Приговор приведен в исполнение... - Олег Васильевич Сидельников

кабинета. Назад же он возвращался чуть ли не бегом. Желтоватое, от хины, лицо его прорезали суровые морщины.

— Товарищи, — произнес он взволнованно. — Если это не провокационный звонок, то... В районе Никольского шоссе только что убит ответственный работник Военного комиссариата республики... — Он провел ладонью по лбу. — Самсон Артемьевич, распорядитесь направить сотрудников вот по этим адресам, — он быстро написал и протянул листочки Аракелову. — Пусть действуют по плану. А я с опергруппой выеду на место происшествия.

Нет, это не был провокационный звонок. Неизвестный сообщил сущую правду. На Никольском шоссе, в двух километрах от города, был убит Блаватский Григорий Васильевич. Найденные в кустах стреляные гильзы свидетельствовали о том, что Блаватский убит двумя выстрелами из японской винтовки «Арисака».

Председатель ТуркЧК, покусывая усы, молча слушал доклад Пригодинского и Цируля.

Долго молчал. Затем произнес, хмурясь:

— Плохо работаем. Контра орудует во всю.

— Прежде всего, думается, следует связаться с Осиповым, — высказался Пригодинский. — Может, он что-то подозревает. Ближайший помощник его убит.

— Пожалуй, — согласился Цируль.

Дежурный Военного комиссариата сообщил, что товарищ Осипов находится во Втором полку. Военком сказал, что получил какие-то сигналы о неблагополучии в полку и едет лично разобраться.

Позвонили в полк.

— Осипов на проводе! — послышался бодрый, звонкий голос.

— Фоменко говорит. Что ты там делаешь, товарищ Осипов, на ночь глядя?

— Это не телефонный разговор. А что такое?.. Опять чепе?

— Приезжай ко мне. Очень нужно.

— В самом деле что-либо серьезное или какое-нибудь чепе вроде промотания казенных портянок с политическими мотивами?.. Ха-ха...

— Приезжай, тебе говорят! Очень серьезное дело.

— Понимаю. Сейчас буду.

Осипов вошел в кабинет Фоменко шумно, бряцая шпорами.

— Революционный привет красным якобинцам!

— Где Блаватский? — не отвечая на приветствие, тихо спросил Фоменко, испытующе глядя на военкома. Не нравились ему шумливые люди, любящие щегольнуть громкой революционной фразой. Но председателю ЧК и в голову не могло прийти, что перед ним кровавый убийца.

— Только-то и делов? — очень искренне удивился военком и порывисто сел, положив на колени шашку в серебряных ножнах. — Чего это вам приспичило? Совсем еще недавно он был в военкомате, занимался распределением оружия по новым формированиям. Крепко утомился. Все-таки не первой молодости мужик. Я разрешил ему отправиться домой, а сам поехал во Второй полк.

— Где он живет?

— На даче. По Никольскому шоссе. Еще не перебрался с семьей в город. На даче у него жена и дети... Семьянин, доложу я вам, — второго такого поискать надо!

— На чем он добирается до дачи своей?

— Э-э-э, Игнат! — вспыхнул военком. — Никак ты с меня допрос снимаешь?.. Это еще что за вселенские притязания! Не забывай, с кем говоришь!

— Это не допрос. Уточняем обстоятельства.

— Да какие, к чертям, обстоятельства?! — окончательно вышел из себя военком. — На чем ездит на дачу?.. Спит ли с женой?.. Это, что ли?!

— Блаватский убит, — мрачно произнес председатель ЧК.

Осипов хотел что-то возразить, но тут до него дошел страшный смысл слов, произнесенных Фоменко. Военком стремительно вскочил, растерянно огляделся по сторонам. Вновь сел, чуть не опрокинув стул.

— Ш-ш-ш-уточки... — выдавил он из себя.

— Блаватский убит на повороте от Никольского шоссе. Его кучер тоже убит.

Негодяй блистательно разыграл роль человека, потрясенного свалившимся на него несчастьем. Он так искусно вошел в образ, что даже слезы навернулись у него на глаза.

— Господи!.. Что делается... — промолвил, наконец, жалобно совсем еще недавно бодрый и шумливый военком. — Какого человека уничтожили, гады!.. Какой был работник. Моя правая рука!.. Сволочи, контра проклятая!

— Как по-вашему, — задал вопрос Цируль, — кто мог совершить это преступление?

— Кто — не ведаю, а вот причина... — он вытащил из кармана кителя «рапорт» Блаватского. — Вчера лишь передал мне этот рапорт. Два дня колебался. Не решался вручить. Я сперва подумал, что ему страхи мерещатся. А как прошлой ночью вы провели грандиозную операцию по очистке города от контры, я сразу же, как только немного освободился, отправился в полк. Только начал шуровать — звонок из Чека. Такие дела!..

Осипов в полном расстройстве вытащил кисет, свернул цигарку, задымил махоркой. (В другом кармане галифе у него лежала пачка английских сигарет.)

— Какого человека угробили!.. — Военком вдруг хлопнул себя по лбу ладонью. — Постойте!.. А может, это обыкновенная уголовщина?.. Я сегодня вручил ему чек на получение в банке шестидесяти тысяч рублей.

— Точно? — вскинул густые брови Фоменко.

— Абсолютно. Он вернулся из банка, доложил о получении денег и попросился съездить домой, на дачу, то есть пообедать. Он еще сказал, что если сегодня днем не удастся раздать деньги артелям, занятым пошивом обмундирования, он в сейфе такую сумму не рискнет оставить, а вечером захватит деньги с собой. У нас так все поступают. Сейфы действительно не надежны.

— Денег при убитом не обнаружено, — констатировал Пригодинский. — Лично осматривал место происшествия.

— Слушайте, — Осипов совсем разволновался. — Давайте съездим в военкомат. Своими глазами убедимся. Ключ от сейфа найден на... на погибшем?

— Ключ найден.

— Так поехали!

В сейфе Блаватского, кроме служебных документов, ничего не было. Шестьдесят тысяч исчезли.

На Осипова жалко было смотреть. Лицо покрылось красными пятнами, в глазах слезы. Он налил дрожащими руками поды в стакан, начал пить и вдруг со всему маху грянул стакан об пол.

— Сволочи!.. Падлы проклятые! Контры недорезанные!.. Своими руками... Вот этими руками душить буду... Зубами рвать!..

Он рухнул в кресло. С ним начался нервный припадок.

Кое-как отходили военкома. Он уже тихо, жалобно шептал:

— Золотого человека убили. Ограбили. Какой работник был, какой семьянин!.. Жена у него красавица, дети...

Пора было расходиться. Осипов окончательно пришел в себя. Вновь был подтянут, деятелен.

Прощаясь у подъезда, сказал:

— Все же, по-видимому, это дело уголовников. Проследили возле банка. Поэтому я не столько тебя, Игнат, прошу, хотя и ты, наверно, будешь этим страшным делом заниматься... Но вот тебя, Пригодинский, и тебя, Цируль, как братьев, прошу: разыщите, обязательно разыщите душегубов. А я уж с радостью возьму на себя карающие функции.

— Постараемся, — ответил Пригодинский. — Вопрос времени.

Шагая по темным улицам города с маузером в руке, Осипов пытался успокоить себя. Все так удачно получилось. И «рапорт» Блаватского, и исчезновение денег, благодаря чему возникла версия об уголовном преступлении.