История кесарей. Тайны Древнего Рима - Дион Кассий

должны были находиться в напряжении с утра до вечера, притворялись упавшими в обморок, и их выносили из театра как мертвых[543].

16. В качестве дополнительного достижения, связанного с его пребыванием в Греции, он возымел желание прорыть канал через Пелопоннесский перешеек, и в самом деле начал работы. Люди уклонялись от этого, так как случилось, что когда первые рабочие коснулись земли, из нее хлынула кровь, были слышны стоны и вопли, и появились многие призраки. Вследствие этого Нерон сам взялся за кирку и, отбросив в сторону немного земли, надлежащим образом убедил остальных последовать за ним[544]. Ибо для этой работы он вызвал огромное число людей также из других народов.

17. Для этого и для других целей он нуждался в больших денежных средствах, и так как он был одновременно грандиозен и в своих предприятиях, и в своих дарах, и в то же время боялся заговора против себя за такое поведение со стороны самых влиятельных лиц, он погубил многих превосходных людей. О большинстве из них я опущу какой-либо рассказ, принимая во внимание, что совокупностью обвинений, по которым они приводились на его суд, были выдающиеся достоинства, богатство или родовитость, и все они или убили себя или были убиты другими.

Я, впрочем, упомяну Корбулона и двух Сульпикиев Скрибониев. Руфа и Прокула. Двое последних были братьями примерно одного возраста, и никогда ничего не делали порознь, объединенные как рождением, так и наклонностями и судьбой; они долгое время вместе управляли обеими Германиями, а тогда явились в Грецию по вызову Нерона, притворившегося, будто для чего-то нуждается в них. Обвинения того рода, какими изобиловало то время, были выдвинуты против них, но они никогда не были выслушаны или хотя бы допущены к Нерону, и так как это послужило причиной того, что всякий пренебрегал ими подобным образом, он стали искать смерти, и так встретили свою кончину, вскрыв вены.

Я упоминаю Корбулона, потому что император, после того как отправил к нему самое любезное приглашение, неизменно называя его, среди прочих обращений, «отцом» и «благодетелем», затем, когда этот полководец сошел на берег в Кенхреях, приказал, чтобы он был убит еще до того, как появился бы перед ним. Некоторые объясняют это, говоря, что Нерон должен был появиться как кифаред и не мог стерпеть мысли, что Корбулон увидит его одетым в долгую неподноясанную тунику. Приговоренный, как только понял приказ, выхватил меч и нанес себе сильный удар, выкрикнув: «Я этого заслужил!». Тогда в самом деле он впервые убедился, насколько ошибся и в том, что пощадил кифареда, и в том, что пришел к нему безоружным.

18. Это произошло, когда он прибыл в Грецию.

Стоит ли добавлять, что Нерон приказал Парису, танцору-миму, покончить с собой, потому что император захотел научиться у него танцевать, но не имел способностей? Или что он отправил в изгнание Кекину Туска. правителя Египта за то, что он помылся в бане, специально построенной для предполагаемого посещения императором Александрии?[545]

В Риме в течение того же времени Гелий совершил множество чудовищных поступков. Среди прочего он предал смерти одного из выдающихся мужей, Сульпикия Камерина[546], вместе с его сыном; обвинение против них состояло в том, что они не отказались от прозвания «Пифийские», полученного от предков, чем проявили непочтительность к пифийским победам Нерона, используя такое же прозвание. И когда августианцы предложили сделать изваяние императора весом в тысячу фунтов, все всадническое сословие принудили помочь в покрытии понесенных ими расходов. Что же до деяний сената, было бы немалым трудом описать их во всех подробностях, ибо было объявлено так много жертвоприношений и дней благодарения, что на все их не хватило целого года.

19. Гелий некоторое время слал Нерону многочисленные послания, призывая его вернуться как можно быстрее, но когда обнаружил, что на них не обратили никакого внимания[547], сам отправился в Грецию за семь дней и запугал того сообщением, что в Риме против него составлен обширный заговор[548]. Этот доклад заставил Нерона тут же отплыть в Италию. Тогда, впрочем, появилась надежда на его гибель во время бури, и многие обрадовались, но напрасно, так как он в безопасности сошел на берег, и для некоторых само обстоятельство, что они молились и надеялись, что он мог бы погибнуть, послужило причиной смерти.

20. Когда он вступил в Рим, часть стены была разрушена, и в ней пробиты ворота, поскольку некоторые утверждали, что каждый из этих обрядов обычно справлялся при возвращении увенчанных победителей[549]. Первыми вошли люди, которые несли выигранные им венки, а за ними другие, с деревянными таблицами, которые несли вверху на копьях, и на них были записаны названия игр, вид состязаний и утверждение, что Нерон Кесарь первым изо всех римлян с начала мира выиграл их. Затем следовал сам победитель в триумфальной колеснице, одной из тех, на которых Август некогда отпраздновал свои многочисленные победы; он был облачен в пурпурное одеяние, расшитое золотом, увенчан ветвями дикорастущей оливы и держал в руке пифийский лавр. Рядом ехал кифаред Диодор.

Проехав таким образом через Цирк и через Форум в сопровождении воинов, всадников и сената, он поднялся на Капитолий и затем проследовал во дворец. Город был весь увешан гирляндами, сиял огнями и дымился благовониями, и все население, сенаторы пуще всех, выкрикивали хором: «Здравствуй, олимпийский победитель! Здравствуй, пифийский победитель! Август! Август! Здравствуй, Нерон, наш Геркулес! Здравствуй, Нерон, наш Аполлон! Единственный победитель большого обхода, единственный с начала времен! Август! Август! О, Божественный Голос! Благословенны те, кто слышал тебя!»[550].

Я, конечно, может быть многословен, но почему бы не привести их собственные высказывания? Выражения, которые они употребляли, не бесчестят моей истории, скорее, обстоятельство, что я ничего не скрываю, украшает её.

21. Когда он закончил эти обряды, он объявил ряд скачек и, принеся в Цирк эти венки, также как и другие, полученные за свои победы в состязаниях колесниц, поместил их вокруг египетского обелиска. Их количество составило тысячу восемьсот восемь. И, сделав это, он выступил как возница.

Тогда некий Ларкий Лид, приблизился к нему с предложением ста пятидесяти тысяч денариев, если он сыграет для него на лире. Нерон, однако, не взял денег, считая ниже собственного достоинства делать что-либо за плату (впрочем, Тигеллин забрал их как цену того, что не предал Ларкия смерти), но, тем не менее, явился в театре и не только играл на лире, но и выступал в трагедии. Что до конных состязаний, он никогда не упускал случая