Сильванские луны - Натанариэль Лиат

лишил воли. На следующий день волшебники из Урсула уже собирались домой. Седлая свою лошадь, Лексий вдруг понял, что нигде не видит Тарни, и, обеспокоенный, пошёл его искать.

Юноша нашёлся неподалёку, за конюшней. Услышав за спиной шаги, он вздрогнул и обернулся; его чёрные глаза, полные слёз, были похожи на тёмные лесные озёра.

– Ну, давай, смейся! – с вызовом произнёс он, словно защищаясь.

Лексий стоял перед ним, искал нужные слова – и не находил.

– Не буду, – наконец сказал он.

Какое-то время – два удара сердца, добрую половину вечности – Тарни смотрел на него снизу вверх, а потом молча уткнулся лицом ему в плечо. Лексий стоял неподвижно, чувствуя, как становится мокрой рубашка; он и сам рад был бы заплакать, если бы мог, но его собственные слёзы колючим комком застряли где-то в горле.

Путь обратно в столицу был тяжёлым и печальным. Ларс, всегда готовый болтать без умолку, и тот за всё время путешествия обменялся с окружающими добро если десятком слов. Когда они, измученные и подавленные, наконец добрались до враз осиротевшей школы, господин Стэйнфор, временно назначенный в ней главным, собрал всех своих студентов и тоном утомлённой покорности судьбе сказал:

– Я должен ещё раз напомнить, что каждый из вас имеет право в любой момент прервать обучение.

Глядя на его фаталистически-тоскливое лицо, Лексий с отвращением подумал, что Бран никогда не впал бы в такое уныние. Бран бы-…

В тот день он так устал, что не мог уснуть. Тяжёлые мысли, камнем лежащие на сердце, тоже особо не помогали. В тот самый момент, когда Лексий широко раскрытыми глазами смотрел в потолок, уверенный, что ещё минута – и он сойдёт с ума, в дверь постучали.

– Спишь? – с порога спросил Ларс.

Отрицать очевидное было бесполезно.

– Если бы, – вздохнул Лексий, ероша пятернёй и без того растрёпанные волосы.

– И мы нет. Пойдём к нам, вместе веселее.

На дворе стояла глухая ночь, дом спал, и только в их гостиной пылал камин. Время от времени Элиас подбрасывал в него дров. Тарни сидел на ковре, молча глядя в огонь, и Лексий без лишних слов сел подле. Красные отсветы пламени плясали на стенах в парах с тенями, уличная темнота заглядывала в окна; они вчетвером сидели рядом, ничего не говоря, но, кажется, чувствуя одно и то же, и Лексий вдруг понял, что́ они сейчас такое: семья, лишившаяся главы. Может, не отца, но старшего брата так точно…

– Ну что, друзья, – вдруг бодро сказал Ларс и хлопнул в ладоши. – Признавайтесь, кто из вас намерен сбежать с этого корабля?

Лексий готов был биться об заклад, что в глубине души каждый из них и сам задавался этим вопросом.

– Не я, – вдруг неожиданно твёрдо сказал Тарни. – Про́пасть! – до этого Лексий ни разу не слышал от него ни одного крепкого словечка. – Я наконец нашёл что-то, что у меня получается! Нет уж, я не отступлюсь.

– И не я, – спокойно кивнул Ларс. – Меня вполне устраивает прожить столько, сколько я проживу.

Элиас фыркнул.

– Назовите ещё хоть один способ получить богатство и славу без приличного образования и родительских связей. Может быть, тогда я подумаю.

И, странное дело, стоило им троим высказаться, как Лексию почему-то сразу стало легче. Интересно, с чего бы: он ведь так и не решил для себя, хочет ли он остаться. Смерть в ближайшие лет сорок-пятьдесят не входила в его планы. Даже если он и в самом деле навсегда застрял здесь, в этом мире, куда мудрее было бы найти какой-нибудь другой способ себя прокормить – какое-нибудь дело, которое не стоило бы ему так дорого. Но…

Лексию вдруг пришло на ум: если вдуматься, а что у тебя есть, кроме этих парней? Только милая, легкомысленная, прекрасная девушка, которая по невероятной прихоти судеб тебя полюбила, да ещё один человек, которого ты, может быть, больше уже никогда не встретишь…

– Кажется, мне некуда больше пойти, – сказал он вслух.

Убедить себя в этом было проще, чем пытаться понять, хочет ли он уходить.

– Ну и славно, – заявил Элиас, вставая с кресла. – Раз уж никто из вас не собирается исчезать из моей жизни – не то чтобы мне было не всё равно, – то пойдёмте поедим. Всё лучше, чем сидеть тут и скорбеть.

И они все отправились в мародёрскую вылазку на кухню. Сейчас это казалось самым разумным, что можно было сделать.

Перед рассветом Лексий всё-таки сумел урвать пару часов сна, а наутро дворецкий удивил его, сообщив, что к господину ки-Рину гостья.

Спешно приводя себя в подобие порядка, Лексий заранее знал, кто́ будет ждать его там. Знал бы, даже если бы не был волшебником. Одетый кое-как, после событий последних дней всё ещё не до конца понимающий, на каком он свете, он вышел в холл; Лада, стоящая у входной двери, стремительно повернулась к нему и уронила перчатку, которую мучила, вертя в руках.

– Мы слышали новости, – сказала она без приветствий. В изгибе её бровей и странно бледных губ читалось сострадание, а янтарные глаза казались ещё больше и теплее, чем обычно. – Лексий, милый, мне так жаль!..

Он не успел ничего ей ответить, он даже опомниться не успел, когда Лада лёгкими шагами пробежала через холл и, встав на цыпочки, в первый раз в жизни поцеловала его в губы.

К своему стыду, в тот момент Лексий забыл о своём горе.

И… о Земле тоже забыл.

В конце концов, может, давно пора было.

Глава десятая: Оттиец

Этой осенью Лексий неожиданно для самого себя сделал Ладе предложение.

Впервые эта мысль посетила его летом, в самом конце каникул, когда он всё-таки выбрался к Горнам на дачу – и очень чётко осознал, что хочет прожить с Ладой под одной крышей не жалких три дня, а всю жизнь. Он никогда не чувствовал ничего подобного ни к одной девушке на Земле. Ни с одной из них у него никогда всё не было так… всерьёз. Так по-настоящему, что иногда от этого становилось страшно.

Лексий ночами напролёт обдумывал свои перспективы – и к утру неизменно приходил в отчаяние. Любовь Лады, делавшая его самым счастливым человеком в этом мире и всех соседних, одновременно умудрялась чудовищно всё запутать. По-хорошему, Лексий не должен был позволять себе – ей, им, неважно! – зайти так далеко. Вопросы роями гудели у него в голове, сводя с ума. Что ему дороже – Лада или Земля? Сможет ли он на всю жизнь остаться