Золотой ларец. Повесть рыбака Маруфа - Илья Стефанов

Рассказ о кладе аш-Шамардаля

IV, 475, VI, 7—27

1Я долго жил как нищий, как бродяга.Ко мне не приближалось счастье-благо.Не мог я ни купить и ни продать.Мне часто приходилось голодать,Ведь я не мог, несчастный бедолага,Ни попрошайничать, ни воровать.

2Нигде не нанимали голодранца,И рыбой лишь я мог кой-как питаться.С обрывком сети я ходил туда,Где голубеет, плещется вода.И там я должен был во всю стараться,Чтоб хоть раз в день ко мне пришла еда.

3Однажды я полдня провёл, рыбача,Но с рыбой получилась неудача:Бросал, бросал я сеть за разом раз,Но та хоть раз бы с рыбой поднялась!И думал я, от горя чуть не плача,Неужто рыба здесь перевелась!?

4Что делать мне? Я сеть забросил снова,Промолвив Богу ласковое слово.И вдруг подъехал к речке человек,То ль мавр, то ль африканец, то ли грек.В пыли он был и выглядел сурово,И мула был нелёгок топот-бег.

5Пока я разбирал его породу,Он с мула слез и в речку прыгнул сходу.И рьяно (от меня невдалеке)Стал плавать, фыркать и кряхтеть в реке.И вдруг надолго скрылся он под воду.А я был без халата, налегке.

6Я быстро подбежал к нему поближе,Затем, нырнув, поплыл всё глубже, ниже.И вижу: корчась, тонет человек,Вот-вот простится с жизнью он навек.Я хвать его! (Он, благо, был не стрижен)А он уж не смежал застывших век.

7Я на песке продлил борьбу с бедою —Тряс, мял, и труд не кончился тщетою:Вздохнув, издал бедняга слабый стон,И вот уж стал шептать невнятно он:«О, как ты очутился под водою?А что со мной?.. Быть может, это сон?»

8Я отвечал ему: «Я здесь рыбачилИ видел, как, нырнув, тонуть ты начал».Он продолжал: «Хоть я пловцам под стать,Но видно мне ныряльщиком не стать.А вижу, для тебя легка задачаИз глубины жемчужину достать!

9Когда б не ты, мне гнить и мокнуть в тине.Ты спас меня – и ты мне брат отныне.И я тебе поверю тайну, брат.Так вот, зовут меня Абд-ас-Самад.Отец мой, о своём заботясь сыне,Дал книгу мне, не книгу – сущий клад!

10Там дивные от древних сказы-вести.О кладах повествуют сказы эти.А в книге той все сведенья верны,И нам не рассчитать её ценыИ золотом нельзя уравновесить:Пути там к кладам определены.

11А самый интересный клад на светеАш-Шамардаль, припрятав, засекретил.Тот маг-мудрец три вещи обожал:Круг небосвода, перстень и кинжал.С секретом, непростые вещи эти.Он с ними славу мудрого стяжал.

12У тех вещей могучая природа.Видны все земли в круге небосвода.А перстень возвышает званье-сан,С ним над тобой не властен и султан!Кинжал – от бед разбойничьего рода,С ним вам не страшен даже великан!

13Путь к кладу – ад. Жизнь с ним подобна раю!Пойдём со мной к таинственному краю!Чтоб клад тот взять, я думаю, ты гож.Те вещи – мне! Ты – золото возьмёшь!»Я отвечал: «Добро! Не возражаю!Зачем мне круг какой-то, перстень, нож!»

14Уселись мы вдвоём на спину мула,И вот дорога в горы повернула.И оказалось, взял Абд-ас-СамадВ дорогу разговоры и цыплят.Душа моя в дороге отдохнула,И я готов был понырять за клад.

15Как следовало из его рассказа,Абд-ас-Самад был родом из Микнаса.Он был богат, имел большой дворец.Разгадкам тайн учил его отец.Он не терпел ни рабства, ни приказаИ не хотел царям служить, гордец!

16Вблизи тех мест кружил нас гуль11 проклятый.Но, наконец, порядочно измяты,Мы у реки поставили шатёр.Затем пред ним уселись на ковёрИ целый день, волнением объяты,Рассматривали склоны ближних гор.

17Я кратко рассказал Абд-ас-СамадуПро жизнь свою, как другу или брату.Затем мне объяснил Абд-ас-Самад,Как брать согласно книге тайный клад.И – то казалось мне что нет труда тут,То я, страшась, и злату был не рад!

18Сказал он мне: «Ты видишь эти горы?Пещеры в них цепочками как норы.А в самой дальней – клад тот золотой.Но вход в пещеры только под водой.Глубины вод – надёжные запоры:Поля надежд взять клад цвели тщетой.

19Плыть под водой к пещерам – путь немалый.Но знаю я, ты водолаз бывалый.Тебя ведь не страшат глубины вод.Нырнув поглубже, ты увидишь грот.Плыви в него – там ход, ведущий в скалы,И выведет в пещеры этот ход.

20Но, вынырнув, ты сделаешь полдела.В дальнейшем – дух крепи и действуй смело:Там призраки пришельцев в гротах ждут,Появятся, окружат, нападут.Но знай, они без духа и без тела,Наскочут, нападут и – пропадут!»

21Не обсуждая призраков природу,Я лёг поспать, а утром прыгнул в воду.Я грот нашёл, затем подземный ход,И вот уже в пещеры поворот.Вдруг там (чего не видывал я сроду!)Мне призрак в тьме кромешной скалит рот!

22Я, глядя на неяркое свеченье,Остолбенел, но только на мгновенье.Затем шагнул, и вдруг навстречу мнеС копьём тяжёлым всадник на коне!Но я прошёл вперёд, борясь с волненьем,И всадник засветился на стене!

23А в следующей сумрачной пещереНавстречу мне, оскалив пасти, – звери.А на полу – скелеты, кости, прах!Но я иду вперёд, припрятав страх.И вдруг – всё то, чему забыл и веритьЯ в этих заколдованных горах:

24В пещере полутёмной, сыроватойБлестело в кучу сваленное злато.А рядом свёрток маленький лежал.В себе он, оказалось, содержалПредметы снов и грёз Абд-ас-Самада:Круг небосвода, перстень и кинжал!

25Я взял на радость друга те предметы.(Минуют пусть его напасти-беды!)Себе, чтоб не сердить судьбину-рок,Я злата взял на жизни краткий срок.И выплыл я. И мы вели беседыПро честь, богатство, бедность, и порок.

26Мой друг, как человек особой меты,Смотреть стал в круг-трубу на все предметы.«Теперь узнаю я, – сказал он мне, —Что есть внутри нас, и что есть во вне.Хочу растолковать я все приметыИ явной жизни, и картин во сне!»

27А я сказал: «Мне б сердцем внять жизнь эту,Не ровня я учёному аскету.Я обойти желаю белый свет,Чтобы узнать, есть счастье или нет.Хочу я, меж людей бродя по свету,Найти на это правильный ответ!»

28Скрываясь от разбойничьего глаза,Мы вскоре оказались у Микнаса.Меня к себе позвал Абд-ас-Самад:«Живи здесь, то мне будет не в наклад!»Ко мне же мысль пристала как зараза,Всё думал я, куда девать свой клад?

29И золота увесистая грудаСо мною сотворила просто чудо:Купцом я стал! Я принял важный сан!Готовлю я товар для дальних стран!Купив товаров, мула и верблюда,Составил я с купцами караван.

30Мы двигались два дня. И – порт уж скоро.Но вдруг на караван напала свораПеререзающих дороги и пути.И каждый захотел себя спасти.В стремленьи к жизни мул мне был опора,И – ноги удалось мне унести!

Рассказ о Зейн-аль-Мавасиф

VII, 289—297

Бродил я раз по одному из городовИ вышел к дому из купеческих домов.

Там пела женщина, и слов-стенаний звукиИз сердца будто шли, вобрав влюблённых муки:

         Дует ветер благовонный         С мест, где след её мгновенный.         Этот ветер, этот воздух         Для больного исцеленье.

         Не спеши ты, ветер, мимо,         Между нами покружи.         Разузнай все тайны милой,         Буду ль счастлив я, скажи!

Я заглянул за ворота из сталь-листовИ сад увидел из прекраснейших садов,

А в глубине его, ещё доступной глазу,Заметил полог – злата блеск по чернь-атласу.

За этим пологом, где кто-то пел-страдал,Я вскоре нескольких невольниц увидал.

А между ними – то Создателя песнь песней! —Стояла девушка всех девушек прелестней.

Подобна пламенно светящейся луне,То сказка в сказке, сон мечты, мечта во сне!

Глаза черны, блестят нарочитой угрозой,Уста влекут к себе чудесной нежной розой,

Рот, раскрывая с лёгкой дрожью губ коралл,Жемчужным блеском убивал, пронзал, карал!

Она мне в душу блеском чар запала сразу,А соразмерностью похитила мой разум.

Я не заметил, как приблизился я к ней.(Господь решает, как нам быть, ему видней!)

Мне стало жарко вдруг, все члены тела скисли,А сердце билось в грудь, лишая смысла мысли.

С трудом я вымолвил, промямлив: «Мир, Привет…»Но не расслышал, что сказали мне в ответ.

Она же, стройная, покачиваясь, всталаИ, удивлённая, негромко пророптала:

«О человек, где взял ты смелость к нам войти?Чужому к девушкам заказаны пути!

Оставь мой сад (ах, эти глупые мужчины!),Ты можешь девушку ославить без причины».

«О госпожа, – ответил твёрдо я, как мог, —Из дальних стран я шёл, устал я от дорог,

Вдруг сад увидел, полный зелени дыханья,Вознёю птиц, плодов, цветов благоуханья.

И я подумал, отдохнуть бы здесь часок!»«Ну что ж, – та девушка в ответ, – часок не срок».

А голос пел-звучал, и стал я словно пьяный.Очей краса, и нежность уст, и стройность стана

Меня смутили. От таких нежданных делВдруг сердце сгинуло, а разум улетел.

Не находил я связи мыслей со словами,И, чтоб прийти в себя, я занял ум стихами:

         Блестит луна красою украшений         Среди холмов, цветов и дуновений,

         Сиянье льёт сквозь тень густых ветвей,         Напевы льёт-поёт ей соловей.

         И страсть в душе скрывается, томится,         Хмельно-смущённая красой луны-девицы.

Хозяйка сада всё смотрела мимо, вдаль —Стихи ей, кажется, усилили печаль.

Она сказала, будто я читал неплохо,И взгляд её во мне оставил сотни вздохов.

Её ж дальнейшей речью не был я польщён:«Не помышляй на близость с той, в кого влюблён!

Желанья страсти пресеки, то миг забвенный!Не думай так, что будешь в мыслях неизменный.

Я настрадалась от любовных дел лихих,Влюблённым всем беду несёт взор глаз моих!»

Не поняв всё, решил я действовать упорно,Держаться твёрдо, терпеливо и покорно.

Как мне сказал один знакомый сердцеед:«Нет ничего, кроме терпенья, против бед».

Она к тому же не гнала меня из сада,Напротив, мне она была как будто рада.

Меж тем день кончился, уже всходила ночь.Она сказала: «Хочешь есть?» Я был не прочь.

Стол появился очень скоро перед намиУже уставленный бараниной, птенцами

(Птенцами куриц, куропаток, голубей).Когда поели и насытились мы с ней,

Нам принесли кувшин с водой для омовенья.Меж тем уж ночь несла тревоги и томленья.

И нежно девушка сказала: «О Маруф,Ты укрепил немного, видимо, свой дух.

Люблю за шахматной игрой я отдохнуть.Скажи, ты смыслишь в той игре хоть что-нибудь?»

«Да, я в ней сведущ», – я ответил. И тотчасСтол специальный слуги вынесли для нас.

На нём стояли уж фигуры перед боемНа золотящимся разметкой ярком поле.

Жемчуг и яхонт крыли ту и эту рать.И вот их цвет меня уж просят выбирать.

А я ответил: «О владычица красавиц!Возьми ты красный цвет. Как ты, красой он славен.

А я возьму, коль ты не против, белый цвет».«Согласна я. Но ход за мной!» – она в ответ.

И вот рука её летит к фигурам поля,Передвигаемым всегда в начале боя.

Взглянув на нежность белых пальцев той руки,Заметил я: они как будто из муки,

Муки, замешенной для праздничного теста,И, чтоб потрогать их, я встал невольно с места.

Она ж воскликнула: «Терпи и стойким будь!»Но как терпеть, когда от вздохов сохнет грудь?

Бог создал девушку, изяществом раскрасив,И имя ласковое дал – Зейн-аль-Мавасиф.

Я отвечал ей так, под тяжкий вздох ли стон:«Коль кто б терпел, тому я был бы удивлён!»

Вот так играли мы. Я гибнул в страстной думе.И вдруг послышалось:                            «Очнись, Маруф, шах умер!»

Ей было ясно, почему я сел на мель,Ведь мне мешает с ней играть любовный хмель.

И говорит она: «Я буду, мой влюблённый,Теперь играть лишь на заклад определённый».

А я в ответ: «Тебе лишь стоит намекать,Твоим желаниям я буду потакать».

Она же молвила: «Дадим друг другу слово,Что каждый может получить заклад другого».

А я ответил: «О красавица, я радХоть что отдать. Скажи скорее про заклад!»

Она сказала мне: «Послушай со вниманьемИ после этого играй с большим стараньем:

         За каждый раз, как сдашь ты белых рать,         С тебя я семь динаров буду брать.

         А если вдруг меня ты обыграешь,         Тогда ни отдаёшь, ни получаешь!»

И вот мы стали с ней по правилам играть,Друг друга пешками по центру обгонять.

В мои красавица нацелилась ферзями,Свои же связывала в линии с ладьями

И выставляла далеко вперёд коней.Я ж наблюдал не за игрой, а всё за ней!

Волненье локонов следить уж было счастьем,А это белое как свет её запястье!..

Вдруг слышу я: «Маруф! Подставил ты коня!И походил, но неудачно, за меня!»

Да, видно вновь я сердцем был неосторожен,Меня красавица смутила блеском кожи.

Придя в себя, проговорил я: «О Творец!Ты подчинил наш ум желаниям сердец!»

Моя ж соперница ко мне – без пониманья,Не отвлекает от игры своё вниманье,

И, чтоб моё вниманье к шахматам привлечь,Она придумала сказать такую речь:

«Маруф, играть без интереса мы не рады.Ну хорошо, я изменю к игре заклады:

         Теперь, когда меня ты обыграешь,         Получишь тут же всё, что пожелаешь.

         Но каждый раз, как сдашь ты белых рать,         С тебя я буду сто динаров брать!»

«Такой заклад мне предложить давно пора!То для мужчины подходящая игра!

Согласен! – крикнул я, – С любовью и охотой!»Но, как назло, игра не шла той ночью что-то.

Не мог никак я повнимательней играть,И продолжал я ей сдавать за ратью рать.

Пока искал, ловил я сладостные взгляды,Она войска мои громила из засады.

Не удалось, увы! мне выиграть хоть раз.И – деньги вышли, и – вот утра ранний час.

«Деньгам конец», – признался я к исходу ночи.Она ответила, раскрыв устало очи:

«Маруф, раскаяньем кончаться не должно,Чему вперёд добро-согласие дано.

Но если ты расстроен горестно свершённым,Возьми все деньги, и не будь за то смущённым,

Ведь не сочту тебя я должным предо мной,Ты можешь, взяв, уйти дорогою любой».

«Нет, нет! – воскликнул я. – Когда б ты захотела,Я б ещё душу тебе отдал вместе с телом!

Но ты мне дай надежду встречи впереди!»«Иди, Маруф, своей дорогой уходи.

А что надежды? Жизнь – лишь труд или скитанья.Любовь – лишь грёзы и мечты или страданья.

Со мной любви тебе не знать, как не крути.Ты отдохнуть пришёл, и – доброго пути!»

И я покинул сад, неся страданий бремя,Кляня и шахматы, и проигрыш, и время.

Эх, если б белых мне хоть раз —                                      лишь раз! – спасти!О мой Господь, мне этот вечер возврати!

Теперь (познал я козни, зло фортуны-дуры!)Смотреть я буду лишь на доску и фигуры!

Пускай красотка густо мечет стрелы глаз —Я ей победно объявлю «шах-мат» как раз.

А от запястий блеска я рукой закроюсь,Пусть обнажает их! пусть, хоть по самый пояс!

И нужно было мне так слюни распустить!Ведь время есть играть, и время есть любить.

Но какова она! Похитила мой разум!И плохо то, что завладела мною сразу.

Не остерёгся я, не рассчитал вперёдИ вот пропал как муха, что увязла в мёд.

Взамен чудес любви, восторга и гореньяЯ получил, увы! лишь бремя разоренья.

Рассказ о Мариам