Песнь Ветра. Между Западом и Югом (СИ) - Целых Ольга

— Где был ты сам, когда всё случилось?

— На площади, у северного входа. Леон и Сирел были среди танцующих, Онохой периодически ходил по вратам, махал руками, и как всякое начальство, мешал работать. Мы обыскивали всех, кто входил на площадь, однако, когда я заметил на крышах людей в капюшонах, Онохой велел мне заткнуться и не задавать лишних вопросов. Сначала я предположил, что это и есть наша знаменитая тайная служба Казны, потому как на тайную службу Воеводы они не походили — те-то умеют прятаться. Я было подумал и про ахедов, но изменил своё мнение, когда ночью, после ритуала, несколько этих людей принесли к нам пойманных нойонов, уже мёртвых, к сожалению. Мне пришлось самому искать сведения о них, как только получил значок префекта. Но вернёмся к ритуалу. На северных вратах было спокойно, оружия мы не нашли, но помимо восьми основных врат на Площадь церемоний можно было попасть множеством способов. Есть много старых, замусоренных и заставленных ящиками проулков, которые ведут к площади, и хоть на выходах там стоят заслоны, перелезть через решётку не составит большого труда. Таких входов семь штук. Мы допрашивали охранявших их солдат: трое сошли со своих мест во время ритуала — поддались музыке. Остальные клянутся, что никого не видели.

— Ты им веришь? — спросил Неон. К своему кубку он притрагивался редко, но в задумчивости водил по его краю пальцем.

— Когда был стражником — верил. Но значок префекта вынуждает меня быть подозрительным. Кто-то же убил Свирь и этих маленьких детей. Как-то же враги проникли на площадь.

— Что было дальше?

— Начался ритуал. Сцену с севера видно плохо, да я и не интересовался особо. Когда пошла свистопляска, половина моих солдат кинулись плясать, — Бова неодобрительно покачал головой. — Никакого самоконтроля! Потом я отвлёкся на группу паломников эйсов, которые пытались впарить нам какие-то самодельные бусы из ракушек и рыбьих голов. Услыхав, как стихла музыка, я обернулся, но было уже поздно: толпа рванула во все стороны. Мы попытались её остановить, но часть моих людей просто смели, двоих задавили насмерть, пятерых помяли. Гонца мы отправили сразу, но и он не смог пробиться сквозь людской поток вовремя. Я, если честно, пребывал в полной растерянности. Остановить толпу не удалось, поймать людей в капюшонах не смогли, подозреваемых никто в лицо не запомнил, кого ловить в одинаково одетой толпе — неясно. Когда поступил приказ прибыть в казармы для новых указаний, мне, вместо разъяснений о произошедшем просто всучили значок и велели отдавать приказания.

— Кто дал тебе значок? Кто передал приказ Леона и как именно он звучал?

— Это был советник Воеводы, Илим. Он принёс значок и печать Леона, приказ передал на словах: «Бова, сын Эйса, внук Камала Шестого, от сего дня назначается Префектом Городской Стражи и Малой Разведки Индигира». Вот и всё. Я, конечно же, опешил. У Онохоя было два заместителя. Ко всему прочему, хоть мой отец и губернатор над провинцией, я никогда в начальники не метил — не моё. И всё это знали, однако назначили. Когда я решил возразить советнику, тот уже развернулся и ушёл, а Онохоя, вместе с заместителями, секретарём и казначеем, выводили под ручки агенты тайной службы Воеводы. Больше я об Онохое не слышал. Мне тут же выделили нового секретаря, явно шпиона императора, и нового казначея, такого хмурого хитреца, что не удивлюсь, если он и есть глава разведки Казны. Когда ночью ко мне пришёл Сирел и предложил уехать на запад, я был вне себя от происходящих событий: стража в панике, люди в капюшонах приносят трупы нойонов, по Индигиру и окрестностям носятся перепуганные толпы, бушует стихия, которую некому усмирить, а армия империи собралась войной на юг. Мало того, в давке полегло несметное множество людей и солдат, храмы переполнены, друидов не хватает, а Матери просто бессильны помочь чем-либо, кроме перевязок и молитв.

— Значит, ты не слышал, по какому обвинению схватили Онохоя?

— Лично нет, но мне рассказали сослуживцы. Тот самый Илим объявил, что Онохой не справился со своими полномочиями и отстранён от должности.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Про ссылку ничего не было?

— Вроде нет. Но раз его забрала тайная служба, всего можно ожидать.

— И как идёт расследование?

— А как ты думаешь? — Бова усмехнулся, со злостью. — Три тайные службы действуют сами по себе, естественно, все про них знают, но они-то хранят молчание и делают вид, что нас происходящее не касается. Что бы я ни приказал и не спросил, мой секретарь доносит советникам императора, а казначей — казначея. Невозможно работать. Наверняка среди нас всех есть предатели, но как их обнаружить в такой кутерьме? Ещё и Салахиль повадилась к нам ходить! Мол, я должна быть в курсе расследования, ибо я жена Сирела и пишу ему обо всём, что происходит. Когда я спросил, отчего Сирел не пишет мне лично, она наплела какой-то ерунды. Просто Больница Умалишённых на выгуле! — Бова так разбушевался, что расплескал на свою куртку пиво. — Леон на юге, его советники договориться не могут, его родственники не кажут носа из своих провинций, армия ушла, вместе с Первым легионом Ореля, допросить Ануя невозможно, Онохоя выслали, а куда — не говорят, но вроде как тоже вместе с армией на юг. А когда я послал людей узнать про фигуры в капюшонах, выяснилось, что даже Матерям не сидится на месте, и они себе орден Воинствующих Матрон придумали! Как разобраться в том, куда сунули нос четыре тайные организации?! Чего ещё ожидать? Тайный орден Магов? Так что мы ни к чему и не пришли, а все попытки городской стражи разобраться в ситуации упираются в какие-то ненужные тайны и секреты.

Неон только головой качал, не зная, смеяться или плакать: имперцы слишком увлеклись своим могуществом и привычкой не доверять своим же.

— Спасибо Бова, ты мне очень помог. Можешь идти.

— Тебе спасибо за угощение, наследник. И если ты узнаёшь, кто нас всех предал, расскажи и мне, прошу. Я должен знать.

— Обязательно, — кивнул Неон.

Когда Бова вышел, сыто рыгнув за дверью, из тёмного угла комнаты вышла Юна.

— И кто мог назначить этого солдафона префектом стражи? — удивилась Мать.

— Тот, кто это сделал, поступил нам во благо, ибо такого честного человека ещё поискать надо, — возразил ей наследник, устало потирая виски.

— С чего ты взял, что он честный? — Юна села в кресло, где только что сидел Бова, брезгливо отставила подальше его пиво и ухватила вино брата, к которому тот едва притронулся.

— Вижу, как и Сирел видел. И он прав — у нас слишком много секретных организаций. Это просто невыносимо. Но Воинствующие Матроны меня порадовали, — Неон улыбнулся. — Онохой знал о Воинствующих Матерях?

— Знал, нам пришлось ему рассказать, но мы просили его не распространяться об этом. Его жена — Подруга ордена.

— Всё ясно.

— Что нам со всем этим делать?

— Объединять разведку, что же ещё.

— И вывести Матерей из тени? — задумалась Юна.

— Предатели где-то среди нас. И, разделившись, мы их никогда не найдём.

— Ко всему прочему, в последнем письме Сирел говорил о том, что идёт в пустыню. Это плохой знак. Добрался ли он до Последней заставы? Жив ли он? И что ахеды делали в шахтах? В тот городок кого-нибудь отправили?

— Отправили, да было поздно. Следов южан не нашли, когда градоправителю объяснили, что он чуть не продал жёлтые кристаллы ахедам, его хватил удар. Но зачем они им? Ты хоть что-нибудь знаешь о жёлтых кристаллах?

— Знаю только, что использовали их в последнюю войну с Западом, по заказу того инженера, работами которого Сирел так интересовался.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Неон судорожно сглотнул, вспомнив безумного пришельца из Больницы для Умалишённых. Видимо, ему снова придётся туда идти. А ведь он так оттягивал эту встречу. Второй сжал руки в кулаки так, что пальцы побелели.

Юна тяжело вздохнула, разделив с братом задумчивое молчание.

За окном уже давно село солнце, на синем, как плащ императора, небе зажигались звёзды и восходили луны. Сира, роняя красные тени, угрюмо ползла у самого горизонта, прячась за горами. Карон, разливая ровный, серебристый свет, ярко сияла с самой вершины небосклона, призывая людей ко всему светлому и доброму, что было в их душах. Но красные тени не исчезали из мира, и никогда не исчезли бы. Никогда.