Роскошная и трагическая жизнь Марии-Антуанетты. Из королевских покоев на эшафот - Пьер Незелоф

морды.

– Я иногда дою их… когда встаю достаточно рано, – сообщила она.

– Да это же настоящая овчарня! – воскликнул Ферзен. – Не хватает только волка…

Она приложила к его губам ладонь, которую он поцеловал.

– Он был бы очень смелым, если бы решился меня укусить!

Она, улыбаясь, смотрела на него, а он любовался ее окруженным светлым завитком розовым ушком, ставшим бы неплохой закуской для волка.

Они медленно поднялись по холму, на котором среди миртовых и жасминовых кустов возвышался Бельведер. Вход в него охранял сфинкс с женской головой. С этого места можно было охватить взглядом все имение. Пол был выложен белой, синей и розовой мраморной плиткой, на которой стоял серый мраморный столик с ножками из позолоченной бронзы.

– Я часто завтракаю здесь, – сказала Мария-Антуанетта.

Она говорила, но он слышал лишь мелодию ее голоса.

Он смотрел вдаль, на мерцающие тихие воды и на этот очаровательный сад, который был под стать его спутнице. Ему казалось, что всемогущая фея привела его в какое-то волшебное место.

Но он стряхнул чары, чтобы следовать за молодой женщиной, которая бегом спускалась с холма. В глубине оврага, под арками, образуемыми деревьями, они нашли лестницу, вырубленную в скале. Ее ступени увели их в поросший мхом грот, освещаемый через пробитую в потолке дыру.

– Присядем ненадолго, мой друг, – сказала она. – Здесь нас никто не побеспокоит.

Они сели рядом на каменную скамью. Зеленая тень окутывала их прохладой; у их ног журчала вода. Сначала они говорили о незначительных вещах, но каждое сказанное слово сближало их сердца… Наконец она взяла его за руку и, не смея поднять на него глаза, шепотом спросила:

– Что вы намерены делать теперь, Аксель?

Его голос прозвучал твердо и строго:

– Я хочу обосноваться во Франции.

– Не бросайте вызов судьбе… Возможно, придет день, когда вы вновь меня покинете…

– Я больше не уеду.

Она тряхнула локонами, сомневаясь в таком счастье.

– Ваша семья потребует от вас вернуться, и рано или поздно вы решите жениться.

Он мягко взял ее за запястья и заставил поднять голову.

– Успокойтесь, – сказал он. – Мадемуазель Лиджел вышла замуж за соотечественника, что же касается Жермены Неккер, которую мой отец желал бы видеть своей невесткой, я оставляю ее Питту, моему другу Сталь фон Гольштейну или любому другому, кто пожелает ее взять… Антуанетта, вы меня плохо знаете. Я никогда не пытаюсь получить то, что отдал. Мною сделаны все распоряжения. Отец купит мне полк, это будет Королевский шведский…[46] – Он улыбнулся и продолжил шутливо-доверительным тоном: – У меня будет полковничий мундир, еще более красивый, чем тот, что вам тогда так понравился… Вот увидите, теперь никто не сможет помешать мне находиться подле вас.

Она положила голову ему на плечо и, закрыв глаза, расслабившись, с благоговейной радостью принимала каждое его слово, открывавшее ей путь к свету…

Глава XVII. Тучи на горизонте. Дело о колье

Мария-Антуанетта начинает отстраняться от окружающих ее корыстных друзей. Она наконец ясно разобралась в действиях госпожи де Полиньяк. В начале 1783 года она предложила своей фаворитке должность воспитательницы Детей Франции, с которой госпожа де Гемене была вынуждена уйти в отставку вследствие банкротства своего мужа, задолжавшего двадцать восемь миллионов.

По настоянию Безенваля герцогиня, после многих вздохов и ужимок, согласилась принять должность, но с условием присовокупления к ней пенсиона в восемьдесят тысяч ливров. Это при том, что несколькими месяцами ранее ей было подарено поместье Фенестранж, а герцог де Полиньяк возглавлял почтовое и конюшенное ведомства. За семь лет только они вдвоем получили более шестисот тысяч ливров ренты, не считая милостей, пенсий и мест, которыми были осыпаны их блажайшие родственники.

«Я ничего не хочу для себя, ни должностей, ни почестей», – повторяет фаворитка при каждом случае. Однако эти отказы и скромность вызваны ее ленью и страхом быть вынужденной что-то делать; но едва речь заходит о ее муже и ее семье, она, улыбаясь и обвораживая, демонстрирует невероятную алчность и доводит до гениальности способность получать желаемое.

Впрочем, чего стесняться? Все тащат из государственной казны; одни запускают в нее руку, другие подставляют шапку. Разве граф де Прованс не получил двенадцать миллионов ливров на уплату своих долгов, а граф д’Артуа не требует четырнадцать для погашения своих?

До сих пор Мария-Антуанетта не сталкивалась с исключениями из этого печального правила: все, кто приближался к ней, видели в ней лишь королеву и думали только о том, чтобы извлечь выгоду из интереса или симпатии, проявленных ею к ним. Но появился Ферзен, гордая и бескорыстная душа, и никогда сомнительная интрига или денежный вопрос не пятнали их любовь. И теперь она убеждена, что на чистую нежность он, что бы ни случилось, всегда отплатит ей чистым золотом своего ревниво сохраненного для нее сердца, а не фальшивой монетой лести и лицемерия.

Аксель сдержал слово. Он остался во Франции. В сентябре 1783 года он был назначен полковником – владельцем Королевского шведского полка. Охваченная радостью, Мария-Антуанетта с веселой небрежностью интересуется государственными делами и, уступая настояниям Полиньяков, назначает Калонна генеральным контролером финансов взамен д’Ормессона, совершенно растерявшегося из-за дефицита бюджета.

Способен Калонн справиться с этой задачей или нет, королеву мало интересует. В ее глазах министр финансов хорош только тогда, когда в любой момент способен выдать ей деньги, в которых она нуждается. А бывший интендант Фландрии приходит во власть, потрясая невероятной программой. «Никакой мелочной экономии! – заявляет он. – Тратьте больше, чтобы двор был блестящим! Чтобы миллионы весело кружили в воздухе. Роскошь и расточительность внушают доверие и улучшают кредит».

Никогда еще прежде Мария-Антуанетта не слышала таких разумных вещей. Она счастлива, ее шкатулка приятно позвякивает, она любит и любима. Отныне она уверена, что Ферзен ее не покинет; если он куда-нибудь и уедет, то лишь затем, чтобы проинспектировать свой полк, расквартированный на севере, а когда им придется расставаться, даже на день, они будут обмениваться письмами.

Теперь она думает только об этом друге, которому обещала себя, и подчиняет все свои поступки этой любви. Король Швеции намеревается посетить Францию под именем графа Гаги? Она устраивает в его честь 21 июня 1784 года праздник в Трианоне. Официально этот праздник, который она захотела сделать еще более пышным и роскошным, чем все прочие, королева Франции дает в честь короля Швеции, но на самом деле влюбленная женщина посвящает его Акселю Ферзену.

Он приехал и идет вдоль ряда венгерских гайдуков и лакеев в алых ливреях, она видела только его. Он одет в белое,