал удивленных взглядов прохожих.

Душа трепетно перебирала слова, движения, взгляды моего свидания и подгоняла к дому Ольги. С быстрого шага переходил на легкий бег, вновь на ходьбу. С каждым шагом к цели росло волнение, сомнения в себе. Весь этот мир − мир мечтаний, надежд и тревог мгновенно уничтожил визгливый окрик:

− Стой! Руки вверх!

Вновь нервный милиционер, милиционер моего сумасшедшего утра, дрожащей рукой целился в меня из пистолета. Нежелание видеть сыщика-идиота, бешеная злоба нахлынули черной, затопившей сердце, волной.

− Уйди!!! — тихо, но с огромной эмоциональностью выдавил простое слово и выплеснул клокотавшую стихию.

Милиционер сразу сник, развернулся и, слегка покачиваясь, никого не замечая, пошел вдоль улицы.

Его послушание напутало меня по-настоящему. Если меня воссоздали способным делать из людей марионеток, то не являюсь ли я сам игрушкой в руках, дьявола. Неясные ассоциации тонкими нитями связывали с дьяволом… Чертова топь… Церберы у врат Ада…

Я мечтал о любви Ольги, но не желал рабского подчинения своим желаниям. Я боялся себя самого. Хотелось разобраться в себе, и я пошел к Сатане.

…На сей раз, я не обратил внимания на бешеный лай иллюзорных чудищ, стерегущих вход в Пекло и отворил дверь.

− Зачем ты вернулся? − спросило эхо.

− Ты Сатана?! − попытался в крике убить свою робость.

− Ты верно и быстро ориентируется… Будешь моим верным посланцем!

− Быть посланцем Сатаны?! Да ни за что!

− Скорее света, звезд, − рассмеялось эхо. − Мы можем жить лишь в плазме звезд. Пекло − моя родная звезда. Здесь, на Земле, только лишь приборы связи с Пеклом. А души ваши нам не нужны.

− Неужели люди выдумали Ад?

− Увы… Вы так склонны к выдумке и сказке. Все переврали за века.

− Но что-то нужно Сатане?!

− Твоя душа, − вновь рассмеялось эхо. − Но не душа раба. Душа соратника и друга.

− Предания врут все-таки не все. Для дружбы надо знать душу друга. Как узнать твою?

− Скажи лишь код, − смеялось эхо Сатаны. − Откроются тебе все помыслы мои. Какие числа любят черти?

− Три шестерки, − вспомнились предания. − Верно?

− Верно, − рассмеялся Сатана.

− Так откройся, дьявол.

− Держись, человек, − продолжал смеяться черт.

Зеркальный зал исчез. Я еще слышал затихающий смех и шутки Сатаны, но и они пропали. Во тьме стали проявляться видения, я познал новые чувства, желания и мысли. Совершенство свершившегося чуда зажгло сердце нестерпимым желанием превратить его из мечты в реальность.

− Теперь ты мой?! − смеялся голос Сатаны в зеркальном зале.

− Твой! Твой! − нервно выкрикнул в пустой зал, и он взорвался демоническим хохотом.

− Ты все знаешь. А сейчас иди, посланец Сатаны!

Я вышел в подземелье и долго еще слышал яростных псов и мощный, победный смех. Я подкуплен миражами. Сейчас я верный соратник черта. Может быть это вид гипноза, но я чувствую свободу своего выбора.

Я буду посланцем, разведчиком Сатаны из Пекла, но добровольным, не его игрушкой. Ни Ольга и никто другой не станет и моей марионеткой. Клянусь никогда не проявлять своих чар. Кто знает, что они несут?

1991 г.