Сиротка. Нежная душа - Мари-Бернадетт Дюпюи

Ханс спустился по ступенькам и крепко уперся ногами в землю.

— Я вас жду! — выкрикивал он. — Я не откажусь от той, кого люблю! Я вижу, что вы считаете меня ничтожеством, эдаким фатом! Но я вас не боюсь, можете мне поверить!

Вне себя от злости, Жослин в два прыжка преодолел разделявшее их расстояние и толкнул соперника обеими руками. По правде говоря, ему не хотелось устраивать спектакль перед Лорой и Эрмин. Цале схватил его за воротник рубашки и ударил, вложив в это движение весь свой гнев.

— За кого меня здесь принимают? Сначала дочь отшвыривает меня, как грязный носовой платок, потом мать! А что будет дальше?

Жослин не понял сказанного, но, будучи от природы вспыльчивым, не хотел сейчас ни о чем размышлять. Подбородок ныл от полученного удара. Он отстранился, чтобы эффективнее направить ответный.

— Нет! Прекратите! — взмолилась Эрмин, подбежав к ним. — Не деритесь! Папа, прошу тебя! Не делай ему больно!

Это «папа» согрело сердце Жослина, словно луч солнца. Руки его опустились сами собой. Он всегда вздрагивал, слыша это слово. Но никогда оно не было адресовано ему. Куда бы он ни отправился, где бы ни жил, эти два слога всегда ранили его, слышал ли он их из детских уст в общественном парке, на улице или на пороге магазина. Но это был не сон: Эрмин назвала его папой, сказала ему «ты»…

Молодая женщина тоже удивилась собственным словам. Это был настоящий крик души. Затаив дыхание, она прислушивалась к нежности, заполнявшей все ее существо. Когда-то ей так хотелось произнести это детское слово… С легкой улыбкой на устах она повторила:

— Папа, прошу тебя. И тебя тоже, Ханс. Не деритесь, не надо.

Жослин посмотрел на дочь. Она дрожала от волнения. Внезапно молодая женщина скривилась от боли и согнулась пополам.

— Господи, дорогая, что с тобой? — крикнула Лора, которая держалась чуть поодаль. — Быстрее, помогите мне, ее нужно усадить! Она ждет ребенка!

Огорченный, пианист так и остался стоять, опустив руки. Он не получил ни одного удара и тем не менее чувствовал, что проиграл поединок.

Мирей воспользовалась паузой, чтобы вмешаться:

— Не бойтесь, мадам! Ей просто надо прилечь!

Жослин обнял Эрмин за талию и деликатно помог подняться на крыльцо.

— Сюда, мсье! — указывала ему путь домоправительница. — В холл, потом через витражную дверь, теперь налево. Вы без труда найдете диван.

— Прости, малышка, но я не знал, что ты в положении, — извиняющимся тоном сказал на ушко дочери Жослин.

Лора убежала вслед за ними, даже не взглянув на Ханса. Она помогла Жослину устроить Эрмин поудобнее и нежно погладила дочь по лбу и волосам.

— Моя дорогая крошка! Твои родители приносят тебе только горе и проблемы, — сказала она.

— Мне вдруг стало очень больно, — призналась молодая женщина. — Мама, мне страшно! Я не хочу потерять ребенка! Может, я как Бетти, которой с трудом удавалось сохранять беременности?

— И все же у Бетти четверо прекрасных деток, — сказала Мирей, которая принесла какой-то флакон.

Она капнула пахучую жидкость на кусочек сахара и подала его Эрмин.

— Это мелиссовая вода, тебе станет легче. И в будущем нельзя так волноваться, — добавила домоправительница. — Счастье, что Шарлотта увезла Мукки на прогулку, вы бы напугали девочку. Эти мсье могли бы объясниться где-нибудь в другом месте, не перед домом!

— Мирей, не вмешивайся не в свое дело! — отрезала Лора. — И оставь нас одних! Нам не нужна твоя критика!

— Хорошо, мадам. Простите, мадам.

Жослин был поражен. Он растерянно смотрел, как уходит домоправительница.

«Лора сильно переменилась! — подумал он, внезапно испытав подспудный страх. — Она прекрасно играет роль богатой дамы. Когда мы были вместе, она ни с кем не заговорила бы в подобном тоне. А теперь так легко отдает распоряжения! Эта женщина, будучи старше, кланяется и исполняет!»

Это нравилось ему так же мало, как и богатое убранство комнаты, которую он окинул неодобрительным взглядом. Но тут Эрмин кашлянула, и все его мысли переключились на дочь.

— Тебе лучше? — обеспокоенно спросил он.

— Да, боль почти прекратилась, стоило только прилечь, — ответила она.

— Полежи еще немного, — посоветовала Лора.

Молодая женщина внимательно посмотрела на отца. Жослин ощутил неловкость и попытался улыбнуться.

— Я землю готов перевернуть, когда ты называешь меня «папа», — попытался он пошутить. — Если бы я знал о твоем состоянии, я бы не стал устраивать драку.

Эрмин подумала, что ей приятно слышать эти слова. Что-то подсказывало ей, что он не привык к семейным отношениям, к той доверительности, которая рождается из ежедневного общения. Жослин был одиночкой с тяжелым характером, и его попытки смягчить свою несколько грубоватую природу очень трогали.

Лора услышала шум на втором этаже. Он доносился из комнаты, которую во время своего пребывания в Валь-Жальбере занимал Ханс.

— Господи, он собирается уехать! Я должна с ним поговорить! — воскликнула она. — Жослин, позаботься о нашей дочери!

И она убежала, не дав ему времени ответить. Разрываясь между прошлым и настоящим, Лора не знала, что ждет ее в будущем. Не знала, как поступить.

И правда, пианист торопливо собирал свой чемодан.

— Ханс, прошу, выслушай меня! — взмолилась женщина. — Только что в кабинете ты сказал мне неприятные вещи, но я тебя прощаю, ты был взволнован. И для волнения была причина, я должна это признать. Жослин пришел к нам в дом, когда ты спал, и я не собиралась закрыть дверь у него перед носом. Я запаниковала и даже не подумала, что нужно тебя разбудить. Ничего еще не решено, нам надо все обсудить!

— Я не останусь в этом доме ни одной лишней минуты! — сказал он. — Без меня вам будет спокойнее беседовать. Лора, я не слепой и не глупец! Этот человек — твой муж, и у него есть на тебя права. Мне же остается только уйти. Знала бы ты, как на него смотрела! Так, словно готова последовать за ним на край света!

— Разве это моя вина? — возразила она. — Я узнала его сразу же, как если бы мы не расставались на многие годы. Думаю, это из-за моей амнезии. Несколько секунд — и мне показалось, что мы снова близкие люди. Может, тот отрезок времени, о котором у меня не осталось воспоминаний, не считается? Жослин жив, и это, конечно, все меняет. Но я все еще испытываю чувства к тебе, Ханс! Ты мне очень дорог, я не хочу, чтобы ты был несчастен!

Ханс смял шелковый шейный платок и швырнул его на пол. Лора увидела, что он сдерживает слезы.

— Спасибо тебе за это «все еще испытываю чувства к тебе!» — сухо проговорил он. — Завтра их станет меньше, послезавтра — не останется вовсе. А я жестоко страдаю, потому что я тебя уже потерял. Даже если бы ты страстно меня любила, хотя об этом речь никогда и не шла, ты все равно выбрала бы Жослина, потому что он твой муж, отец твоей дочери. Снова ты отдаешься на волю провидения, подчиняешься обстоятельствам!

— Ханс, куда ты пойдешь? — грустно спросила Лора. — Тебе нужны деньги?

— Я возвращаюсь в Роберваль, в мою квартиру. Она наполовину пуста, потому что я перевез сюда два чемодана и мои книги, но я доверяю тебе — ты мне их пришлешь. Что касается денег, то я и так стоил тебе немало.

Последние слова Лора восприняла как оскорбление. Униженная, она отступила на шаг.

— То, что ты только что сказал, омерзительно! — возмутилась она. — Скоро ты скажешь, что я оплачивала твои услуги. Как ты можешь?

— Я чувствую себя отвратительно, — сказал он. — Ты и твоя дочь… У вас камень вместо сердца, вот что я понял. Эрмин была рада опереться на меня, когда ей нужна была поддержка. И предпочла мне Тошана, стоило ему появиться после этой предполагаемой трагической гибели. Похоже, это у вас наследственное! Думаешь, я мало страдал? Я любил ее! Потом я решил, что нашел утешение в твоем обществе. Мы стали очень близки, и нам было трудно обходиться друг без друга. Будущий брак много для нас значил. Мы строили такие планы! И вот почти накануне свадьбы появляется твой первый муж, с тем чтобы занять свое законное место. Если бы ты оставила мне хоть малейший шанс! Но нет, ты этого не сделала! Я не считаюсь, я не настолько красив и мужественен!

Несмотря на свой гнев и разочарование, Лора никак не могла решиться выйти из комнаты. Она испытывала к Хансу глубочайшее сочувствие.

— Ты заблуждаешься, Ханс. Ты не прав, уверяю тебя, — со вздохом сказала она. — С тобой я была очень счастлива, мне было хорошо. Но я снова смиряюсь с судьбой. Если Жослин остался жив, если нашел меня, это знак. Мы должны окончить наши дни вместе и дать Эрмин то, чего у нее никогда не было, — семью. Мне очень жаль, поверь.

— Не говори ничего больше, Лора, я хочу уйти! Мне нужно предупредить сестру и мать, что свадьба отменяется. Они так обрадовались! Больше всего они боялись, что я умру холостяком. И оказались правы.