Верность месту - Клэр Бойлз

с фиолетовыми цветами вербейника, заполонившего края моей старой оросительной канавы. — Ты же знаешь, я должен о них сообщить.

— Борись с ними сам, если хочешь, — парировала я. — Правительство — единственный инвазивный сорняк[108], который меня беспокоит в последнее время.

После того как Смит уехал, а шлейф красной пыли поднялся на дороге позади него, я некоторое время беспокоилась о том, что назвала правительство инвазивным сорняком. Говорят, свобода слова у нас все еще есть, но теперь уже трудно сказать наверняка.

* * *

Мы со Смитом были влюблены друг в друга в старших классах школы и еще пару лет после нее, но в 2017 году он оказался на стороне правительства, когда оно захватило у фермеров воду, и на этом все закончилось. Хотя он хорошо выглядит. Намного красивее Джерри. Внешность Смита — это единственное, что я теперь знаю о нем наверняка.

Захват воды было трудно проглотить, потому что я была воспитана патриоткой. Мой отец воевал в Афганистане и других местах, которые он не называл. Взрослея, я проводила День памяти павших[109] на кладбищах, а не на барбекю, думая о том, что свобода не бесплатна. Я прикладываю руку к сердцу, когда пою национальный гимн. Я помню по крайней мере половину «клятвы 4-H»[110], и я отношусь к этому серьезно, потому что в ней речь идет о том, чтобы использовать свою голову и руки на благо моей страны. Я настолько верила в демократию, свободу и все такое, что в первый раз, когда услышала, как кто-то сказал, что правительство собирается отменить наши права на воду, я подумала, что это опасный слух, и так и сказала.

На моих землях было так много воды, что я никогда не могла использовать ее полностью, потому что мой прапрадед был одним из первых, у кого хватило воображения заменить кустарник, которым поросли равнины восточного Колорадо, сахарной свеклой и кормовой кукурузой. Я могла бы превратить свою собственность в частное озеро и научиться кататься на водном мотоцикле. Я этого не сделала, потому что кукурузу было легко выращивать, и она ведет себя намного тише, чем жалкий маленький двухтактный двигатель, но я могла бы попробовать. Потом засуха, паника. Общественное мнение твердо стояло за то, чтобы украсть мои права на воду. Все, у кого воды не было, думали, что люди, у которых вода, как у меня, есть, являются жадными ублюдками.

В то время Смит уже работал в агентстве, отвечал за бригаду, навешивающую замки на ворота источников орошения. Ферма Фрэн и моя совместно использовали распределительный узел, и я переняла ее повадку — подбородок поднят, спина прямая, глаза смотрят вперед не мигая. Директор агентства, руководивший командой Смита, казался встревоженным нашим присутствием. Мы видели, как его глаза смотрят в нашу сторону, хотя он и не поворачивал головы.

Фрэн повернулась ко мне, прикрывая рукой глаза от солнца:

— Ты знала, что это должно произойти? Он тебе сказал?

Все мужчины могли ее слышать. Она имела в виду Смита, и я была уверена, что он знал это, потому что покраснел так же, как в первый раз, увидев меня без футболки, когда нам обоим было всего по шестнадцать.

— Похоже, он должен был это сделать, — ответила я.

В то утро мы со Смитом проснулись вместе и разругались из-за непрекращающегося кукареканья Хичкока, но на поле он не смотрел мне в глаза. Все выглядело так, словно я держала весы правосудия. С одной стороны я положила корсаж, который он подарил мне для нашего выпускного бала, серьги, которые, как я знала, не были бриллиантовыми, но сверкали, как настоящие камни, обещания, что он обо мне позаботится, произнесенные шепотом в то время, когда я рыдала в его объятиях на похоронах моей матери. В то время я приняла его торжественность и каменное лицо за силу, но потом, когда он помог правительству украсть мою воду, я положила их на другую чашу весов. Каменное лицо и каменное сердце говорили, что мы с ним потеряли всякое чувство меры.

Фрэн нахмурилась:

— Думаю, так оно и есть. Если, конечно, это не его способ сказать тебе что-то еще, Грейси.

Директор агентства пристально посмотрел на Смита. Смит уставился в распределительный узел, и я была рада осознать, что он видит там искаженное отражение самого себя в воде, потревоженной установкой замка.

Большинство фермеров здесь, конечно, сопротивлялись больше, чем я и Фрэн, но агентство с Национальной гвардией на его стороне быстро справилось с противостоянием. В передаваемых новостях никого не волнует, что я не могу вырастить урожай без воды, что мои сбережения почти израсходованы, а срок уплаты налогов вот-вот подойдет. Бекон теперь растет в чашках Петри, кукуруза рождается очищенной и упакованной в прозрачный пластик. Люди не заботятся о фермерах, если только не приближается Хеллоуин и они не хотят посетить тыквенную грядку.

Прятать цыплят все равно что реализовывать нашу дерьмовую конституцию. Прямое оправданное гражданское неповиновение. Любой, кто обращает внимание, знает, что птицам место снаружи. Чайки следуют за плугами. Орлы скользят по восходящим воздушным потокам. Гуси, построившись клином, мигрируют в зависимости от времени года. Кроме того, вы должны подвергаться воздействию микробов и вирусов, чтобы развить иммунитет. Вирус может перенестись на многие мили ветром прерий, как семена молочая или льна, но то же самое можно сказать и о пыли, которая очищает наши носы и уши. Мои девочки и их род переживут этих сарайных птиц на тысячу лет. Им не придется бояться ветра и солнечного света, чаек и семян.

Смит уже работал в агентстве и приехал с его сотрудниками в тот день, когда им понадобилось запереть все главные ворота ирригационной системы. Мне стыдно, что после этого мне потребовалось еще две недели, чтобы выгнать его с моей фермы, потому что каждый раз, когда он прикасался ко мне, мне казалось, что он крадет что-то еще, но у меня есть потребности, если вы понимаете, что я имею в виду. Одна из причин, по которой Джерри здесь, заключается в том, что я терпеть не могу, когда у меня в постели есть холодное место. Долгое время я надеялась, что полюблю Джерри так же, как любила Смита. Джерри — лучший человек, мягкосердечный, что для меня ново,