Пьяная Россия. Том первый - Элеонора Кременская

И вот бывало да не один раз. Петрусь делал вид, что уходит в магазин или к приятелю в гости, а сам минут через десять возвращался. Быстро обыскивал всю квартиру и однажды на вопрос своей ненаглядной, чего же он все-таки ищет? Петрусь исступленно крикнул:

– Любовника твоего ищу!

А она, усмехаясь, тут же ткнула пальцем в окно:

– Да вон он в форточку выпрыгнул!

Петрусь сейчас же прилип носом к стеклу. Не сразу в его мутной от пьянства голове сформировалась мысль, что здесь же третий этаж и как это он, подлец, мог в маленькую форточку пролезть?..

Почти каждый день Петрусь устраивал скандалы своей подруге. Она только смеялась в ответ, да и было над чем. Когда она, толстая с опухшим от постоянного пьянства лицом, заходила в транспорт, все мужчины, ну просто все, по мнению Петруся смотрели только на нее и смотрели не просто так, а с вожделением… Наташка, меж тем, вполне понимала, что она привлекательна только для алконавтов и уж никак не для нормальных мужиков. Но Петрусь и по этому поводу делал ей сцены.

После пьяных гулянок между ними возникали споры, кричал, впрочем, один Петрусь. Он разгонял своею ревностью пьяных дружбанов и они прятались от него в заплеванных подъездах соседних домов. Много раз он расправлялся на улице с ни в чем не повинными пьянчужками отвесившими, ненароком, комплимент прелестям его подруги.

А она была не промах. Все равно, несмотря на дикую ревность Петруся встречалась, иногда, с кем-нибудь, просто, потому что ей становилось скучно с одним-то… Подружки-выпивохи ей говорили, как узнает Петрусь-то, так и пришибет. Она только плечами пожимала и утверждала, ни разу он ее еще не тронул, угрожает только…

Ну, вот и наступила решающая минута, когда одна из «подружек» ежедневно угощаемая тумаками своего пьяного сожителя позавидовала роскошной жизни Наташки. Поймала во дворе Петруся и весьма убедительно поведала ему с кем и когда распутничала его суженая. Петрусь потемнел лицом.

В тот же день на «скорой» увезли Наташку с переломами да ушибами. А распутников, срочно прооперировали, пытаясь спасти хоть что-то из кровавого месива, болтающегося у них между ног.

Петруся арестовали, да до суда дело не дошло, почему? Не могу сказать, потому что – это Россия и огромные стада сумасшедших запросто бродят по улицам городов и сел. Потому что Россия – это царство беспредела на фоне всеобщей законности и деловитости. Мне кажется, подобное не снилось даже итальянской мафии.

Петрусь вышел из тюрьмы и пешком пошел в свой Михайловский. Шел целый день. Дошел. И жена, простая, глупая баба приняла его. Правда, Петрусь упал на колени посреди своего двора, но этот театральный жест ему был простителен, уж очень не понравилась Петрусю предварительная камера в тюрьме, да и тюрьма, впрочем, тоже – дело малопривлекательное. Ну, а свою городскую сожительницу он даже не вспоминал и только изредка горько вздыхал при упоминании имени Наталья…

Наблюдалки

Лето. Тепло. Вечер. Воскресенье. С Волги дует легкий ветер. На набережной Ярославля собирается духовой оркестр. Тут же народ, ожидающий музыки оживленно болтает, но как только дирижер взмахивает палочкой, все замирают. Под первые звуки танго, кидаются поближе к оркестру, разбиваются по парам и танцуют. Танцующим лет под семьдесят, восемьдесят, девяносто, проходящая мимо молодежь останавливается. Многие пытаются повторить не замысловатые фигуры. Старики танцуют роскошно, так, как будто их всю жизнь учили в балетных школах. Молодежь увлекается. Молодые люди приглашают величавых дам с пышными прическами и просто дам на фокстрот, девушки приглашают престарелых кавалеров, и те обучают их, как могут. Танцуют уже многие, места не хватает. Выходят с тротуара на мостовую. Машинам не дают возможности проехать. Некоторые автомобилисты разворачиваются, смеются, машут рукой, мол, это надолго.

Гремит оркестр, стучат по мостовой каблуки, ловко разворачиваются пары, и старики самозабвенно отплясывают, побросав в стороны свои болезни и трости.

И тут идут иностранцы, впереди вышагивает экскурсовод с табличкой, бац, наткнулись на наших танцоров. Иностранцы оказались итальянцами, все, никакой экскурсии им не надо. Они закружились в вихре русских вальсов и крики: «Фантастико! «Браво!» полетели к оркестрантам. Итальянцы, счастливые, довольные перепутались в парах с нашими русскими кавалерами и дамами, и безо всякого перевода понимая, какое коленце им надо выкинуть, лихо отплясывали весь час музыки, позабыв про все…

* * *

Пьяная девушка в мороз идет по улице. Ей явно жарко. На ходу она раздевается. На снег летит ее сумочка. Вслед соскальзывает с плеч шуба и мягко ложится, будто зверек, какой заснул. Девушка, потрясая пышными волосами, звонко смеется и кидает вслед за другими вещами меховую шапочку. Прыгая на одной ноге, расстегивает молнию на сапоге, скидывает сапог, второй летит на снег. В одних белых носочках, в капроновых колготочках идет царственной, но пьяной походкой к подъезду. На ее счастье входная дверь оказывается открытой, а не заперта на домофон, как уже принято повсюду, в дверях стоит, тупо улыбаясь, незнакомый пьяный парень. Смотрит на нее, не скрывая восхищения. Она мимоходом гладит его маленькой мягкой ладошкой по колючей не бритой щеке и идет в подъезд.

Не торопясь восходит по ступеням на второй этаж и звонит в дверь. Дверь распахивается, слышится визг и крик, а потом вниз ссыпается толстый мужик в одних шлепанцах, в спортивных штанах и в майке. Бегает по двору, подбирает сумку, шубу, сапоги и шапку. А пьяный парень, изменяясь в лице, глядит на него с подозрением. И когда мужик пролетает мимо него со своею ношей, он его цапает тяжелой рукой за майку и тяжело дыша, осведомляется, как же он справляется с такой молодой женой? Мужик тут же вырывается из рук парня и визжит, захлебываясь яростной слюной, что совсем уж допился что ли, последний ум пропил, какая жена, когда она ему дочь? А дальше кричит, что уже устал от ее пьяных выходок по выходным, вечно как воскресенье, так где-нибудь в клубе танцует и пьет, а потом притаскивается никакая, домой.

А парень уже отнимает у бешеного папаши вещи дочери и сам несет до порога. А у порога извиняется и говорит, что еще может, придет? Но дверь перед ним уже захлопывается и взвизги папашки слышны где-то в глубине квартиры, им вторит еще чей-то слабенький голосишко, как видно, мамашки.

Парень медленно спускается по лестнице, задумчиво пьет пиво и говорит вслух:

«Себя бы вспомнил в молодости, сволочь! Небось, пил да гулял беспробудно!»

А пьяная девушка спит беззаботно, не замечая потрясенных ее поведением родителей и не зная, что только что у нее появился поклонник, который непременно выведает у своих друзей живущих тут же в ее подъезде все о ней. А потом будет ходить, подстерегать ее на каждом повороте и ухаживать неуклюже. А после весьма прозаично ее обругает, заметив с кавалером, который, не в пример этому поклоннику умеет ухаживать, умеет дарить цветы, играть на гитаре, быть галантным и прочее…

* * *

Двое пьяных на остановке качаются, поддерживая друг друга под локти, разговаривают о чем-то невнятно. Один другому постепенно повышая голос, начинает доказывать, что его все уважают. Другой не верит. Первый заводится, оглядывается в поисках знакомых и, заметив соседей по подъезду, молодых ребят лет так семнадцати, говорит своему дружбану:

– Вот я тебе сейчас докажу!

Подходит неуверенной походкой сильно пьяного человека к молодежи. Его пьяный друг издали смотрит, вытягивая шею, что будет. Молодежь замолкает, они что-то только что напряженно обсуждали, но вынуждены прерваться, чтобы выслушать пьяницу.

– Здорово, орлы! – улыбается пьяница. – Вот скажите мне, вы меня уважаете?

Молодые люди переглядываются и особо нервный, нетерпеливо достает сигарету:

– Тебе закурить, что ли? На!

Пьяница послушно берет, мнет сигарету в руке и продолжает:

– Нет, вы мне скажите, ведь вы меня давно знаете, вы меня уважаете?

Нервный протягивает пьянице початую бутылку пива, у ребят еще есть.

– Тебе пива что ли? Возьми одну, больше не дам!

Пьяница послушно берет, мнется и опять за свое:

– Ну, вот ты еще пешком под стол ходил, – обращается он к нервному юноше, – а я уже работал.

– О! – стонет нервный и под хохот своих товарищей, вытаскивает бумажник. – Возьми десятку и отстань!

Пьяница послушно берет, поворачивается и бредет к своему собутыльнику. Собутыльник смеется и язвит над пьяницей:

– Не уважают, а зато и сигарету, и пиво, и десятку дали!

– Значит, все-таки уважают?.. – неуверенно замечает пьяница.

– Ну, а то, как же!.. – кивает второй.

И оба, пошатываясь, бредут куда-то прочь от остановки.

* * *

Очень пьяный мужик разговаривает сам с собой, бубнит что-то себе под нос, низко опустив голову, продвигаясь неровными шагами куда-то в неведомое пространство. Однако, когда на пути у него возникает толпа людей ожидающая транспорта, мужик поднимает голову и радуется, широко расставив руки, кричит, будто обрел невероятное счастье: