Песнь Ветра. Между Западом и Югом (СИ) - Целых Ольга

— Это сам Ама Саган! Предводитель ахедов!

— Ну и?

— О ветры! — подивился Сирел, нервно прохаживаясь из угла в угол. Так вот куда делись дети прошлых Посланников! Вот ещё одна причина, отчего ахеды так ненавидят империю. — Сначала они боролись против захватчиков, а теперь против нас. Только методы у них подлые: грабежи, убийства в ночи, шантаж, заложники и саботаж. Они опасны и непредсказуемы!

— Что ты хочешь сказать? Что твоя империя попала в ловушку?

— Да. Именно.

— Ты знаешь, эти ахеды вызывают у меня куда больше сочувствия, чем имперцы. У нойонов тяжёлые условия для жизни, сложное прошлое. А что империя? Жирная собака на сене. У вас есть все, а у них — ничего. К тому же вы жуткие расисты.

— Они могли бы торговать с нами, как раньше! Но теперь им мало торговли, они хотят вырезать семью правителей, захватить власть и уничтожить империю, разрушить уклад жизни народов Марха, подчинить их! Да ещё и этот Ама Саган — ваш соотечественник! Ты знала об этом?

Она покачала головой.

Сирел остановился вдруг, внимательно вглядываясь в лицо девушки. Та выглядела неважно: её шатало, под глазами залегли круги.

— Ты можешь помочь империи! Помоги мне убить ахеда и Посланника!

— Это ещё зачем?! Мы не так договаривались! — она вскинула брови.

— Посланник — тщеславный, жестокий садист, а Ама Саган — беспринципный убийца! Что будет с миром, в котором правят такие, как они?

— Да какой мне смысл тебе помогать?! — вскочила абаас. — Вы тоже жестокие! Что меня ждёт в вашей империи? Я помогу тебе, а твоя подружка перережет мне глотку?! С моей помощью вы убьёте своих врагов, но потом обратите свой взор и на меня с абаасами! Зачем мне это?!

— Нойоны устроили бойню в священный день! Зарезали младенцев, словно скот! Неужели ты не хочешь остановить грядущую войну?

— Хочу, но не ценой жизни Посланника!

— Ты могла бы начать новую жизнь, без войн и боли, я бы помог тебе обустроиться в нашем мире.

— И как? Ты же наёмник! Да и нойоны к Посланникам относятся куда лучше, чем имперцы.

— У меня есть связи. Я не дам тебя в обиду.

— В данный момент это я тебя охраняю! — Княгиня вскочила и голос её сорвался. — Ты не в силах защитить своих спутниц и самого себя, а мечтаешь спасти империю! Ты безумец, и затея твоя глупа!

— Ахеды вас используют! Неужели ты не видишь?!

— Что, тоже так хочешь? — Княгиня произнесла это таким едким тоном, что самообладание Сирела, и без того не самое устойчивое, рухнуло.

— Ну что ж, сиди и жди, когда тебя заменят сотней послушных наложниц, а потом вышвырнут из замка! Будешь смотреть, как твои милые абаасы становятся кровавым основанием для трона безумного Посланника!

— Он, конечно, безумный, но он всё, что осталось у меня от моего мира! Ему я могу доверять, в отличие от некоторых! — Княгиня смотрела на Сирела, гневно сверкая очами. — И я не позволю тебе его убить!

— Нашла кому доверять! Будешь вечно ходить битая, как собака! И сдохнешь, как только ему надоешь!

— Теперь я вижу, что ты за человек! Сделки не будет! Убирайся!

Сирел ничего ей не ответил, только распахнул окно и вышел под дождь. Абаасы снаружи проводили его недовольными взглядами, а стоило ему попасть в свою темницу через выбитую доску, окружили сарайчик с имперцами плотным кольцом.

Империя Марха попала в западню меж Западом, что считала поверженным, и Югом, который недооценила.

Глава 17. Загнанные в один угол

Армия империи Марха два месяца собиралась под Туярой, столицей южной провинции Вилюй, что управлялась наследниками по линии Казны. Воины стекались со всех концов страны, и, непривыкшая к таким количествам военных, провинция торговцев удивлённо роптала. Никогда ещё ветер войны не дул с юга, и тревожные предчувствия заставляли крестьян бежать вглубь страны, отчего дороги и тракты оказались забиты.

Высокий шпиль главной дозорной башни города, увенчанный фигурой орла, возносился к небесам и был виден на много столбов вокруг. Артес с вершины Орлиной башни смотрел на разбитые за стенами города палаточные лагеря, марширующих солдат и на вереницы гружёных провиантом телег. Золотая пелена заката окутывала холмы и горы тёплым сиянием, скрадывала жёсткие очертания Змеиного Хребта на юге, растворяла западный горизонт прощальной негой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Рядом с наследником стоял Воевода Леон, а позади него, в почтительном молчании, замерли Легаты четырёх из Пяти Армий. Легата Пятой армии не было. Пятый Легат предпочёл бросить брата и отправиться на запад, в поисках призраков прошлого. Артес только сжал огромные кулаки, скрипнув зубами от злости и обиды.

— Шагонар, твоя армия должна остаться под Индигиром. Пятая армия также, временно, под твоим командованием, — Леон раздавал указания. Самый молодой из легатов, высокий эйс с серыми раскосыми глазами, командовавший Армией Севера, кивнул, чуть улыбнувшись. — Нордан и Осор идут с нами на Илирней, Бинин — останется под Туярой.

Легаты Севера, Юга, Запада и Востока важно кивали, поглядывая на Воеводу с интересом. Давно они искали повод погонять своих солдат. За сто лет без войн имперцы знатно расслабились. Битва с горцами не казалась им опасной, в их глазах скользило открытое презрение к ахедам, мысль о собственном превосходстве грела их сердца. Артес, обернувшись к ним, проникся этой уверенностью и последние сомнения оставили его.

— Хватит тянуть. Дядя, если мы готовы, выступаем завтра.

— Согласен, — Леон кивнул, — на рассвете.

Легаты ушли, оставив воеводу и Первого наследника. Лицо Леона вдруг осунулось. В его глазах, обращённых к горизонту, Артес уловил тоску. Дядя непроизвольно прижал руку к сердцу. Старший наследник нахмурился:

— Что случилось? Ты не уверен в нашей победе?

— Нет, Артес, — покачал головой Воевода. Обруч с башнями на его чуть поседевших волосах вспыхнул на солнце серебристым светом. — Но любая война — это смерть, а со смертью приходят абаасы. Одно сражение — и все погибшие окажутся в армии запада.

— Но у них нет Посланника! Что они могут без него? — возразил наследник скривившись.

— Ничего, — согласился Леон. — Просто иногда я думаю, что где-то, среди абаасов, бродит в беспамятстве и мой сын… Ведь Тейна не успели похоронить. Тот курган, что нашёл на юге Сирел, был пуст.

— Он уже не человек, которого ты знал. Он абаас — злой дух, вселившийся в мёртвое тело, и ничего от Тейна в нём уже нет.

Леон только тяжело вздохнул. Воля его была велика, однако мысль, что его сын лишён жизни после смерти, ослабляла его, подтачивала его силы.

LEAF — Suurin

Сирел пожалел о том, что поругался с женщиной Посланника. Они не виделись чуть меньше декады, тренировки отменили, а Ирай мчался на всех порах, как по звёздам определил наследник, на Запад, в самое сердце Пылающих Земель.

В тех высотах, где властвовал Западный Ветер, всегда было холодно и промозгло. Теплее становилось только около вулканов, но тогда чёрный пепел оседал на голубые стены, забивал лёгкие, грязнил волосы и шкуры абаасов.

Гора Холат дала о себе знать издалека. Облака её вулканического пепла затмили солнце. Голубые стены Ирая стали грязно-серыми, совсем как на старинных фресках. Когда замок опустился к подножию горы мертвецов, она закрыла собой всё небо, возвысившись над ним исполинским надгробием, выше шпилей Дворца Правителей, выше Купола Имянаречения.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Сирел выждал, пока Посланники, маг и их свита удалятся из замка. Его колотила дрожь, когда он выбирался из барака и поднимался на крепостную стену, прячась от караульных. Желудок свело от животного ужаса, но он, собрав волю в кулак, осмелился выглянуть за стену и встретиться глазами с Холат. И ночной кошмар предстал перед наследником во всём своей мрачном величии.