Книга белой смерти - Чак Вендиг

том, что у нее не было денег, чтобы купить новую еду.

– Убирайся отсюда! – сказала Марси. Ее голос прозвучал слабее, чем ей хотелось. «Он не всегда был таким слабым. Когда-то все было сильным, большим».

Этот козел Макс развернулся к ней. Мышцы у него на лице напряглись, кожа подернулась рябью, на скулах заходили желваки. Его зубы превратились в острые клыки, глаза раскрылись широко, очень широко, став из белых желтыми, затем красными, затем просто исчезли внутри головы, словно пробка, провалившаяся в бутылку, – оставив только зияющие пустые глазницы.

Как всегда, рассудок Марси вступил в жестокую схватку с тем, что она видела. Какая-то его часть говорила: «Ничего этого на самом деле нет, ты это прекрасно знаешь». Однако другая часть ее рассудка была уверена, абсолютно уверена в том, что все это происходит на самом деле и только она одна видит то, что способны видеть немногие.

Моргнув, Марси увидела, что теперь у Макса выросли щупальца…

Нет, не щупальца. Макароны. Спагетти, свисающие у него изо рта. Макс принялся жевать, ухмыляясь, словно лисица, неспешно пожирающая сворованную курицу. Боль вызывала у Марси галлюцинации. Такое случалось иногда.

– Ошень вкушно, – чавкая, произнес Макс.

Спагетти. Их приготовила для Марси Реджина Долан – она работала кассиром в банке, где Марси получала социальные выплаты. Все дело было в том, что Марси мало чего ждала от жизни – родственники никогда ее не навещали, телевизор давно сломался, писем она не получала, поэтому ее повседневная рутина состояла из мелочей. Может быть, поиграть с соседским котом Храбрецом. А может быть, полюбоваться закатом из окна квартиры, того, что выходит на Мэйн-стрит, на полуразрушенное здание заброшенного кинотеатра напротив. А может быть – может быть, у нее в холодильнике окажется пластиковый контейнер с очаровательными спагетти, которые можно будет съесть за обедом, что не только доставит ей удовольствие, но и станет единственной полноценной трапезой за весь день.

– Это мое! – прорычала Марси, направляясь к Максу.

Но тут голова предала ее. Как случалось всегда. Боль молнией рассекла надвое мозг – пшшт! Марси непроизвольно вскинула руки к точке за ухом. Там, под колючими, коротко остриженными волосами, она нащупала впадину – ее пальцы прошлись по контурам от затылка до макушки, где нашли под кожей и волосами маленькую крышку-лючок.

– Ннгх… – пробормотала Марси.

– Заткнись! – равнодушно бросил Макс. – Я съем твою дрянь – угомонись.

Марси сделала еще один шаг. Новая боль.

– Чувиха, вид у тебя опять дерьмовый, блин. Хорошо хоть, ты сейчас не обоссалась. – Макс отправил себе в рот новую порцию холодных спагетти – козел держал в руке тарелку, на которой стоял контейнер, открытый, и он тыкал туда вилкой, выуживая макароны. – Хотя мочой от тебя все равно пованивает. Ты будешь смотреть парад?

– Парад… Какой парад?

У Макса изо рта вываливались булькающие слова, которые сливались в ушах Марси, мокрые и липкие: «моча… парад… спагетти… дерьмоблин…», а затем они исказились еще больше, перестав быть словами, превратившись в сплошной бессвязный бред: «вихх… хошох… тямах… вавань…»

Марси наморщила лоб, стараясь настроить свой рассудок. Тот подчинился. Временно. Слова Макса снова приобрели смысл:

– …эти долбаные чудики, гуляющие во сне, проходят через город, скоро будут здесь, вот я и подумал, ты сможешь полюбоваться на своих придурочных собратьев и все такое.

– Мои спагетти, – сказала Марси, потому что так оно и было.

– Мои спагетти. – Макс подмигнул. У него вывалился глаз. В оставшейся от него черной дыре копошились черви. Макс рассмеялся, и его смех напомнил звон разбитого стекла.

Марси набросилась на него, готовая смять его в томатную пасту, однако, когда она наконец заставила свое тело двигаться, ее руки схватили пустоту. Макса там не было. Его вообще не было на кухне.

Возможно, и никогда не было.

Но затем звук у нее за спиной – шорох, и нога Макса нашла копчик Марси, толкая ее вперед на плиту. Та попыталась выставить вперед руки, стараясь ухватиться за шкафчики, однако руки повиновались ей недостаточно быстро. Марси упала на пол. Поймав себя на том, что содержимое мочевого пузыря вот-вот вырвется на свободу, она лихорадочно напрягла мышцы, чтобы не обдуться снова на глазах у этого долбаного наркомана. «Пожалуйста, Марси, держись, черт побери, не надо…»

Она сдержалась. Ворота шлюза остались закрыты.

Однако Макс рассмеялся.

– Жалкое ничтожество! – Он вздохнул. – Всё, я наелся.

С этими словами он вывалил то, что оставалось в контейнере, Марси на кровать. Кровать никак нельзя было назвать хорошей. Она кололась, словно щетина на небритом подбородке, и вид у нее был отвратительный, но это была ее кровать и она была чистой.

А теперь перестала быть такой.

Марси покачнулась, пытаясь встать. Хотя ноги у нее были толстые, как бревна, они были слабыми, словно набитые песком чулки.

Тогда Марси подползла к кровати на четвереньках и начала собирать с нее макароны и капли соуса, складывая их обратно в контейнер, а голова ее напоминала осиное гнездо, политое водой из шланга.

И тут на улице раздалось «вау-вау» приближающейся сирены.

– Блин, они уже здесь! – воскликнул Макс.

Открыв окно, он высунулся. У Марси возникло огромное желание протянуть руку, схватить его за щиколотку и выбросить из проклятого окна – но она понимала, что у нее не хватит быстроты и силы.

– Тебе обязательно нужно посмотреть на это, долбаная куча навоза! Это что-то! Целая улица, запруженная людьми. Словно это настоящий парад, а не река больных. Полицейские машины спереди, полицейские машины вдоль дороги, блин… Это просто что-то! Я хочу сказать, что-то нехорошее. Я слышал, люди говорят, что это может быть вроде как конец света. Ну типа болезнь, которая просто заставляет человека идти вперед и вперед, и она поразит всех нас, превратив в зомби. Не в таких зомби, как в кино, а в таких, как эти долбаные существа – вроде бы еще живые, но внутри мертвые.

Марси кое-как соскребла макароны обратно в контейнер. Даже от такого простого действия она начала задыхаться. Макароны превратились в извивающихся земляных червей. Марси моргнула, и в контейнере снова остались одни макароны.

Макс плюхнулся на кровать, едва не ткнув Марси коленом в лицо.

– Ты такая же, как они, – сказал он. – Вроде бы еще живая, но внутри мертвая.

– Да пошел ты!..

Марси попыталась встать, однако Макс положил ноги ей на плечи, словно она была не более чем кофейным столиком. «А может быть, так оно и есть». Она действительно превратилась в предмет мебели.

– Твою мать, я могу делать с тобой все что хочу. Ну я вовсе не говорю, твою мать, что я собираюсь с тобой трахаться, потому что, господи, ты только посмотри на себя, твою мать! У меня есть стандарты. Но я могу, ну закурить и загасить бычок о твою руку. Я могу нассать тебе в