Дикая охота короля Стаха - Владимир Семёнович Короткевич

нам в наследство от предка на­шего, обезьяны, что оно было ей необходимо, чтобы не упасть с дерева во сне. И, сидя возле дерева, вы во сне будете падать очень часто, и открывать глаза, и снова засыпать. И наконец удивительные сны овла­деют вашей душой, исчезнет миллион лет человече­ского существования, и вам покажется, что под де­ревом допотопный мамонт идет на водопой и глаза пещерного медведя горят из-под скалы.

Приблизительно в таком настроении был и я. Сны... Сны... Мне казалось, что я сижу с дубиною на коленях где-то на дереве и мне страшно слезть, так как подо мною, по земле, идет какой-то питекантроп. И ночь, и стонут волки за деревьями. В тот же миг я упал и раскрыл глаза.

Просто в полумраке двигалось мимо меня стран­ное существо. Зеленое старинное одеяние было в пыли и паутине, голова, длинная, вытянутая назад, как боб, задумчиво опущена, веки, как у жабы, едва прикрывали печальные глаза, а руки были опущены вниз, и длинные-длинные пальцы их почти касались земли.

Малый Человек Болотных Ялин миновал меня и проплыл дальше, а я следил за ним с револьвером. Здание было ему, видимо, хорошо знакомо. Он отво­рил окно, потом второе, затем вылез в одно. Я вы­сунул за ним голову и увидел, что это существо с обезьяньей ловкостью идет по узкому, в три пальца, карнизу. Он почти бежал, с нечеловеческой резвостью. По ходу дела он отщипнул с ветки липы, почти касаю­щейся стены, несколько плодиков. Почавкал ими. Од­ной рукой он помогал себе двигаться. Потом он снова пролез в коридор, затворил окно и медленно двинулся куда-то коридором, страшный в своем безобразии. Один раз мне послышалось какое-то бормотание. Ма­лый Человек хлопнул себя по лбу и исчез во тьме, куда не достигал свет далекой свечи. Я быстро направился за существом, так как боялся исчезновения. Когда я оказался во тьме, я увидел два сияющих глаза, смо­тревших из угла с неописуемой угрозой.

Я бросился к существу, но оно застонало тяжело и побрело куда-то, покачиваясь на ногах. Вперило в меня свой взор, погрозило пальцем.

Остолбенев на мгновение, я опомнился, догнал Малого Человека и схватил его за плечи. И радостно встрепенулось мое сердце, потому что это не было привидение.

Когда я вытащил это существо на свет, оно ткнуло себе пальцем в рот и сказало неопределенным скрипящим голосом:

— Ам-ам!..

— Ты кто такой? — встряхнул я его за плечи.

И Малый Человек, бывшее привидение, ответил заученно:

— Я Базыль. Я Базыль.

И внезапно хитрость, какая бывает у идиотов, осветила его глаза.

— А я вас... видел. Гы-гы! Я сидел под столом... под столом, брат меня кормил. А вы вдруг — шасть!

И опять зачавкал огромным, до ушей, ртом,

Я понял все. Два мерзавца — вожак дикой охоты и Берман — додумались, собственно говоря, до одного и того же. Берман, знавший, что он является род­ственником Яновской, приехал в Болотные Ялины и тут наткнулся на план ходов в стенах и слуховых от душин. После этого он тайно поехал в город и, бросив мать на произвол судьбы, привез сюда брата, который не потому сторонился людей, что любил одиночество. Брат просто был неисправимым идиотом, и недаром в клубе удивились его плохому воспитанию (Берман, конечно, привез в клуб не брата, а какого-то захожего человека). Когда он привез его сюда, он поместил его в своей комнате, пользуясь тем, что к нему никто не заходил, и повелел сидеть тихо. Во время одного из кормлений я застал их на месте преступления. Малый Человек тогда сидел под столом, и я мог бы схватить его, протянув руку.

Ночью Берман заводил его в ходы, и он шагал по ночным переходам, возбуждая в слуховых отдушинах звуки, которые слышали жильцы дома.

Иногда его выпускали и в коридор: в этом слу­чае он одевал специально пошитый старый наряд, а Берман ждал его возле открытой двери хода, так как отворить ее Малый Человек не мог. Подчас ему по­зволяли и прогулку на свежем воздухе. С обезьяньей, а скорее, с паучьей ловкостью он бегал по карнизам здания, смотрел изредка в освещенные окна и, в случае тревоги, молниеносно исчезал за многочисленными углами замка.

Ему тем легче было это проделывать, что в его пещерном мозгу напрочь отсутствовал инстинкт са­мосохранения. Он шел по этому карнизу так равно­душно, как мы, порой, забавляясь, идем по железно­дорожному рельсу.

Во время одной такой прогулки и произошла его встреча со мною. Что же случилось потом? «Ликол» прислал мне письмо, в котором, чтобы выманить меня из дома, брякнул сдуру, что знает что-то о Ма­лом Человеке. Берман, в последнее время следивший за мною, прочел письмо и пошел к месту встречи, чтобы как-то договориться с неизвестным. Там его приняли за меня и произошла трагедия, запоздавшим свидетелем которой я был.

А карлик сидел все эти дни в ходах, не имея мочи выбраться, и совсем ослаб от голода. Если бы я не от­ворил дверь — он, наверное, умер бы, так и не дога­давшись, почему оставил его тот, который всегда его кормил и пестовал.

Что мне было делать с ним? Несчастный не был виновен в том, что его произвели таким на свет. Тут он и выбывает из нашего повествования. Я накормил его, оповестил Яновскую о кончине одного из при­видений, населявших дворец Болотных Ялин, и на следующий день отослал его в уездную больницу для умалишенных.

И впервые этим вечером я видел, как надежда загорелась в глазах хозяйки Болотных Ялин теплым, пока что еще слабым огоньком.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

— Ты, Рыгор?

— Я, Андрусь. Вернее, мы.

Я протянул Рыгору руку. Эта ночь, следующая по­сле той, когда я поймал Малого Человека, была первой за все время безоблачной лунной ночью. Полная луна заливала торфяные болота, пустоши, парк Болотных Ялин голубым серебром и далеко-далеко блестела в окошке какой-то одинокой хаты. Ночью похолодало, и сейчас болота «потели», рождая в ямках клочья белых подвижных туманов.

Рыгор вышел из-за кустов, лежавших возле по­валенной ограды, а за ним появились из тьмы люди, человек двенадцать.

Это были мужики. Все в тулупах шерстью наружу, в одинаковых белых магерках, с одинаковыми крас­ными лоскутами на них.

И все они в лунном сиянии были на одно лицо, как будто сама эта земля одновременно породила их. У двух я увидел длинные ружья, как у Рыгора, один держал в руках пулгак, остальные были вооружены рогатинами и вилами, а