Спартанец - Валерио Массимо Манфреди

Вот доберемся до лагеря, и убедишься в том, что я могу достойно принять тебя. Здесь у меня, в общем-то, почти ничего нет…

Они рассмеялись, и дождь стал утихать. На востоке небо сорвало свой темный покров и на землю полились яркие лучи восходящего солнца. Все вокруг озарилось светом, заискрились покрытые лужами поля, и редкие кусты покрылись серебряными и жемчужными каплями, на которых переливался солнечный свет. Большой дуб сиротливо стоял в поле, словно отчаявшийся великан, раскинув огромные руки, густо покрытые мхом. Клейдемос вспомнил далекий день, когда Лахгал, еще ребенком, сидел перед ним на худой спине осла. Это было на холмах возле Пафоса… Теперь Лахгал стал юношей в самом расцвете сил.

– Кто послал тебя, Лахгал? – внезапно спросил Клейдемос.

Лахгал устремил взгляд вперед: у подножия невысокого холма за поворотом тропы уже виднелся спартанский лагерь. Он ответил, не оборачиваясь:

– Царь Павсаний, – и пришпорил коня.

– Когда я видел тебя в последний раз, ты был ребенком; сколько же тебе лет сейчас, Лахгал?

– Примерно шестнадцать. Может быть, чуть больше или чуть меньше, – ответил тот.

– От раба в общественной бане до вестника царя Спарты всего за четыре года. Неплохо, – заметил Клейдемос. – Как тебе это удалось?

Лахгал улыбнулся:

– Кому, как не тебе, знать ответ на этот вопрос, Двуименный? Всего несколько лет назад ты был простым пастухом-илотом, а сегодня командуешь спартанской армией и сеешь ужас среди непокорных фракийцев. Судьба людей в руках богов. Вот уже два года я нахожусь на личной службе у Павсания, и он очень внимательно следит за каждым твоим шагом. Ему докладывали обо всех твоих подвигах. Теперь он уверен в твоей силе и твоем уме, и ему нужно, чтобы ты был рядом, поскольку он хочет поручить тебе очень важное тайное дело.

– Знаешь, что это за дело?

– Нет, мы с царем не настолько близки. Но я точно знаю, что, когда выполнишь поручение царя, ты сможешь вернуться в Спарту и увидеть женщину, которую звал матерью.

Клейдемос вздрогнул от неожиданности:

– Ты уверен? Вдруг это очередной обман? Что ты знаешь о моей матери?

– Она жива и здорова, хотя и тоскует из-за того, что тебя нет рядом. Она по-прежнему живет в домике на горе. Нам также известно, что к ней приходил человек… Какой-то бородатый великан.

Клейдомос встрепенулся. «Карас!» – подумал он, стараясь не выдать своего волнения.

– Ты его знаешь? – спросил Лахгал и пытливо посмотрел на него.

– Я видел его несколько раз; кажется, он горный пастух. Но расскажи побольше о матери, пожалуйста.

– Я больше ничего не знаю. Зато я точно знаю, что тебе позволят взять ее к себе на службу… в дом Клеоменидов.

Клейдемос схватил юношу за руку:

– Это истинные слова царя?

– Да, – ответил Лахгал, – можешь мне поверить. Не для того я проделал этот путь, чтобы лгать. – Лахгал замер и взглянул в глаза Клейдемосу. Взгляд его, в котором до того момента мерцал холодный отсвет, внезапно стал ярким и пылающим, подобно льду, растаявшему от жаркого пламени. – Что же доложить царю?

– Что я принимаю его предложение, – не раздумывая ответил Клейдемос. – Скажи, что я сделаю все, что он пожелает. Немедленно возвращайся к царю и доложи…

– И это все твое гостеприимство? – со смехом спросил Лахгал. – Пожалуй, я не буду торопиться.

– Ты прав, так нельзя себя вести с гостем. Но пойми: нет ничего страшнее одиночества. Каждый день этой новой ужасной жизни я провел в одиночестве… Расскажи, как так получилось, что ты оказался на службе у Павсания?

– Царь выкупил меня у старого хозяина, когда твой флот ушел в сторону Кипра. С тех пор я служу ему верой и правдой. Я выучил ваш диалект и язык персов. Вскоре я понял, что царь никому не доверяет, ведь за ним шпионят даже его союзники и эфоры. Он нуждался в истинно преданном человеке, и в этом мне повезло. Время шло, и царь поручал мне все более серьезные задания. Теперь он доверяет мне даже самые тайные поручения, приехать к тебе было одним из них.

– Когда я смогу оставить командование?

– Прямо сейчас, если хочешь, и сможешь вернуться со мной в Византий. Твой помощник примет командование, пока царь не пришлет другого офицера для проведения следующей военной кампании.

– Византий… Не верится, что смогу оставить эту жизнь, вернуться в Спарту…

– Не торопись. Мне думается, что задание, которое тебе предстоит выполнить, не будет ни легким, ни быстрым.

– Меня это не волнует… Все лучше, чем продолжать эту бойню, чем провести еще год в диких, безлюдных краях. Мы немедленно отправляемся в путь, Лахгал. Завтра же.

– Как пожелаешь, – ответил юноша и достал из плаща кожаный свиток. – Это инструкции для твоего заместителя. Надо зачитать их на скифали.

– Хорошо, – сказал Клейдомос, – я сейчас же пошлю за ним.

Он подошел к палатке и отдал приказ караульному. Тот куда-то ушел и вскоре вернулся с таксиархом первого отряда. Воин отдал честь и после кивка Клейдемоса снял шлем и сел на стул. Клейдемос вынул из ящика скифаль.

Скифаль представляла собой гладкий посох из самшитового дерева, вдоль которого по спирали были вырезаны две параллельные линии. На этих направляющих линиях следовало закрепить кожаный свиток, чтобы можно было прочесть послание. Клейдемос прикрепил свиток к верхнему гвоздю, затем повернул посох и намотал на него пергамент по направляющим линиям, прикрепив нижнюю его часть к гвоздю на нижнем конце посоха. Поскольку послание было написано горизонтально на посохе такой же толщины и длины, текст стал читаемым:

Павсаний, царь спартанцев, – Клейдемосу, сыну Аристархоса, командующему войском во Фракии. Приветствую тебя! Мы восхваляем твою великую доблесть, достойную твоего имени и благодарим за службу родине и многочисленные победы над варварами. Отныне твоя отвага нужна в другом месте. Поэтому ты должен передать командование своему заместителю Девксиппосу и немедля отправиться в дорогу.

Клейдемос передал письмо офицеру. Тот внимательно прочитал и рассмотрел печать Павсания.

– Когда уезжаешь, командующий? – спросил Девксиппос.

– Завтра на рассвете. Готовься принять командование. – (Офицер встал и собрался уходить.) – Я знаю, что оставляю войско в надежных руках, – добавил Клейдемос и протянул правую руку.

– Спасибо, командующий, – ответил Девксиппос и с некоторым удивлением пожал руку Клейдемосу. – Я сделаю все, чтобы оправдать оказанную мне честь. – Он надел шлем и вышел.

– Ты будешь спать в моей палатке, – сказал Клейдемос Лахгалу. – У меня нет гостевого шатра… Мне редко приходится принимать гостей.

Лахгал разделся и лег, обессилев после долгого путешествия. Он стал мужчиной, но его загорелые ноги еще не утратили красоту молодости восточных юношей. Клейдемос заметил, что Лахгал очень ухаживал за своим телом, словно желая смягчить пробуждающуюся мужественность: он сбривал волосы на ногах и на лобке. Когда Лахгал забылся сном, Клейдемос продолжил смотреть на угли очага, стоявшего посреди шатра. Он протянул руки к огню, чтобы согреться, и взгляд упал на браслет