Арабская поэзия средних веков - Аль-Мухальхиль

«Едва не умер я…»

Едва не умер я, когда моя любимая ушла,Хоть неприступно холодна она всегда со мной была.

Когда я жаловался ей, тоской измученный вконец,Она, не глядя на меня, с усмешкой говорила: «Лжец!»

О, если б эту боль мою умерил благостный Аллах,Приблизив будущее к нам хотя бы на единый шаг!

Когда не вижу я тебя, то и в кругу семьи большойНе замечаю никого, как будто всем давно чужой.

Никто не знает, сколько я страданий тайно перенес,Ведь сердце бедное мое орошено потоком слез.

Возвысь меня иль унижай — тебе клянусь я жизнью всей:Моей единственной любви я верен до скончанья дней.

«В долине Минаджа глухой…»

В долине Минаджа глухой я у развалин молча встал.В живых не стало никого из тех, кто делал здесь привал.

Темнеют рытвины одни там, где когда-то цвел шатер,Полынь седая проросла сквозь мусор рухнувших опор.

Величья смутного полны останки прежнего жилья —Так вдруг на рубище сверкнет полоска дивного шитья.

Воспоминанье прежних дней, ты душу мне не береди,Ведь ту умолкнувшую страсть ничто не возродит в груди.

Неужто здесь когда-то жизнь дарила радостью меня,Своим сияющим плащом и обольщая и маня?

Вплоть до отъезда моего туда, в предел чужих земель,Разлука помешала мне любить прелестную газель.

Я помню: в горы не спеша шла паланкинов череда,—И видел смутно, как в одном сияла юная звезда.

О, этот белый паланкин, непрочный, будто скорлупа,Его далеко увлекла верблюжья древняя тропа.

Я тоже поднял караван, его заставил второпяхИдти в тот край, куда меня влекли надежда, боль и страх.

«Собутыльник дорогой…»

Собутыльник дорогой мне Аллахом послан в дар,Как чудесный, золотой, неистраченный динар.

Из кувшина я ему неприметно подливалДо поры, пока он мог удержать в руке бокал.

Я сказал: «Абд аль-Азиз, за тебя я Жизнь отдам!»Он ответил: «Я твой раб!» Говорю: «Я в рабстве сам!»

«Выпей, друг!» Он молвил: «Что ж, выпью, если поднесешь!»Покачнулся и заснул. Много ль с пьяного возьмешь?

«Любовь ходила среди всех…»

Любовь ходила среди всех созданий страждущих, земных,Ко мне приблизилась она, остановись на краткий миг.

А мне почудилось, что смерть ко мне неслышно подошла,Хор плакальщиц услышал я, которым не было числа.

Я умираю от любви, тебя не видя никогда.Меня сломила эта страсть, она — несчастье и беда.

Я сердцу своему дивлюсь, что держит верности обет,Не видя склонности твоей на протяженье долгих лет.

«О всадники битвы…»

О всадники битвы, сраженья сыны,Для гневного сердца кольчуги тесны.

Ослепшая ярость, став вашей судьбой,Своими руками вас двигала в бой.

И, видя, что смерти родных предала,Кровавые капли стирала с чела.

«В дворцовый пруд издалека…»

В дворцовый пруд издалека спешат посланцы бурных вод,И каждый мчится, как скакун, как будто крепкий повод рвет.

Но все равно его вода и непорочна и светла,Как будто слитки серебра в ней затонули без числа.

Порою солнце подмигнет, пунцовой бровью поведя,Порой оплачут лоно вод слезинки робкого дождя.

Когда же звезды заблестят, второе небо видишь ты,Оно блистает в глубине в оправе зыбкой черноты.

Необозримая вода, ей будто края нет совсем,Так расстоянье велико меж этим берегом и тем.

Лишь рыба быстро промелькнет, сверкнув павлиньим плавником, —Так птица утренней порой несома синим ветерком,—

И снова канет в глубину, и где-то там пойдет игра,А на поверхности круги, разгон слепого серебра.

«Громадой высится дворец…»

Громадой высится дворец, пространство все заполоня.Льнут к грозным башням облака в свеченье влажного огня.

Тигр полноводный окружил уступы стен со всех сторон,На глади царственной его весь мир зеленый повторен —

Лужайка, полная цветов, дворцовый сад и тихий двор,Где южный ветер на заре ведет с листвою разговор.

«Путник маревом влеком…»

Путник маревом влеком в безвозвратно долгий путь,Камень сердца твоего не дает мне век сомкнуть.

Боль разлуки, радость встреч совместила ты в одно —Звенья счастья и беды сплетены в одно звено.

Миг свидания с тобой расставанием чреват,От невыплаканных слез затуманился мой взгляд.

В нем и нежность и укор разделившей нас судьбе,Долог он, как ночь без сна в размышленьях о тебе.

«К тебе приблизилась весна…»

К тебе приблизилась весна, улыбкой солнечной даря,Она любуется тобой, о первом счастье говоря.

Новруза возвещая день, зажегся ранний небосклон,Ночные розы пробудил и светом их наполнил он.

Бутон прохладой напоен, трепещет в розовом огне,Как будто тайну он явил, что прежде прятал в глубине.

Весна деревьям и цветам вернула праздничный наряд,Весь в пестротканое шитье себя легко закутал сад.

Как нежно ветер шевельнул листок молоденький куста —Иль это тронул тихий вздох влюбленных робкие уста?

«Мало мне короткой встречи…»

Мало мне короткой встречи, я в разлуке, как в аду,И до нового свиданья я тоскою изойду.

И понять мне невозможно, что трудней для чувств моих:Расставания объятья или встречи краткий миг?

Но когда я попытался навсегда расстаться с ней,Удивленный и тревожный встретил взгляд из-под бровей.

И она вдруг зарыдала, захватив меня врасплох,Я увидел эти слезы, разорвал мне сердце вздох.

Знай, о том, что мы расстались, я жалею до сих пор.За жестокое решенье душу гложет мне укор.

А теперь настало время от скитаний отдохнуть.Мне наскучил путь в пустыне, одинокий, длинный путь.

«Дворец Хосрова посети…»

Дворец Хосрова посети, великий памятник времен,Здесь пир беспечный отшумел, настало время похорон.

Пред взором мысленным твоим вновь оживет румийцев стан,И снова воинов своих ведет на бой Ануширван.

Ведет он стройные ряды под сенью взвихренных знамен,Где каждый воин в желтый плащ или в зеленый облачен.

В багряно-огненном плаще персидский вождь непобедим,Но удивили бы тебя бойцы, что стали перед ним:

Изображенный на стене, здесь каждый воин молчалив,Бесстрастный камень навсегда запечатлеть сумел порыв,

Оружья сдерживает звон и тот, кто поднял круглый щит,И тот, кто, преклонив копье, жизнь сохранить свою спешит.

По древним фрескам на стене перебегает быстрый свет,Как будто движутся войска, молчанья давшие обет.

Так убеждают нас они своей причастностью к живым,Что робко тянется рука, желая прикоснуться к ним.

Дворец величие хранит, он силы духа торжество,Хотя и время и судьба шли в наступленье на него.

Лишь одного нельзя постичь: кто создал царственный чертог —Трудились люди для богов иль смертных осчастливил бог.

«Ты двинул на приступ…»