Песнь Ветра. Между Западом и Югом (СИ) - Целых Ольга

— Когда-то, служа на южной границе, куда я бежал, впав в немилость у своего отца, я чувствовал то же самое. Мой привычный мир ушел из-под ног, всё исказилось, свет и тьма поменялись тогда местами. Злоба и жажда мести потихоньку заполнили мой разум. Но я очнулся. Да, я утратил многие свои надежды… Но у меня остался мой долг. В нём смысл моей жизни.

— Сегодня я тебя понимаю, — кинула девушка-абаас, глядя ему в глаза. — Боюсь только, что, цепляясь за свой долг, мы просто обманываем себя, придумываем своим жизням смысл, которого нет.

Посланница и наследник смотрели друг другу в глаза в молчании, пока Пинега не достигла конца спуска. Мать позвала Третьего и тот, очнувшись, отвёл взгляд.

Сирел схватился за верёвку и полез вниз. Диалог этот выбил его из колеи, поэтому на земле он оказался быстро, не заметив ни ветра, ни грубости верёвки. Он махнул Княгине рукой и та, с опаской, начала спуск.

Агон, запрокинув вверх косматую голову, продолжал придерживать конец каната, явно тревожась за свою госпожу. И тревога его не была надуманной.

На середине спуска Посланница сорвалась, зацепив бедром грунт на основании Ирая. Посыпались камни и глина, Агон не успел спрятать глаза и на мгновение ослеп от пыли.

Тренированное тело Сирела среагировало быстрее разума своего хозяина. Он успел подхватить светловолосую, больно отбив руки и упав на спину, сгруппировавшись так, чтоб не повредить шею.

— Второй раз, — заметила Княгиня, когда они поднялись и отдышались. — Спасибо.

— С тебя куртка, — буркнул Наследник, избегая возмущённого взгляда Пинеги.

Посланница упала молча, сохранив видимое хладнокровие. И теперь отряхивала ушибленную ногу, словно ничего не было, но от Сирела не укрылась её прикушенная от боли губа и расширенные зрачки.

Пробираясь к мосту, они прятались за валунами и в размытых тенях Сиры. Часовые Ирая делали обход не часто, но в смотровых башнях мелькали регулярно. Зная слабости своей обороны, Княгиня уверенно вела их, оглядываясь на замок. Мост перебегали в момент смены караула. Сирел хотел разглядеть дно расщелины, но ничего там не увидел, кроме красно-чёрной бездны.

Когда он ступил на поверхность Холат, необъяснимый ужас пронзил его. Он шагнул вперёд, зачарованно разглядывая серый пепел, медленно поднявшийся над его сапогом. Наследник поднял голову: впереди петляла узкая тропа, извилистая, с остатками ступеней на почти отвесных подъёмах.

Княгиня, не останавливаясь, шла вперёд. Агон следовал за ней, к его спине были привязаны три небольших бочонка, которые он взял где-то под Ираем, когда прятал конец верёвки. Голубоватое сияние над их головами то появлялось, то исчезало, скрываемое уступами и неровностями местности.

— Смотри, что я нашла, — прошептала Пинега, догоняя Сирела.

Женщина протянула ему пучок трав, применяемых жрицами для ритуального сна.

— Спрячь, пригодятся, — кивнул Третий, чувствуя, как в его голове начинает созревать план побега.

Ближе к вершине нервные порывы ветра принесли с собой тучу пепла. Княгиня вовремя подняла плотный ворот до самых глаз, успев крикнуть:

— Глубоко не дышите!

Но как бы Сирел и Пинега ни старались, мелкий, всё проницающий пепел, забивал им лёгкие и глаза. Наследник чувствовал, что задыхается. Пинега непрерывно кашляла. В какой-то момент наследнику пришлось подхватить воинствующую мать под руки — идти дальше сама она не могла.

Голубое сияние затмило красный свет Сиры, валуны у источника освещались теперь с двух сторон. Синий и красный цвета ярким контрастом напомнили Сирелу о видениях после ритуала. Он бы придал этому больше значения, если бы не удушье. Наследник поднял голову, с трудом.

Княгиня стояла на уступе, окружённая сиянием Источника. Её волосы казались почти белыми, трепеща на ветру, как знамя поражения и смерти.

Напротив неё, мрачный и пугающий, высился каменный храм, вросший в вулкан. Треугольный фронтон с одним только символом смерти в виде барельефа, без украшений и изысков. Квадратные колонны сохранились не все, часть из них наполовину развалилась, казалось, что храм скалится обломками клыков. Голубой свет заполнял его изнутри. Разломанные ступени, затёртые временем и потоками уже остывшей лавы, поднимались ко входу. Сам храм, казалось, пережил когда-то крупное сражение. Скала вокруг него была повреждена явно неестественным образом. Грубые разломы, ямы от вырванных кусков породы, трещины и сколы на стенах…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Посланница обернулась к своим спутникам, вернулась к Сирелу и попыталась подхватить Пинегу с другой стороны. Пепел, казалось, не причинял ей особых неудобств. Однако, Воинствующая Мать отшатнулась от разумного абааса.

Каждый новый шаг давался Сирелу всё тяжелее, и не то чтобы удушье было тому виной… Теперь он чувствовал некую упругую силу, которая всё увереннее и сильнее давила на него, словно прогоняя прочь от Источника. В какой-то момент сопротивление голубоватого свечения настолько выросло, что Третий понял, что не в силах сдвинутся с места.

Княгиня оглянулась на него, в её глазах отражался мертвенный свет. В таком освещении она казалась ещё более чуждой и пугающей, менее человечной.

— Источник не пускает тех, кто его боится.

— Я не боюсь дыры под горой! — огрызнулся наследник, хрипло.

Он думал, что не разделяет суеверности своих соотечественников, но, сам того не ведая, испытывал перед этим храмом настоящий, панический страх.

Пинега посмотрела на него, настороженно. Сирел сжал её руку, приободряя и себя, и её, а затем шагнул вперёд. Сопротивление никуда не делось, но Сирел шёл, преодолевая скорее себя, чем неровность местности. Воинствующая мать двигалась за ним, след в след, словно дикий олень за вожаком.

Княгиня ждала их под фронтоном. Плиты на полу храма давно раскрошились, четыре ряда колонн рассыпались от времени и разрушений, крыша держалась непонятно каким образом. Голубым светом здесь было залито всё, даже красные отсветы Сиры отступили, почтительно. Воздух казался чище, пепел словно не мог преодолеть невидимый барьер. Пахло как после грозы, только в помещении было жарко и сухо. В трещины на полу намело земли, странные, бледные ростки неизвестных растений тянулись к выходу, на солнечный свет.

Меж колонн стояли разрушенные постаменты с остатками статуй, вроде бы Посланников. Впереди, за тающими в сиянии колоннами, было нечто вроде каменного портала, слышался тихий плеск воды, на потолке искрились блики. Свечение там нарастало до нестерпимого.

Путники прошли вглубь зала, утопленного в гору, и остановились у огромного каменного колодца. Множество ступеней спускались куда-то вниз, к сиянию, а напротив входа, гладкая, как стекло, из недр вулкана вытекала река.

Стекала она с искусственного приступка, что формировал поток в монолитную стену воды. Поток этот, казалось, светится сам по себе. Стекая к колодцу, он разбивался бриллиантовыми брызгами о ступени и сбегал куда-то в бездну. На гладкой водной поверхности люди и абаасы отражались как в зеркале. Но удивительнее всего было то, что воздух в помещении оставался сухим, и мокрых пятен на полу, как и брызг на стенах, не наблюдалось.

Княгиня спустилась на несколько ступеней к самой воде и протянула к ней чуть дрожащую руку. Помедлив, нерешительно, она всё-таки дотронулась ладонью до взволнованной глади, зачерпнула немного сияющих брызг и тяжко вздохнула, высыпая их обратно, словно это была не вода, а песок.

— Выхода всё равно нет, — сказал ей Агон, спуская со спины бочонки.

Он поднял с пола ткань и накинул на стоящие у стены зеркала. Посланница прикрыла глаза и сев на ступени, стала стягивать с себя сапоги.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Объясни им, что делать. Я не могу.

Сирел оторвал взгляд от Источника Смерти и подошёл к Агону:

— Что в бочках?

— Порох, — ответил Агон, приоткрывая крышку.

— Что такое порох? — удивился Наследник, рассматривая чёрные крупинки неизвестного ему вещества.

Пинега, осенив себя священным знаком, тоже приблизилась.