Ключ Сары - Татьяна де Ронэ

но не стал заводить мотор. Меня удивили нервные движения его пальцев. Молчание становилось гнетущим. Я попыталась отвлечься, принявшись разглядывать плитки, которыми был выложен двор, потом подняла глаза, отслеживая плавные перемещения медсестер, толкающих кресла-каталки с беспомощными стариками.

Он решился заговорить.

– Как у вас дела? – спросил он с натянутой улыбкой.

– Очень хорошо. А у вас?

– У меня все в порядке. У Колетт тоже.

Опять молчание.

– Я вчера говорил с Зоэ. Вас не было дома, – сказал он, не глядя на меня.

Я видела только его профиль, надменный нос, аристократический подбородок.

– И что? – осторожно спросила я.

– Она сказала мне, что вы ведете расследование…

Он замолчал. Ключи позвякивали у него в руках.

– Расследование по поводу квартиры, – закончил он, наконец-то повернувшись ко мне.

– Да, теперь я знаю фамилию семьи, которая жила там до вас. Зоэ, наверное, вам сказала.

Он вздохнул, уперевшись подбородком в грудь; его кожа собралась на воротнике в складки.

– Джулия, я ведь вас предупреждал, помните?

У меня участился пульс.

– Вы просили меня не задавать больше вопросов Мамэ, – глухо сказала я. – Что я и сделала.

– Тогда почему вы продолжаете рыться в прошлом?

Он был мертвенно-бледен и с трудом дышал.

Теперь все стало ясно. Я наконец поняла, почему он хотел поговорить со мной сегодня.

– Я нашла, кто жил в этой квартире, – продолжила я, закипая, – вот и все. Мне нужно было знать, кто были те люди. Больше я ничего не знаю. Я не знаю, какое отношение к этому имеет ваша семья…

– Никакого! – оборвал он меня, почти закричав. – Мы не имеем никакого отношения к их аресту.

Я молча смотрела на него. Он дрожал, но я не понимала, от гнева или от чего-то другого.

– Мы не имеем никакого отношения к их аресту, – повторил он с напором. – Их забрали во время облавы Вель д’Ив. Мы их не выдавали, мы ничего подобного не делали. Вы понимаете?

Я была шокирована.

– Эдуар, я никогда и не думала ничего такого. Никогда!

Он постарался взять себя в руки, нервно потирая лоб.

– Вы задавали много вопросов, Джулия. Вы оказались очень любопытной. Позвольте мне рассказать вам, как все произошло. Слушайте меня внимательно. Там была эта консьержка, мадам Руае. Она знала нашу консьержку, с улицы Тюренн, это не очень далеко от улицы Сентонж. Мадам Руае очень любила Мамэ. Мамэ хорошо к ней относилась. И эта консьержка предупредила моих родителей о том, что освободилась квартира. Арендная плата была невысока, а квартира больше, чем наша на улице Тюренн. Вот как все получилось. Так мы и переехали. Вот и все!

Я по-прежнему смотрела на него. Он продолжал дрожать. Я никогда не видела его таким потерянным, таким встревоженным. Я мягко положила руку ему на манжету:

– Вы уверены, что с вами все в порядке, Эдуар?

Я почувствовала, как его тело вздрогнуло под моими пальцами. Возможно, он был болен.

– Да, все нормально, – ответил он. Но его голос срывался. Я не понимала, почему он так взволнован и бледен.

– Мамэ не знает, – продолжал он, понизив голос. – Никто не знает. Понимаете? Она не должна знать. Она никогда не должна узнать.

Я была очень заинтригована.

– Узнать что? – спросила я. – О чем вы говорите, Эдуар?

– Джулия, – проговорил он, глядя мне прямо в глаза, – вы же знаете, кто была та семья, вы видели их фамилию.

– Я не понимаю, – пробормотала я.

– Вы видели их фамилию, да или нет? – рявкнул он, заставив меня вздрогнуть. – Вы знаете, что случилось, да?

Наверняка у меня был совершенно ошеломленный вид, потому что он вздохнул и закрыл лицо руками.

Я сидела, не говоря ни слова. Что, черт возьми, он хотел сказать? Что случилось и с кем?

– Маленькая девочка… – заговорил он наконец, поднимая голову. Он говорил так тихо, что я его едва слышала. – Что вы знаете о девочке?

– То есть? – замерев, пролепетала я.

– Та девочка, – повторил он странным придушенным голосом, – она вернулась. Через несколько недель после нашего переезда. Она вернулась на улицу Сентонж. Мне было двенадцать лет. Я никогда не забуду. Я никогда не забуду Сару Старзински.

Я с ужасом смотрела, как он сломался. Слезы потекли по его щекам. Слова застряли у меня в горле. Я могла только ждать и слушать. Надменный свекор исчез.

Передо мной сидел кто-то другой. Кто-то, носивший в себе тайну уже много лет. Уже шестьдесят лет.

Поездка на метро до улицы Сентонж оказалась короткой. Всего несколько остановок и пересадка на Бастилии. Когда они пошли по улице Бретань, Сара почувствовала, что ее сердце забилось сильнее. Она возвращалась домой. Через несколько минут она окажется в их квартире. Может, пока ее не было, отец или мать вернулись, а может, вся семья в полном составе ждет, когда домой вернется и она. Мишель, Папа, Мама. Разве эта мысль такая уж безумная? Разве она бредит? Или она не имеет права надеяться? Или теперь это запрещено? Ей было всего десять лет, и она хотела надеяться и верить в это больше, чем во что-либо другое на свете, даже больше, чем в саму жизнь.

Она потянула Жюля за руку. Ей хотелось идти быстрее. Она чувствовала, как надежда растет с каждым шагом, словно сорняк, который невозможно выкорчевать. Хотя тихий серьезный голос внутри твердил ей: «Сара, не верь, приготовься, представь, что никто тебя не ждет, представь, что Папы и Мамы там нет, что квартира будет грязной и пыльной и что Мишель… Мишель…»

Перед ними возник дом номер двадцать шесть. На улице ничего не изменилось. Та же спокойная узкая улочка, какой девочка всегда ее знала. Как так может быть, что жизнь людей меняется навсегда или же разлетается вдребезги, а улицы и дома остаются прежними?

Жюль толкнул тяжелую дверь. Двор тоже не изменился, все такой же зеленый и так же пахнет замкнутым пространством, пылью и влагой. Пока они шли по двору, заметившая их мадам Руае открыла дверь своей каморки и высунула голову. Сара выпустила руку Жюля и бегом кинулась вверх по лестнице. Быстрее, только быстрее. Она