Чужой праздник (СИ) - Ломтева Анна

— Извините! Где находится автобусная остановка?

Парень убрал руку с руля, снял очки и посмотрела на Елену. На его смуглом, украшенном короткой бородой лице тут же образовалась типичная хитрая улыбка, но ответил он неожиданно вежливо и тоже на английском:

— А куда вам нужно ехать?

— В район Лалели. Там моя гостиница.

— Какое прекрасное совпадение! — воскликнул парень, начиная сиять улыбкой уж совсем невозможно широко, — Я собираюсь ехать именно туда. Хотите, я вас довезу?

Елена успела за несколько минут прокрутить в голове все самые нехорошие варианты развития событий, но…

— Да, хочу, — сказала она, лучезарно улыбаясь в ответ.

— Отлично! — он повернулся и похлопал по сиденью позади себя, — Я Али!

— А я Лена, — сказала она и взялась за его плечо, чтобы сесть. «Я с ума сошла», — подумала она, перекидывая ногу через скутер и устраиваясь поудобнее. Но она, черт раздери, приехала отдыхать, а Али был симпатичный и хорошо говорил по-английски.

— Ок, поехали, — сказал он и оттолкнулся ногой от асфальта.

Конечно, до гостиницы они не доехали. Али отвёз её на Истик-ляль и, остановившись напротив высоких и затейливо украшенных дверей незнакомого кафе, спросил:

— Ты не против выпить кофе?

— Кофе, да, — Елена была согласна на кофе, или чай, или чёрта лысого с мармеладом и орешками. Хозяин скутера был хоть и мелковат (и даже ниже её ростом, если уж честно говорить), но красив, молод и подтянут. На нём была чистая голубая футболка, бежевые джинсы и конверсы, он приятно пах чем-то свежим и древесным и приятно улыбался, глядя Елене в лицо со немного нахальной доброжелательностью. Идя за ним к столику, она думала, что со всей этой учёбой и работой она сто лет не мутила вот такие внезапные, ни к чему не обязывающие знакомства, которые могли привести к хорошему одноразовому сексу ко взаимной радости участников.

У неё, правда, оставалось ещё это дело на завтра. Йилдыз сказала, что «ведьмы башни» скорее всего поедут на остров во второй половине дня, чтобы остаться там на ночь и попытаться провести свой обряд без чужих глаз. Но оставалась небольшая вероятность, что они будут беречь время и поспешат на паром как можно раньше. Это значило, что им придётся встретиться у станции Кабаташ на рассвете и отплыть на одном из первых рейсовых морских трамвайчиков.

Поэтому, как только Али поставил перед ней чашку и сел напротив, она сказала:

— Мы можем продолжить знакомство после кофе, но не до ночи, — и улыбнулась, стараясь выглядеть легкомысленной и чуть-чуть увлечённой.

— Почему? — спросил он спокойно, не теряя довольного и самоуверенного вида.

— Моя подруга, она местная, — Елена подчеркнула «она местная» голосом, — Хочет показать мне Принцевы острова. Мы договорились завтра встретиться у Кабаташ в семь утра.

Вот тут он изумился. Выпрямился даже на стуле, подался вперёд и спросил:

— Так рано? В это время люди едут на работу. Будет толпа, очень неудобно!

Елена изобразила замешательство и сказала виновато:

— Я не знала. Подруга сказала, что потом днём будет очень жарко…

— Это правда, — мужчина снова заулыбался, расслабившись, отпил кофе — себе он взял турецкий — и заметил:

— Я живу совсем недалеко от станции Кабаташ.

— О, — Елена улыбнулась и тоже принялась за свой американо.

Через пару часов они валялись голыми на двуспальной кровати в большой квартире где-то в районе Бешикташ. Елена запомнила это название, но не запомнила больше почти ничего из объяснений Али, пока он вёз её какими-то переулками и поворотами.

Елена, что называется, кайфовала. Мелкий турок оказался отличным любовником, может, немного слишком горячим — но в остальном почти идеальным. Он умело и вкусно целовался, знал, где, что и как трогать и гладить, не допускал грубости. Без напоминаний надел резинку, а когда они пошли «на второй заход», сперва достал из-под кровати влажные салфетки. В нём не чувствовалось никакой зажатости, никакого смущения или неприятия своей или женской телесности, и в этом он разительно отличался от всех прежних партнёров Елены. Он откровенно наслаждался и увлечённо делал приятно ей, не пытаясь изображать крутизну или к чему-то принудить силой. Он был похож на умелого пловца, скользящего в воде, или на фигуриста, летящего по льду и ввинчивающегося в прыжки: как будто его тело было натренировано для любви, и он предавался ей самозабвенно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

К сумеркам они успели немного утомиться. Али сходил на кухню, принёс из холодильника пакет апельсинового сока. Они уселись спиной к изголовью, подложив подушки и пили сок, передавая друг другу пакет и обмениваясь неважными репликами. Потом он сказал:

— Мне надо поработать, — и, вытащив с захламленного стеллажа потрепанный ноутбук, засел с ним в кресле в одних трусах.

Елена неспешно вымылась в душе, натянула трусы и рубашку и пошла обследовать квартиру. Кухня была крошечная, буквально пенал, куда едва втиснулись электрическая плита, раковина и пара шкафчиков. Зато с другой стороны коридора была здоровенная гостиная с диванами и журнальным столиком. Там тоже стоял стеллаж на всю стену, но если в спальне полки ломились от тетрадей, распечаток и учебников, то здесь они были сплошь забиты художественной литературой. Елена подошла поближе, повела пальцем по корешкам — книги были на турецком, английском, испанском, французском. Она наудачу вытянула книгу с английскими словами на корешке, нашла, где включается свет и устроилась на диване читать.

Ей попалась какая-то драма из жизни британских колоний в Африке. Елена читала, пока незнакомая лексика не поборола контекст в её голове, а глаза не начали отчаянно слипаться. Тогда она положила книжку корешком вверх, сползла в лежачее положение и задремала.

— Леее-нааа! — она слышала сквозь сон, как её кто-то зовёт. Уже во сне она удивилась, как непривычно звучит её имя, никто никогда не звал её с такими интонациями, а уже в следующую секунду она приоткрыла глаза и увидела Али, который наклонился над ней с улыбкой:

— Пойдём, сладенькая, поспишь в кровати.

— Утром мне надо… — начала она, но не смогла продолжить — раззевалась, да так, что челюсть захрустела.

— Утром я тебя разбужу и довезу к Кабаташ, милая, — ответил Али, настойчиво поднимая её с дивана, — Давай, давай! Идём в спальню.

Утром она поняла, почему он был так настойчив. Оказывается, в ночи к нему заявился приятель с девушкой, рассчитывая на тот самый диван в гостиной. Вообще, в этой квартире была ещё одна спальня, но там почему-то кровать стояла без матраса, сверкая голыми досками. В шесть утра Елена была не склонна интересоваться подробностями — она просто молча оделась, выпила свой кофе и вышла в рассветные сумерки на узенькую кривую улочку, уходящую вверх и вниз от подъезда.

Али сиял улыбкой и был отвратительно жизнерадостным и громким, словно и не провёл вечер, азартно трахаясь, а потом половину ночи — ковыряясь в каких-то своих рабочих программах. Он с насмешливыми комментариями выдал Елене запасной шлем, усадил на мотороллер и с ветерком повёз по едва просыпающимся улицам. От его дома до нужного места оказалось в итоге не так уж и близко, но к семи часам утра он её таки доставил. Припарковался неподалёку от входа на станцию, забрал у Елены шлем и, пряча его в отделение под сиденьем, спросил:

— Увидимся ещё?

Она постояла, глядя на серо-синюю беспокойную воду Босфора, над которой реяли чайки, потом обернулась к мужчине и сказала:

— Я живу в отеле «Гюль Бешекер» в Лалели.

Он схватился за поясную сумку:

— Запиши мой телефон!

Она покачала головой:

— Неоткуда звонить.

Он посмотрел на неё чуть нахмурив брови и поджав губы, как будто пытаясь понять, насколько она честна, потом сказал:

— Могу приехать к отелю в семь часов вечера.

Елена вдруг поняла, что её это радует, и ответила совершенно честно: