Красная Страна - Джо Аберкромби

— Бог, — прохрипел он, и ему пришлось прочистить горло. — Иногда… кажется … что тебя здесь нет. — Темплу определенно казалось, что Его не было нигде, со всей той кровью и потерями, что он видел. — Но я знаю, что ты есть, — соврал он. Ему не платили за правду. — Ты везде. Вокруг нас, и в нас, и присматриваешь за нами. — Не делая много по этому поводу, заметьте, но таков уж Бог. — Я прошу тебя… я тебя умоляю, присмотри за этими мальчиками, похороненными в чужой земле, под чужими небесами. И за этими мужчинами и женщинами. Ты знаешь, у них были недостатки. Но они хотели сделать что-то в диких местах. — Темпл сам почувствовал укол слез, и ему пришлось прикусить губу на мгновение, посмотреть в небо и смахнуть их. — Прими их в свои руки, и даруй им покой. Нет тех, кто больше этого заслуживает.

Некоторое время они стояли в тишине, ветер дергал и трепал край куртки Темпла, и разбрасывал волосы Шай по ее лицу, затем Бакхорм поднял ладонь, в которой блестели монеты. — Спасибо.

Темпл закрыл загрубевшую руку погонщика своими двумя. — Это честь для меня сделать это. — Слова ничего не делали. Дети все еще были мертвы. Он не взял бы за это деньги, какими бы ни были долги.

Свет начинал угасать, когда Свит слез с фургона Маджуда; небо порозовело на западе и полоски черных облаков шли по нему, как буруны на спокойном море.

— Они хотят говорить! — крикнул он. — Они зажгли огонь на полпути к их лагерю, и они ждут слова! — Он выглядел чертовски довольным этим. Возможно и Темплу следовало быть довольным, но он сидел у могилы Лифа, некомфортно перенеся вес на пульсирующую ягодицу, чувствуя, что ничто уже не сделает его довольным.

— Теперь они хотят говорить, — горько сказала Лулин Бакхорм. — Теперь, когда двое моих мальчиков мертвы.

Свит поморщился. — Это лучше, чем если бы все твои мальчики были мертвы. Лучше мне пойти туда.

— Я иду, — сказал Ламб, высохшая кровь все еще была на его лице.

— И я, — сказал Савиан. — Надо убедиться, что ублюдки ничего не попытаются.

Свит почесал пальцами в бороде. — Разумно. Не повредит, если покажем им, что у нас есть железо.

— Я тоже пойду. — Маджуд похромал, кривясь так, что был виден золотой зуб, штанина болталась там, где Корлин разрезала ее, чтобы открыть рану. — Клянусь, никогда больше не доверю тебе заключать сделки от моего имени.

— Черта с два ты пойдешь, — сказал Свит. — Если все пойдет хреново, нам придется убегать, а ты никуда не добежишь.

Маджуд перенес немного веса на поврежденную ногу, снова скривился, затем кивнул на Шай. — Тогда она пойдет вместо меня.

— Я? — пробормотала она, оглядываясь. — Говорить с этими уебками?

— Больше нет никого, кому я доверил бы торговаться. Мой партнер Карнсбик настаивал бы на лучшей цене.

— Мне начинает не нравиться Карнсбик, хоть я с ним ни разу не встречалась.

Свит покачал головой. — Санджиду не понравится присутствие женщины.

Темплу показалось, что это решило вопрос для Шай. — Если он мыслит практически, то переживет.

Они сели полукругом вокруг потрескивающего костра, может быть в сотне шагов от самодельного форта Сообщества; мерцающий свет их лагеря тускнел вдалеке. Духи. Ужасный бич равнин. Мифические дикари Далекой Страны.

Шай изо всех сил пыталась разжечь неистовую ненависть к ним, но когда она думала о холодном Лифе под землей, все, что она чувствовала, была боль потери, и беспокойство за его брата и за своего, который все еще был потерян, измотанность, разбитость и опустошенность. Поэтому, и оттого, что теперь она видела их спокойными, без смертельных криков или потрясаний оружием, она редко видела столь жалко выглядящую группу людей, а она провела значительную часть жизни в отчаянной нужде, и большую часть остальной жизни с недостатком денег.

Они носили полу-выделанные шкуры, и оборванную кожу, и потертые части дюжины разных костюмов из отбросов; голая кожа, что виднелась под ними, была бледной и туго натянутой на кости. Один улыбался, возможно предвкушая богатство, которое им скоро перепадет, у него было не меньше одного сгнившего зуба. Другой торжественно хмурился под шлемом, сделанным из медного чайника, его горлышко торчало изо лба. Шай приняла старого Духа в центре за Санджида. На нем была накидка из перьев поверх потускневшего нагрудника, который выглядел, будто он заставлял гордиться им какого-то генерала Империи тысячу лет назад. У него было три ожерелья из человеческих ушей — как она предположила, доказательство его великой доблести; но его лучшие годы были далеко позади. Она слышала его дыхание, мокрое и хрипящее, одна половина его кожистого лица провисла, поникший уголок его рта блестел рассеянной слюной.

Могли эти нелепые маленькие люди и кричащие монстры, которые являлись за ними на равнине, быть одной плоти? Урок, который ей следовало помнить из ее собственного прошлого в качестве зловещего бандита — ужасное никогда сильно не отделено от жалкого, и по большей части зависит от того, как ты на это смотришь.

Если уж на то пошло, старики по ее сторону костра сейчас пугали ее больше — языки пламени делали их лица с глубокими морщинами дьявольски незнакомыми; глаза блестели в холодных затененных глазницах; наконечник болта в заряженном арбалете Савиана холодно сверкал; лицо Ламба, который согнулся и искривился, как потрепанное бурей дерево, было травлено старыми шрамами, и не выражало ни намека о его мыслях, даже для нее, хотя она знала его все эти годы. Возможно, особенно для нее.

Свит качнул головой и сказал несколько слов на языке Духов, делая большие жесты руками. Санджид сказал что-то в ответ, медленно и скрипуче, закашлялся и сказал еще немного.

— Просто обменялись приветствиями, — объяснил Свит.

— Ничего приветливого в этом нет, — отрезала Шай. — Давайте закончим и вернемся.

— Мы можем говорить вашими словами, — сказал один из Духов, на странном общем, будто у него был полный рот гравия. Он был молод, сидел ближе всего к Санджиду и хмуро смотрел через огонь. Его сын, возможно. — Мое имя Локвей.

— Ладно, — сказал Свит, прочищая горло. — Значит у нас тут ебаный проеб, а, Локвей? Сегодня не было нужды никому погибать. А теперь смотри. Трупы с обеих сторон, только чтобы придти к тому, с чего мы могли бы начать, если б ты просто сказал привет.

— Каждый человек, который посягает на наши земли, знает, на что идет, — сказал Локвей. Выглядело, будто он воспринимал себя весьма серьезно, что было большим достижением для человека, который носил порванную пару кавалерийских брюк Союза с бобровой шкурой в промежности.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});