История кесарей. Тайны Древнего Рима - Дион Кассий

ли ненавидеть этого никчемного человека. Один из воинов, конечно, увидев его в оковах, возмутился, встал и освободил его[531]. Другой в ответ на вопрос: «Что делает император?» — ответил: «Он в трудах», — ибо Нерон тогда представлял Канаку[532]. Никто из них не вел себя образом, во всем достойным римлянина. Вместо этого, поскольку так много денег попало в их кошельки, они возносили молитвы за то, чтобы он мог дать побольше таких представлений с тем, чтобы они могли получить еще больше.

11. Если бы это было всем, что он тогда творил, эти дела, хоть и были источником позора, могли бы считаться безвредными. Но случилось так, что он опустошил всю Грецию, точно как если бы был послан вести войну, несмотря на то, что он объявил страну свободной[533]; и он убил большое число мужчин, женщин и детей. Сначала он приказал, чтобы дети и вольноотпущенники казненных оставляли ему половину имущества после их смерти, а самим жертвам было позволено оставлять завещания с тем, чтобы не могло показаться, что он убивает их из-за денег. Он неизменно забирал все, что было завещано ему, или, во всяком случае, большую часть, а если кто-нибудь оставлял ему или Тигеллину меньше, чем они ожидали, их завещания признавались недействительными. Позже он забирал все имущество казненных и отправил в изгнание всех их детей одновременно одним указом[534]. Но он не удовлетворился даже этим, но погубил также немало тех, кто жил в изгнании. Что касается имущества, отобранного им у оставшихся в живых, и приношений по обету, украденных им прямо из римских храмов, никто не мог их все даже перечислить.

В самом деле, посланцы сновали взад и вперед, не доставляя ничего другого, кроме сообщений: «Предай этого человека смерти!» — и: «Такой-то и такой-то мертвы», — ибо не частные послания, но только известия от государя отправлялись туда и сюда. Нерон, кажется, забрал многих самых выдающихся людей в Грецию под предлогом, что нуждался в их помощи, просто с тем, чтобы они могли быть погублены там.

12. Что касается людей в Риме и Италии, он отдал всех их на милость некоего Гелия, императорского вольноотпущенника. Этому человеку была вручена полная власть, так что он мог отбирать имущество, отправлять в изгнание и приговаривать к смерти в равной степени простых граждан, всадников и сенаторов, даже до того, как ставил в известность Нерона.

Таким образом. Римская держава оказалась в то время рабыней двух императоров одновременно, Нерона и Гелия; и я не могу сказать, кто из них был худшим. Во многих отношениях они вели себя совершенно одинаково, с тем единственным различием, что потомок Августа подражал кифаредам и трагическим актерам, тогда как вольноотпущенник Клавдия изображал из себя Кесаря.

Что касается Тигеллина, я считаю его просто придатком Нерона, так как он постоянно находился с ним; но Поликлейт[535] и Капьвия Криспинилла[536], отдельно от Нерона грабили, опустошали и разоряли все, что только можно было ограбить. Первый был близок к Гелию в Риме, а последняя — к «Сабине», известной как Спор. Кальвии было доверено попечение о мальчике и вместе с тем надзор за носильным платьем, хотя она была женщина и высокого положения, и благодаря этому все оказались раздетыми догола.

13. Тогда Нерон называл Спора Сабиной не только потому, что вследствие их схожести он оказался превращен в скопца, но также потому, что мальчик, подобно женщине, торжественно сочетался с ним браком в Греции: Тигеллин вывел новобрачную, как предписывал закон. Все греки справили празднества в честь этой свадьбы, произнося полагающиеся пожелания, вплоть даже до того, что молились за законное потомство, которое родилось бы от них.

Так как Нерон имел одновременно двух сожителей, Питагор играл для него роль мужа, а Спор — жены. Последнего, в дополнение к другим способам обращения, называли «владычица», «государыня» и «госпожа».

И все же кто мог удивляться этому, видя, как Нерон заставлял привязывать к столбам обнаженных мальчиков и девочек, а затем, напялив шкуру дикого зверя, набрасывался на них и удовлетворял свою животную похоть под видом того, что пожирает части их тела?[537] Таковы были непотребства Нерона.

Когда он принимал сенаторов, он одевался в короткую затканную цветами тунику и шелковый шейный платок; ибо и в части одежды также происходила порча нравов, зашедшая так далеко, что на людях носили неподпоясанные туники. Отмечается также, что члены всаднического сословия в его правление впервые использовали чепраки во время их ежегодного смотра.

14. На Олимпийских играх он упал с колесницы, которой управлял, и едва не разбился до смерти, и все же был увенчан как победитель. В знак признательности за расположение он дал элланодикам двести пятьдесят тысяч денариев, которые позже Гальба потребовал у них назад[538].

Тот же император дал сто тысяч денариев пифии, чтобы она дала некоторое предсказание, удовлетворявшее его; эти деньги возвратил Гальба. Но у Аполлона, с другой стороны, то ли из досады на бога за некие неприятные пророчества относительно него, или потому, что просто потерял рассудок, он отобрал земли Киры и отдал их воинам[539].

Он также упразднил оракул, после того как убил некоторых людей и бросил их в расшелину, из которой поднимаются священные испарения. Он соревновался в каждом городе, где бывали какие-нибудь состязания, всегда используя Клувия Руфа[540], бывшего консула, в качестве глашатая всякий раз, когда требовались услуги глашатая. Двумя исключениями были Афины и Спарта, оказавшиеся единственными местами, которые он не посетил. Последний город он избегал из-за законов Ликурга, стоявших на пути его замыслов, а первый — из-за рассказов о богинях мщения[541].

Всегда делалось объявление: «Нерон Кесарь выиграл это состязание и увенчал римский народ и обитаемый мир, который его». Таким образом, хоть и обладая миром, согласно его собственному утверждению, он, тем не менее, выходил играть на лире, декламировать и исполнять трагедии.

15. Он так жестоко ненавидел сенат, что испытывал особое удовольствие от Ватиния[542], который всегда говорил ему: «Я ненавижу тебя, Кесарь, из-за твоего сенаторского достоинства» (я привожу его подлинные слова).

Как сенаторы, так и все прочие подвергались тщательнейшему учету того, куда они ходили, откуда выходили, какие позы принимали, какие жесты делали и что выкрикивали. Тех людей, которые составляли постоянное общество Нерона, внимательно слушавших его и шумно ему рукоплескавших, хвалили и удостаивали почестей, остальных и бесчестили, и наказывали. Некоторые из-за этого, будучи не в состоянии дождаться конца представления, так как зрители часто