Песнь Ветра. Между Западом и Югом (СИ) - Целых Ольга

Ближе к вечеру замок ненадолго опустился на землю, дав колдуну с мальчишкой, в окружении своей жуткой свиты, покинуть Ирай, а потом снова взлетел выжидая.

Агон явился к пленникам незамедлительно. Он уставился на Сирела поблёкшими глазами, но ничего не сказал. Третий сам всё понял, поднялся с колючего сена своей тюрьмы и последовал за чудовищем.

— Нет, Сирел! — Пинега схватила его за руку. — Не ходи! Не помогай ей!

Сирел ничего не ответил Матери. Только мягко высвободил руку и ушёл.

Абаасы за стенами узилища встретили пленника странно внимательными и настороженными взглядами. Казалось, белые бельма их очей прояснились и выражали теперь тревогу и растерянность. Западные твари даже втянули вечно высунутые слюнявые языки. Охранники выпрямили плечи, перехватив древки оружия с почти человеческой осознанностью. Они провожали пленника странными взглядами.

Третий Наследник смахнул серый пепел с волос и втянул носом воздух. Пахло, как всегда псиной, дымом и, на удивление, морем. Тёплый и солоноватый порыв ветра уткнулся наследнику в шею.

Агон взлетел по ступеням внутри замка к покоям своей госпожи. Там уже собралась толпа абаасов с тряпками, водой, какой-то нехитрой снедью. Сирел вошёл, зная, что увидит.

Свет лучины выхватывал из голубых сумерек бледное, всё в лихорадочной испарине, лицо Княгини. Щёки впали, обострились черты лица, сделав его ужасающе угловатым, похожим на лисье. Рукава рубахи были неаккуратно закатаны, обнажая продольные порезы вдоль вен. Девушка осела на стул, в изнеможении сложив голову на его спинку и обхватив её руками. Она не могла найти себе удобное место и шаталась как пьяная. На спине рубашку кто-то разрезал, обнажив плохо обработанные раны от кнута. Пелена тумана, такая же, как раньше у абаасов, стояла теперь в её глазах, мерцавших бело-голубым светом в те моменты, когда ей удавалось пересилить боль и разомкнуть опухшие веки. Говорить она уже не могла, находясь в явном бреду. Жар её тела ощущался в комнате, как одинокий уголёк в сухой траве — казалось, одно неловкое дуновение и всё вспыхнет.

— Помоги, — Агон протянул пленнику какую-то грязную тряпку.

— Убери это, — отмахнулся наследник и обратился к абаасам: — Все тряпки собрать, прокипятить. Найти алкоголь. Принести мне. Также мне нужен отдельный таз с горячей водой и много соли. Найдите иглы и нитки — их тоже прокипятить. А ты, — он повернулся к Агону, — либо привяжи её к стулу, либо держи сам.

Абаасы разбежались, Агон подошёл к своей госпоже и аккуратно потянул её за руки.

— Что, западный ветер вас побери, это такое? — Сирел перехватил её тонкое запястье.

Вспоротые вены, хвала ветрам, уже не кровоточили, остановленные неведомой силой. Но наследник, вспомнив ее попытку выброситься с крепостной стены, отчего-то внутренне сжался.

— Не важно, — покачал головой абаас.

Появился один из духов запада, входящий в охрану Посланника, с бутылкой мутного красноватого вина. Сирел снял крышку и принюхался, лицо его перекосило. Но для его целей подошло бы уже что угодно. Приподняв светловолосую за подбородок, он разжал ей челюсть и влил алкоголь. Девушка поперхнулась, слабо задёргалась, постанывая, но вырваться не получилось. Убедившись, что «солдат» зафиксирован и обезболен, Третий забрал у Агона небольшой острый кинжал, бросил его в кипяток к подоспевшему абаасу с котлом.

Осмотр ран на спине показал, что кровотечение горе-друиды остановили, но что делать дальше абаасы явно не знали. Наследник засучил рукава, оторвал от простыни на кровати полосу ткани и собрал свои непослушные волосы в пучок. Выволок из шкафа чистую ткань, то ли полотенце, то ли простыню, разодрал на куски. Сполоснул руки от пыли, заставив одну из абаасов лить ему воду над тазом. Из кипятка ему выудили кинжал и Сирел, сев на табурет позади Посланницы, принялся за дело.

Третий наследник промывал раны солевым раствором, действуя быстро и уверенно. Агон держал свою хозяйку, которая дёргалась и слабо стонала. Жалел наследник только о том, что рядом не было друида с флакончиком живой воды. Мёртвые края ран пришлось срезать. Кровь и вода стекали по женской спине, смешиваясь с потом и грязью, падали на пол, в таз под стулом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Позвоночник, хвала ветру, повреждён не был. Третий усмехнулся зло, бессмысленной и неумелой жестокости мальчишки-Посланника. Плохо было то, что по почкам кнут тоже мог попасть, но задеты внутренние органы или нет, наследник определить не мог.

Абаасы принесли ему иголку, но это оказалась обычная швейная игла. Изогнув ее как можно аккуратнее, Третий принялся шить. Абаасы нашли только обычные синие хлопковые нитки для штопки. Сирел скривился, но жил животных в Ирае не было.

Наследник шил прямо поверх старых, частично заживших шрамов, создавая новую сетку будущих рубцов. Ему самому стало душно и жарко, пот норовил попасть в глаза.

Сирел устал от постоянных дёрганий Княгини, хоть Агон уже держал её почти целиком на руках. Края ран пришлось сшивать не до конца, оставляя выход для возможного гноя. Неглубокие порезы он оставил не зашитыми, лишь обработал и наложил сухую ткань. Абаасы суетились вокруг, пытаясь помочь, но больше мешали. Шерсть от них налипала на руки наследника, лезла в глаза, в раны Посланницы.

Когда всё кончилось, Посланницу отмыли от крови, выбросив ошмётки рубахи, и уложили в чистую постель лицом вниз. Агон и Сирел вышли на крыльцо замка, тяжело дыша. Сирелу самому не помешала бы баня. На Агоне запеклась кровь, разводы грязи портили его кожаную жилетку, которую он так старательно берёг, шерсть стояла дыбом. Противники сидели на крыльце и вдыхали солоноватый воздух предрассветного мира.

— Спасибо, — прохрипел Агон.

— Она обещала мне оружие.

Агон повернул свою косматую голову на наследника и долго вглядывался тому в глаза.

— Идём.

Агон привёл его в холл замка, обитый деревянными панелями. Подойдя к одной из стен, он аккуратно снял деревяшку и задействовал механизм, открывающий проход. Тёмная, узкая, витая лестница, вела куда-то под основание замка, и наследник, предчувствуя удачу, устремился вниз. Агон остался наверху.

Когда ступеньки закончились, Третий вошёл в небольшое помещение с высоким потолком и обомлел: в круглой комнате, выдолбленной в скале точно под центром стен замка, на каменном возвышении, в плену у пятнадцати стальных когтей, покоился огромный драгоценный камень. Его бледное, белое, свечение заполняло комнату.

Сирел слышал о таких камнях: когда-то, до запрета боевой магии, жрецы вставляли их в посохи. Слёзы Карон, как их называли, концентрировали магию вокруг и усиливали мощь того, кто ими управлял. Камни эти встречались редко. Они были прозрачно-голубыми или молочными, как сгустки речного тумана, но неизменно отбрасывали яркий жёлтый отсвет на свою тень. Найти камень размером с кулак считалось большой удачей. Здесь же, оскверняемая аббасами, возлежала огромная друза размером с бычью голову. Правда, с одной из сторон артефакт был обломан, кое-где покрыт копотью и засохшей кровью.

Третий наследник императора усмехнулся ликуя. Он нашёл сердце Ирая, нежное и хрупкое. Осталось только подготовить план побега, чтоб не упасть вместе с абаасами.

Позади камня пряталась ещё одна дверь, ведущая в некое подобие мастерской. Сердце Сирела возликовало ещё больше. «Гнев Солнца», легенда, миф, запретное изобретение последней войны с Западом, обрушившее своды Источника Смерти, лежало перед ним. Пусть и сломанное, пусть пыльное, но реальное. К тому же, теперь он знал о порохе. О том самом секретной компоненте, что был основной составляющей мощи «Гнева».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Третий наследник поднимался по витой каменной лестнице, чувствуя восторг. Хоть он и старался подавить улыбку, от Агона, ждавшего его наверху, это не укрылось, но он лишь недовольно сложил на груди когтистые руки. Абаас указал мужчине на выход, но Сирел, подняв голову, уверенно посмотрел ему в глаза. Обмен взглядами длился, казалось, вечность. Но, усмехнувшись, как-то устало, Агон посторонился, пропуская пленника.