Периферийные устройства - Уильям Гибсон

– А как они идут?

– Ну… – Он откинулся назад и быстренько сверился с визой. – Пока ничего катастрофического на рынках не произошло, но сейчас только начало. Идет гонка к вершине. То, что делаем мы и что делают наши конкуренты, расшатывает систему.

– А что для нас вершина?

– Не узнаем, пока на нее не выберемся, а если не выберемся, то нас наверняка убьют.

– Кто наши конкуренты?

– У них нет названия. Только номерные счета. Подставные фирмы, за которыми стоят подставные фирмы. У нас примерно так же, однако в конечном счете все сходится на «Милагрос Сольветре». Просто название, и никто не знает, что оно значит, но хоть что-то. Без Пиккета мы временно утратили влияние на губернатора, потом Гриф полетел в Вашингтон и все уладил оттуда, так что в каком-то смысле мы уже на федеральном уровне.

Флинн представились кулаки, сжатые на софтбольной бите, один над другим. Девушка передала ей следующий контракт, а предыдущий сдвинула к себе, проштамповала, подписала, пришлепнула печатью.

– Я подозреваю, у нас скоро будут гости, – сказал Мейкон. – Если безработные ветераны вроде тех двоих на вашем участке, Бертон, возможно, справится. Если полиция штата, или безбаши, или другое федеральное агентство, или та же морская пехота, бесполезно даже рыпаться. Вот для чего у нас эта чертова прорва юристов. Извините за выражение, – сказал он, глянув на девушку-нотариуса, но та подписывала и штамповала, не обращая на него внимания. Мейкон продолжал, обращаясь к Флинн: – Безбаши тоже не без левизны. Вспомни, где они сейчас.

– У Пиккета?

– Впервые. Пиккет начал лепить, когда мы были детьми. Его дом уже двадцать лет не дом, а то, что сейчас. И пока все не взлетело на воздух, безбаши туда не совались.

– Не говори мне, что за лепилами стоят безбаши. Это теория заговора.

– Стоять не стоят, но договоренности есть. Погоди, посмотрим, кто начнет сейчас потихоньку подкатывать к Томми.

Пока он говорил, Флинн успела подписать еще три контракта.

– У меня уже рука болит, – пожаловалась она девушке.

– Всего четыре осталось, – сказала та. – Возможно, вам стоит упростить подпись. Такой работы предстоит еще много.

Флинн глянула на Коннера. Кловис пристроила чашку от термоса на подвижную стойку для медоборудования, и Коннер тянул кофе через прозрачную трубочку. Флинн подписала последние четыре контракта и передала их девушке. Встала:

– Скоро вернусь. – Она движением головы позвала Мейкона за собой и нырнула под синюю пленку.

Мейкон вышел следом. Было слышно, как девушка-нотариус шлепает печати.

– Тут где-нибудь можно поговорить без посторонних? – спросила Флинн.

– В фабе, – ответил Мейкон, указывая на другой кусок пленки.

Заднее помещение фабы выглядело как прежде, если не считать дыры в стене и нескольких новых принтеров. Флинн выглянула в соседнюю комнату. За прилавком стояла незнакомая девушка и смотрела в телефон.

– Где Шайлен?

– В Клэнтоне, – ответил Мейкон.

– Чего ее туда понесло?

– Еще юристы. Она открывает здесь две новые фабы.

– Я все узнаю урывками. Расскажи толком, что происходит.

– Никто не понимает. – Он снял визу, сунул в карман, потер глаз. Флинн чувствовала его усталость, которую не мог до конца снять даже государственный «будильник».

– Зачем тут форт из стройматериалов?

– Капитал «Сольветры» сейчас насчитывает миллиарды.

– Миллиарды?!

– Много, но я не хочу тебя грузить. Сам стараюсь об этом не думать. Завтра будет еще больше. Вся фигня растет по экспоненте. Мы стараемся не очень светиться. Скрываем, насколько можем. Бертону все время дают советы оттуда, и построить стену была их идея.

– А здесь почему нет?

– Сюда тебе, в общем-то, выходить нельзя. Стена должна защитить тебя от обстрела из машины или чего-нибудь в таком роде. Конечно, если за нас возьмется кто-нибудь серьезный, никакие укрепления не спасут. Для умных снарядов толщина не помеха, а потолок над нами, считай, картонный. И все-таки они решили, что надо это сделать, на случай если другая сторона пожмотится и снова наймет каких-нибудь козлов из Мемфиса.

– По дороге сюда видела робота-корову. Дженис сказала, что Бертон поставил.

– Часть нашей новой системы. Я лично голосовал, чтобы сделали похожей на зебру.

– Томми по-прежнему у Пиккета?

– И Бертон тоже. Не завидую им.

– Что, по-твоему, будет дальше?

– Вы с Бертоном и Коннером куда-то скоро отправляетесь? Там?

– Я должна идти на прием с Уилфом. Попробую там кого-нибудь опознать. Коннер отправляется с нами в качестве телохранителя. Про Бертона не знаю.

– Значит, это оно.

– Что «оно»?

– Ход в игре. Такой, который все изменит. Так, как здесь сейчас, долго оставаться не может. Рано или поздно рванет. На локальном уровне, на уровне страны или даже мира.

– Если Уилф сказал мне правду, это наименьшая из наших тревог.

– А что он сказал?

– Что грядет большой трындец, скоро. Полный развал на много десятилетий. Почти все умрут.

Мейкон глянул на нее:

– Поэтому там почти нет людей?

– Ты уже у них побывал?

– Нет, но мы с Эдвардом читаем между строк. В гаджетах, которые нам показывают. Своего рода наследственная история, если умеешь читать. Но технику они подняли на супер-пупер уровень, что бы там ни было с остальным.

– По словам Уилфа, недостаточно быстро.

– Тебе уже почти пора туда. Тебе и Коннеру. С тобой будет сидеть Кловис.

– Кто она такая на самом деле?

– Может, Карлос и прав. В медицинской сумке у нее все больше оружие. Когда видел Грифа, про нее как-то понятнее. Думаю, они примерно одно, только он типа руководство.

Флинн оглядела комнату. Вспомнила, как убирала последы с рождественских украшений, с игрушек, подчищала и собирала детальки, брала в «Суши-лавке» еду навынос и трепалась с Шайлен. Как же тогда просто и хорошо жилось! Солнце встает, садишься на велик и катишь домой – и не мимо места, где Коннер замочил четырех чуваков, которые собирались убить тебя, твою маму и Бертона, может, и Леона тоже ради обещанных кем-то денег.

– Леон говорит, видел вчера вечером двух луканов перед бывшим Фермерским банком, – сказал Мейкон.

– А как он понял? Они были с транспарантом?

– Без транспарантов. Леон их узнал, потому что долго разглядывал обоих в Дэвисвилле, когда безбаши замели Бертона. Они держали плакат перед ветеранским госпиталем, а Леон сидел напротив, сразу за полицейским ограждением.

– Они его узнали?

– Вряд ли.

– Интересно, чего им здесь надо?

– Леон считает, они ищут Бертона. Он крепко навалял их дружку в Дэвисвилле. За что его тогда и загнали на стадион немножко остыть. Кстати, почему они так называются – «Лука четыре-пять»?

– Да вроде по какой-то страшилке из Библии.

– Это что-то для белых, Лука четыре-пять? Никогда не интересовался.

– «И возвед Его на высокую гору, диавол показал Ему все царства вселенной во мгновение времени».

– Знаешь Писание?

– Знаю этот стих. Бертон его цитирует всякий раз, как они затевают протест. Он из-за них так звереет, что слетает с тормозов. А может, ему просто нужен предлог, чтобы кому-нибудь навалять.

– Мы поручили ребятам приглядывать на всякий случай. – Мейкон достал из кармана визу, подул на нее, вставил в глаз. Заморгал. – Они там говорят, что ждут тебя через пять минут.

84. Сохо-Сквер

Высадив их у Сохо-Сквер, машина Лоубир, невидимая, укатила прочь. Дождь уже перестал. Когда они поднимались по широкой лестнице к аллее, появилась эмблема Лоубир.

– Да? – спросил Недертон.

– У них все готово. Усадите ее где-нибудь.

Недертон взял перифераль за руку и подвел к скамейке, развернутой к лесу, через который по бывшей Оксфорд-стрит можно было дойти до Гайд-парка. Он указал на скамейку, и та завибрировала в предвкушении, стряхивая капли дождя. Перифераль села. Глянула на Недертона. Тот поймал себя на том, что ждет, когда она бросит притворяться автоматом под управлением какого-то искусственного интеллекта и станет собой. Не такой, когда в ней Флинн, а женщиной, чье лицо носит.

– Вы не узнали, с кого она скопирована? – спросил он у Лоубир.

– У «Гермеса» есть политика конфиденциальности касательно перифералей, сделанных по индивидуальному заказу. Я могла бы получить эти данные, но не хочу. Они могут повлиять на наше к ней отношение.

Перифераль была в черных лосинах, черных прогулочных туфлях с большими серебряными пряжками и в темно-серой пелерине до колен.

– Что именно я должен тут делать? – спросил Недертон.

– Прогуляйтесь до Гайд-парка, а дальше будет видно. Постарайтесь ответить на ее вопросы. Я не жду, что она будет страшно убедительна в роли эксперта по неопримитивизму, но приложите все усилия. Ей надо опознать преступника, и если она не сделает этого с порога, надо, чтобы маскарад сохранялся как можно дольше.

– Я сказал Даэдре, что Анни от избытка восхищения совершенно теряется в ее присутствии. Это может помочь.