Кукла старого Адама - Марина Владимировна Болдова

на меня наехала? Там опухоль неоперабельная, ты считаешь, ее можно удалить размахиванием рук?!

– Откуда ты знаешь, что операция не поможет? От девочки?

– Нет. Когда я после обеда вернулся в офис, меня там ждал ее дед – полковник юстиции в отставке Евгений Павлович Воронин. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, что он неизлечимо болен. Он выглядел точь-в-точь как мой отец перед смертью. И он знал, что шансов выжить у него нет.

– Зачем же он пришел? Разве не просить о помощи?

– Нет. Он на полном серьезе просил, чтобы я не отказывался от дара целителя. Как оказалось, в девяносто втором мой отец удалил ему опухоль и после еще лечил, как выразился Воронин, наложением рук. Прошло почти тридцать лет, и он жив и был здоров. Он еще вспомнил, что отец назвал ему причину, спровоцировавшую тогда приступ, после которого понадобилась срочная операция. Конфликт совести и долга. Речь шла о каком-то деле, когда ему пришлось поступиться собственной порядочностью.

– Ты намекаешь, что тот следователь Женя Воронин и твой сегодняшний посетитель – один и тот же человек?

– Да, Дашуля. И я думаю, что об этом нужно сообщить капитану Строкову. Уверен, он захочет с ним встретиться и поговорить по поводу убитого кукольника.

– Да-да, конечно, – вяло отреагировала Даша, думая о своем. – Скажи, Родион, а о том, что Ника беременна, тебе тоже «сообщил» голос отца? Ты же даже вопросов не задавал…

– Не было никаких голосов, я просто догадался. Даш, давай пока не будем об этих… способностях, а? Тем более вокруг все здоровы, – попробовал пошутить Родион. – О чем еще ты так напряженно думаешь?

– О девочке Жене. Когда она останется одна, мы возьмем ее к себе, Родион. Если она захочет, конечно. Ты же не против? – Даша посмотрела на мужа и по его увлажнившимся глазам мгновенно поняла, что он уже думал об этом.

Глава 29

– Я видел, как вы целовались, – снисходительно выдал Андрейка утром в коридоре, когда они уже были готовы на выход. Хорошо, мама уже ушла. Стася в ответ на его реплику только хмыкнула неопределенно: мол, думай, братец, что хочешь, а она знает, что этот поцелуй для нее лично не значит ничего. Ну, а как там думает Костик, ей по барабану.

До школы они дошли молча. Все важное, а именно – дальнейшее их участие в расследовании гибели бабушки Анны, обсудили вчера перед сном втроем. Мама, как ни странно, была не так категорична, как ее бойфренд Строков. То, что у мамы с отцом Кости отношения, заметили, наверное, все. И Стася видела, что тетя Даша особенно положительно приняла этот факт. Наверное, потому, что к Одинцову всегда относилась прохладно и была откровенно рада, что родственник свалил. А Стася только сейчас задумалась – куда свалил? «Друзей у папочки, по-моему, не имелось, куда же он отправился? Любовницы-то уже нет. В гостиницу?» – вдруг озаботилась она из любопытства. И тут вспомнила его рассказы о детстве в Алексеевске, где не была ни разу. «Нужно будет спросить у мамы, почему мы не ездили туда, например, летом. Отец говорил, что дом стоит на берегу речки, вокруг городка грибные леса, даже что-то такое про конный клуб помню. Мог бы нас с Андрейкой отправить подышать свежим воздухом. Странно это», – подумала Стася.

– Эй, калитка левее, с какого перепуга в закрытые ворота ломишься? – Голос брата заставил ее остановиться: она действительно шла прямо на ворота.

– Задумалась…

– Так и лоб расшибешь. – Он пропустил ее вперед. – Смотри, Стась, рано пришли, пойдем на лавке посидим.

– Давай. Я Ритку подожду. Хоть расскажет, что там в школе о нас болтают, – согласилась она.

– Понятно что. Я-то – ботан, меня и так не любят, так что мне фиолетово. Забей и ты на них всех.

– Ладно, пофиг. Как считаешь, папаша навсегда ушел?

– Ну… даже если вдруг захочет вернуться, место его занято, – ушел Андрейка от прямого ответа. – А ты б его простила?

– За пощечину? Нет! А остальное – их с мамой дело. А ты? Простил бы?

– А мне не за что. Я ему не сын.

– Офигел так говорить?! – возмутилась Стася. – Мама ему не изменяла!

– Да ты не поняла. Биологически он мне, конечно, родитель. Но в остальном? Посуди – кто меня в шахматы научил играть? Дядя Родион. И в ушу записал он. И книжки приучил читать с раннего детства, я ж лучше тебя читал! И математику с ним разбирал, пусть по скайпу, да и физику, химию. Он – эрудит! С языками, конечно, самому приходится. Он только в английском классно шарит, зато мне оплачивает китайский с педагогом. А что наш? Вернется из морга и в телевизор. Там молчит – с трупами не пообщаешься, и дома молчит, типа, с нами не интересно… Ничего плохого мне, конечно, отец не сделал, но и хорошего тоже. Только зачал.

– Мрак… я как-то не думала об этом.

– Вон твоя Ритка с Тепловым из десятого чешет, а я пошел. Пока! – заторопился вдруг брат, а Стася решила, что подождет, когда ее заметит подруга, сама подходить первой не будет. Но Ритка, не повернув головы в ее сторону, прошла мимо.

«Ну, капец. Хоть в школу не иди. Будут троллить, факт, – уныло подумала Стася. – Первым уроком история, и вести ее будет мать. Значит, достанется обеим». Слабая надежда, что хотя бы сегодня ее не тронут, была. Но это в том случае, если кто-то вспомнит, что у нее день рождения.

Она зашла в школу последней, быстро скинула куртку, повесила на ближайшую к выходу из развалки вешалку. Догоняя звонок, буквально взлетела по лестнице на второй этаж, у кабинета истории остановилась, унимая гулко бьющееся сердце. «А… пофиг!» – решилась наконец она, открывая дверь.

За головой брата она не сразу разглядела стоящих кружком одноклассников. Вдруг раздалось громкое хоровое «Happy birthday», Андрейка, чмокнув ее в щеку, отошел в сторону, а в руках Стаси тут же оказался букет цветов. Следующим был поцелуй Кости, за ним обнимать и целовать ее кинулись те, кого она только недавно посчитала за злобных троллей.

– Стаська, это тебе наш подарок, – Ритка держала на вытянутых руках плетеную корзинку, в которой на мягкой подстилке клубочком свернулся щенок. Стася, боясь поверить, что тот не игрушка, а живой, осторожно дотронулась до шелковистой шерстки. Щенок зевнул во всю пасть.

– Золотистый ретривер, чтоб ты знала! – с гордостью произнес Андрейка в наступившей тишине. – Влада Теплова Герда ощенилась.

– Тебе же эта порода нравится, да,