Верность месту - Клэр Бойлз

Он продолжал стонать, и его глаза закатились, как будто он пытался прочитать мелкий шрифт, напечатанный на его собственном мозгу.

Я также попыталась перетащить к машине Джерри, но уже истратила все силы. Мои руки и плечи горели и дрожали. Я просто не могла с этим справиться. Я прислонила его к тюку сена, поцеловала в щеку. Он все еще дышал.

— Я вернусь, Джерри, — прошептала я, касаясь губами мягкого уха Джерри. — Я пришлю Фрэн.

Когда я отошла от Джерри, слезы выступили у меня на глазах. Я знаю, что я не тот человек, которым хотела бы быть, потому что, хотя мы с Джерри были вместе всего пару лет и хотя он всегда был очень добр ко мне, и я очень заботился о нем, я была счастлива, что в джипе со мной был именно Смит.

* * *

Фрэн вышла нас встретить на подъездную дорожку. Ее седые волосы были собраны в пучок, скрепленный двумя карандашами, на ней был домашний фартук, который закрывал почти всю одежду, как рабочий халат художника. Смит больше не говорил, но кровь у него текла немного медленнее, чем в сарае.

— Отведи его на кухню, — велела Фрэн, оглядываясь через плечо на дорогу. — Клади на линолеум. Не хочу, чтобы он испачкал кровью ковры.

Фрэн не улыбалась, но и не выглядела особенно мрачной. Трудно сказать, о чем она думала.

Я уложила Смита, на этот раз более осторожно, на пол Фрэн.

— Ты поможешь ему? — спросила я.

— Я осмотрю его, — сказала она, протягивая мне старое полотенце, обтрепанное по краям, с дырами, где отбеливатель проел махровую ткань.

— О’кей.

— Где Джерри?

— Он тоже ранен. Лежит в сарае. Ты можешь к нему съездить?

Фрэн кивнула.

— После того как я осмотрю этого, съезжу. — Она указала на джип Смита. — Тебе лучше полить его машину из шланга. Постарайся смыть кровь как можно ближе к резервуару для хранения нефти, в высокой траве за сараем, где мы забиваем мясных коров. Потом загонишь джип в пустое силосное хранилище на заднем пастбище.

— Ладно, — согласилась я.

Волосы Фрэн были невероятно аккуратными, ни одна прядь не выбивалась из прически. Мне было интересно, как ей это удалось с карандашами, и я подумала, что когда-нибудь спрошу.

— Грейс, — позвала она. Ее голос был резким, как пощечина. — Скорее убери джип с глаз долой. Быстрей, девочка.

— Хорошо.

Земля поглотила кровь Смита, трава покрыла все вокруг. В силосном хранилище пахло сладкой травой, перебродившей, как сидр. Я вернулась в дом пешком. Фрэн вышла с узлом постельного белья. Она бросила узел и полотенце, которое я использовала, в бочку для сжигания, облила их дизельным топливом и подожгла. Я постояла с минуту, загипнотизированная пламенем и дымом, пытаясь сосредоточиться, придумать какой-то план. Пожар не был частью летнего праздника. Это был еще не конец. Оставались курятник, Джерри и останки Хичкока.

— Джерри? — спросила я.

— С ним все в порядке. Перевязала его и устроила поудобнее. Скоро нужно в больницу, но это не самая большая твоя проблема, девочка.

— Смит умрет?

— Ха! — рассмеялась Фрэн, да так музыкально, словно кто-то нажал клавишу «до» в средней части клавиатуры. — Мертвецы не болтают без умолку. Дорогая, твоя проблема в том, что он будет жить.

— Он в сознании? Он разговаривает прямо сейчас?

— Нет, — бросила Фрэн, держа руки над огнем, хотя на улице было довольно тепло. — Кто-нибудь знает, что он был у вас на ферме?

— Не уверена. Он привез мне розу, вот и все. Пригласил меня на ужин.

Фрэн пристально посмотрела мне прямо в глаза.

— Он видел твоих кур?

— Да.

— Джерри выстрелил первый?

— Да.

Фрэн покачала головой.

— Грейси, — сказала она, — ты должна принять кое-какие решения.

— Что я должна сделать? — переспросила я.

Фрэн, внешне такая милая, седовласая, ассоциирующаяся с уроками игры на фортепиано и вязальными спицами, уставилась на меня.

— Делай что хочешь, — сказала она. — Но послушай. Сегодня вечером я собираюсь сжечь обрезки досок. Если у тебя есть что-нибудь, от чего нужно избавиться, можешь бросить это в огонь.

Фрэн была похожа на Монтану. Красивая. Учащая уму-разуму. Беспощадная.

Я покачала головой и вошла в дом. Это была не первая моя мысль об убийстве человека. Я много думала об этом, когда мой отец возвращался домой с войны, неуклюжий от виски, ругал нас с мамой. Правда, казалось маловероятным, что я справлюсь со взрослым мужчиной, особенно со Смитом. С другой стороны, Смит украл у меня воду, пришел за моими курами. Это нынешнее дерьмо было просто неизбежным после случившегося, оно предвещало конец, который начинал казаться тяжелым, но неизбежным. Мой отец однажды сказал мне, что, как бы сильно он ни верил в распространение демократии, в справедливые войны и возмездие террористам, ему неизменно требовалось сжать волю в кулак, чтобы посмотреть через прицел пистолета на другого человека, любящего и любимого, на тело с бьющимся сердцем, на бьющуюся жизнь и нажать на спусковой крючок.

— В конце концов, Грейси, — заключил он, — ты делаешь это, потому что до смерти боишься, что тебя пристрелят первым.

На кухне Фрэн пахло в основном яблочным пюре, но и кровью Смита. Голова Смита была выбрита, одежда помята, из уголка рта стекала тонкая струйка слюны. На лацкане блейзера виднелся прилипший клочок куриного пуха. Я не знала, принадлежал он Хичкоку или Монтане, но его тонкие волоски дрожали, когда грудь Смита поднималась и опускалась. Рядом, на полу, лежал кухонный нож с деревянной ручкой.

Мне хотелось покормить Смита. Укусить его. Врезать ногой по носу.

Я не могла перестать думать о том дне, когда сотрудники агентства пришли за моей водой, много лет назад, и Смит просто стоял там, обритый наголо, с пистолетом наготове, притворяясь, что не знает меня, в то время как директор агентства навешивал замки. Я закрыла глаза, пытаясь представить Смита таким, каким любила его больше всего, когда мы оба были лишь школьниками, и все было очень просто. На выпускном балу взятый напрокат смокинг подошел ему идеально.