Дикая охота короля Стаха - Владимир Семёнович Короткевич

подаст. Свищет слишком уж хорошо. Просто соло­вей-разбойник: кони на колени падают.

Мы крались дальше, и сапоги наши мягко ступали по мокрой, лоснящейся, как мак, земле. Я подошел к окну: Дуботолк был в комнате и нервно ходил из угла в угол, часто поглядывая на стенные часы.

Я никогда не видел такого лица. Это был другой Ду­ботолк, и тут, наедине с собою, конечно, настоящий. Куда подевались доброта, рассудительность, румяное лицо рождественского деда. Это лицо было желтым, с изрядно опущенными углами рта, с резкими морщи­нами у носа. Глаза запали, смотрели мертво и мрачно.

Я ужаснулся, когда увидел его, как ужасается человек, проспавший ночь в кровати и лишь утром нашедший в ней змею, которая залезла туда ради тепла.

«Как я мог быть таким беспечным?» — с ужасом подумал я.

Нет, с ним надо было кончать. Он сам опаснее, нежели десять диких охот. Хорошо, что я лишил его тогда на некоторое время возможности ездить вер­хом, иначе мы бы легко не отделались. Он бы не по­ехал прямо на пули, он бы не дробил отряд, он бы раздавил нас с Рыгором, как котят, копытами своих коней, и сейчас мы лежали бы где-то на дне Прорвы с выколотыми глазами.

— Присылай сюда, Рыгор, человек семь. Они бу­дут выбивать дверь тут, вы — с парадного входа, а я попробую отодрать доску в мшанике и броситься на него. Только всем сразу.

И я вытащил из кармана револьвер.

— А может, попробовать выдать себя за охоту, по­стучать в окно и, когда откроет, схватить. Родствен­ников он на эту ночь отослал, один в доме,— предло­жил Рыгор.

— Ничего не получится. Это хитрый лис.

— А все-таки попытаться... Понимаешь, крови жалко...

— Смотри, хлопец, чтобы хуже не было,— покачал я головою.— Но попробуй.

Коней подвели к дому, люди мои заговорили. Я с радостью увидел в окно, что лицо пана Рыгора про­светлело, как будто он дождался наконец. Он пошел со свечой к двери, но вдруг остановился, недоумение отразилось на его лице. В тот же миг он дунул на свечу и комната погрузилась во тьму. Дело срывалось.

— Хлопцы! — крикнул я.— Окружайте дом.

Послышался топот бегущих ног, окрики. С двух сторон начали ломать двери, бить в них тяжелым. А из мезонина сразу прозвучал выстрел, и я услышал, как кто-то рядом со мною испуганно ойкнул. Еще выстрел.

И сразу за выстрелом раздался с высоты нечелове­ческий от ярости голос Дуботолка:

— Обложили, собаки. Погодите! Шляхта так не сдается!..

Из второго окна мезонина вылетел сноп огня. Ду­ботолк, видимо, перебегал от окна к окну, стреляя во все стороны по подступающим людям.

— Ого, да у него там целый арсенал,— тихо про­изнес Рыгор.

Слова его прервал еще один выстрел. Молодой па­рень рядом со мною покатился по земле с проби­той головою. Дуботолк стрелял лучше самого лучшего охотника-полешука. Еще выстрел.

— Прижимайтесь к стенам! — крикнул я.— Там пули не заденут.

Пули наших парней, стоявших за деревьями, от­бивали щепки от бревен мезонина, брызгали штука­туркой. Но понять, в каком окне появится Дуботолк, было невозможно. Победа наша обещала быть пир­ровой.

— Андрей! — гремел голос Дуботолка.— Ты тоже получишь свое. За моей душой пришли, дьяволы,— отдадите свои души. Шляхта белорусская не сдается!

Я хорошо знаю, как держат себя крестьяне во время бунтов. Достаточно нескольких неожиданных выстре­лов — и возникает паника. Но это были наши лесо­вики, белорусская лесная кровь, привыкшая к опасно­сти, стойкая даже перед смертью, охотники, меткие стрелки, лучше всяких солдат.

Эти не побегут.

— Факелы зажигайте,— крикнул я.— Бросайте их на крышу.

В тот же миг полыхнули вокруг дома три десятка огней. Некоторые из них, описав в воздухе полукруг, падали на крышу и, разбрызгивая вокруг себя смолу, постепенно начинали протягивать языки пламени к окнам мезонина. В ответ на это послышал­ся рев.

— Сорок на одного! Да и то огнем пользуетесь! Благородство!..

— Замолчи! — ответил я,— А на одну девушку двадцать всадников выпускать благородно?! Вон они, твои всадники, сейчас в трясине лежат И ты там бу­дешь.

Дом Дуботолка пылал. Желая быть подальше от стенки, я метнулся к деревьям и едва не упал — пуля «короля Стаха» пропела возле моего уха, даже волосы зашевелились. Но я все-таки стал за дерево и начал следить.

Пламя охватило мезонин. В один из моментов лицо Дуботолка и его тень появились в одном окне. Я вскинул револьвер и сразу выстрелил.

Дуботолк дико взвыл.

Пламя заглядывало в мезонин, и там, в огне, сами начинали стрелять заблаговременно заряженные ружья. Мы успокоились и совсем было отошли от дома, превратившегося в сплошную свечу, когда внезапно голос парня у коней встревожил нас. Мы глянули в ту сторону и увидели Дуботолка, который выбрался из заброшенного подземелья саженях в пятидесяти от дома.

— А-ах — проскрипел зубами Рыгор — Забыли, что у лисицы в норе всегда второй ход имеется.

А Дуботолк, петляя, мчался по направлению Воло­товой Прорвы. Правая рука его висела. Видимо, я все-таки угостил его.

Он бежал со скоростью, неожиданной для его пол­ноты. Я выстрелил из револьвера — далеко. Целый залп вырвался из ружей моих людей — хоть бы что. Дуботолк пробежал небольшой лужок, с маху бросился в болото и начал прыгать по кочкам, как кузнечик, с такой быстротой, что в глазах рябило. Оказавшись на безопасном расстоянии, он погрозил нам кулаком.

— Держитесь, крысы!..— долетел до нас его страш­ный голос.— Ни одному из вас не жить. Шляхетством, именем, кровью своей клянусь — вырежу вас вместе с детьми.

Мы были потрясены. Но в этот миг свист такой силы, что у меня заболело в ушах, раздался над бо­лотами. Я взглянул в ту сторону и при свете пожара увидел, как парень ткнул одному коню прямо под хвост колючий сухой бодяк. Опять свист...

Стадо дико ржало. Кони вставали на дыбы. Поняв план этого юноши, мы бросились к дрыгантам и на­чали хлестать их. В следующее мгновение охваченное паникою стадо помчалось к Волотовой Прорве. На не­которых конях еще остались фигуры ложных охот­ников.

Дикий стук копыт разорвал ночь. Кони мчались как бешеные. Дуботолк, видимо, тоже понял, чем это попахивает, и, отозвавшись безумным криком, по­бежал со скоростью отчаяния по болотной тропе. Он наддавал, а кони мчались за ним, приученные к этому тем, кто сейчас убегал от них.

Мы видели, как яростно мчалась дикая охота ко­роля Стаха, лишенная всадников. Развевались по ветру