Ночи тайного агента - Георгий Иванович Киселев

и конвоиры снаружи. Никто нас не тревожил, и я мотал на ус обстановку. Запоминал расположение входов, наличие решеток на окнах, отсутствие стульев в зале и заменяющие их массивные скамьи и прочие мелочи.

Но вот входные двери открылись, зал заполнился. А спустя минут пять из небольшой дверцы вышел судья.

Судья грохнул молотком — суд начался. Пошло тягучее зачитывание состава преступления, сверка анализов на идентичность подсудимых, свидетелей, адвокатов и прокурора. Даже сам судья произвел сканирование сетчатки глаз. И так потихоньку полегоньку шестеренки судебного разбирательства завертелись.

Бывший надзиратель карцера всячески божился, что заставлял меня работать в поте лица, но мой донос на бумаге имел большую силу, нежели самые искренние показания. Попытка убить заключенного также усугубляла вину, но всего лишь усугубляла. По крайней мере, соучастники покушения на убийство чувствовали себя вольготнее. Им грозил втрое меньший срок, чем оклеветанному мной надзирателю.

Когда надзиратель понял: не открутиться, он стал «закладывать» коменданта 33 этажа. Он надеялся «скостить» срок. Бывший любитель электрошоковой погонялки обвинял своего начальника во всех смертных грехах Бюрократии: шеф почти все документы внутреннего пользования по этажу подписывал простыми чернилами, а не кровью; он иногда путал порядковые номера документов, а исходящие несколько раз не фиксировал в книге регистрации исходящих документов; неоднократно подтверждал оттиск печати отпечатком большого левого пальца, а не правого.

Суд сразу дал задание прокуратуре проверить достоверность информации, а присутствующего в зале коменданта этажа взяли под стражу до выяснения достоверности показаний надзирателя.

Мы с Сато подтвердили свои показания под присягой, положив руку на Священную печать и поклявшись Великим Творцом Бумаг, Сыном Канцеляриста и Священной Конторской Крысой. Сато не только подтвердил наши показания, но и в красках выдумал дополнительные грехи подозреваемых. А я пообещал сенсационные разоблачения, но для этого потребовал принести отнятые у меня при аресте вещи. Судья долго спрашивал на разные лады: а зачем они нужны?

— Без вещественных доказательств мои слова не имеют смысла, — всякий раз парировал я.

Наконец судья распорядился удовлетворить мою просьбу.

Спустя минут десять секретарь вкатила массивную тележку, в которой за бронестеклом лежали мои вещи. Среди всякой мелочевки сверкало пластиком сокровище — катапульта, маленькая неказистая коробочка с заветной кнопочкой.

— Разрешите взять эту коробочку, — скрывая противное волнение, попросил я. Но голос предательски дрожал.

— Для этого необходимо постановление Верховного Суда, ведь ваши вещи до окончания вашего срока заключения опечатаны, — судья вытянул толстый палец в направлении замка и огромной восковой печати, надежно упрятавших мою надежду.

Оставалось лишь таращить зенки на катапульту. Но сколько не гляди, хоть лопни от желания, а кнопку за прозрачной броней не утопишь, не прыгнешь сквозь пространство с опротивевшей планеты.

— Но без этой вещи я не могу подтвердить свои показания.

— И не надо. И так хватает обвинительного материала. Я не вижу причин делать запрос в Верховный Суд. Уберите тележку.

Секретарь покатила мою мечту и надежду из зала. У меня даже сердце защемило, и покатилась по щеке слеза.

«Что же это получается? Суд кончится и опять в подземелье переписывать бумаги! Может еще заставят молиться Конторской Крысе?! Ну, уж нет!!!» — только провертелась в приунывших мозгах эта бредятина, как тоска растаяла.

— Я хочу в туалет, — решительно заявил судье.

— Во время перерыва вас туда отведут.

Но мне надоело плясать под бюрократические дудки. Я решил сам дергать бюрократов за их же дурацкие веревочки.

— Вот официальное прошение на посещение туалета, — я протянул сквозь прутья решетки бумажку с заранее написанным текстом. У меня их в карманах лежало десятка два на всякие случаи жизни.

Судья только крякнул, потер затылок, противно скривил лицо, но не смог противиться силе бумаги. Объявляю перерыв на десять минут. Сводите заключенных в туалет! — решил судья, подкрепляя силу слов ударом молотка.

Все вышли из зала. Конвоир отворил окошко в решетке и протянул наручники.

— Одевайте, — приказал он.

— Прочитайте, — парировал я, протягивая одну из «лип».

— Не положено водить без наручников, резюмировал после прочтения поддельного распоряжения начальника Канцелярии строгого режима.

— А не выполнять распоряжения начальства положено? Вот окончится перерыв, то задаст вам судья «перцу»!»

Конвоир тяжко вздохнул, сказал: ладно уж, хрен с вами и стал греметь ключом в дверном замке.

Вот тут время сорвалось в галоп.

Не успели конвоиры достать ключ, как мы с Сато лягнули дверь изо всех сил. Стальная створка так удачно вписалась в чугунные лбы, что они загудели. А может быть звенели не лбы, а стальные прутья двери, но в зале стоял густой гул наподобие колокольного.

Наш конвой сразу же отключился и наверняка надолго. Подсудимых уже успели увести опорожняться. Так что, если не считать уснувший наш конвой, то мы с Сато остались безнадзорны. А чего можно ожидать от зеков? Мы ухватились за массивную скамью и как тараном высадили ею оконную решетку.

Сато уже собрался десантироваться за решеткой на улицу, но я потянул его за шиворот назад. Сато не понимая, хлопал веками.

— Скорее туда, — я указал на маленькую неказистую дверцу в стене. — Там в кладовке нас искать не догадаются.

А не дай Бог догадаются, то пришьют к нашему сроку еще лет пять, не меньше. Оставалось молиться, что бы дверь от кладовки не была заперта.

Удача часто выручала, а иначе такой придурок как я, уже давно бы гнил в гробу. Вот и сейчас Творец смилостивился: на дверце вообще не оказалось замка, а в каморке хватило места на двоих, ведро, швабру, и метелку.

Только мы расположились на каких-то старых халатах, как снаружи зашумело, и я прильнул к щелочке.

По залу бегали конвоиры, в уголке жались подсудимые, их даже забыли запереть в клетку. Вот вбежал с выпученными глазами судья. Один из конвоиров выглядывал через разбитый оконный проем и кричал:

— Они туда побежали, больше им нет куда скрыться!

Судья тоже выглянул и приказал секретарю:

— Вызывайте спецназ, пусть обыщут весь квартал. Обязательно попадутся.

Судья подошел к «уснувшим» конвоирам, пошевелил их ногой, но они остались в забытьи.

— А этих допросить, как только проснутся! — раздраженно приказал прокурору.

Но допросить их при нас так и не удалось, уж очень качественно пропечатались ко лбам несчастных дверью. Оглушенных унесли медики.

Затем судья обнародовал решение о переносе судебного заседания на завтра.

Зал опустел, только два столяра обсуждали предстоящий ремонт. Обсуждали целых два часа, пока не состряпали на скорую руку решение приступить к ремонту завтра, а пока все оставить как есть, в чем оба подписались в наскоро состряпанном документе, и понесли его для регистрации у секретаря суда.