Я подарю тебе свое разбитое сердце - Полин Мур

полно и осознанно.

Я находился в больнице уже две недели. С каждым днем мое состояние ухудшалось. Я смотрю в зеркало и вижу отражение, которое когда-то было мне знакомо. Теперь это лишь тень самого себя. Моя кожа стала бледной, почти прозрачной, как будто свет не может пробиться сквозь нее. Синие венки проступают на запястьях и шее, напоминая о том, что внутри меня происходит что-то ужасное. Мои волосы — это еще одна жертва этой борьбы. Я всегда гордился своей шевелюрой, но теперь она редеет, и я чувствую себя уязвимым, словно потерял часть своей идентичности. Я стараюсь не думать о том, как выгляжу, но каждый раз, когда я провожу ладонью по волосам, а затем вижу волосы на ее внутренней стороне, мое сердце в ужасе замирает. Усталость пронизывает меня до костей. Даже простые вещи, такие как подняться с кровати или пройтись по комнате, становятся настоящим испытанием. Я чувствую, как каждая клетка моего тела сопротивляется, как будто она говорит мне: «Достаточно». Время от времени меня накрывает волна тошноты — побочный эффект лечения, которое должно было спасти меня. Я стараюсь не поддаваться этому чувству, но оно приходит и уходит, оставляя меня истощенным и подавленным. Когда я разговариваю с родителями по видеосвязи я вижу в их глазах беспокойство и страх. Они пытаются быть сильными для меня, но я чувствую их боль. Мне тяжело смотреть на их лица, полные надежды и тревоги. Я не хочу быть обузой, но порой кажется, что вся жизнь вращается вокруг меня и моего состояния.

Еще я очень много думаю о Милисенте. Прошло несколько недель с тех пор, как мы в последний раз виделись. Кажется, это было целую вечность. Я помню, как она смеялась, как светились её глаза, когда мы просто сидели рядом, не говоря ни слова. Теперь это кажется недостижимой мечтой. Я смотрю на её фотографии на телефоне, и сердце сжимается от боли. Как будто в каждой из них заключена часть меня, которую я больше не могу вернуть. Я пытаюсь отвлечься: читаю книги, смотрю фильмы, разговариваю с Линдой и другими пациентами, но всё это лишь временное утешение. Внутри меня пустота, которую ничто не может заполнить. Я скучаю по её голосу, по тому, как она шутит, по её теплым рукам, которые всегда знали, как успокоить. Вечерами я часто выхожу на улицу и смотрю на звезды. Они напоминают мне о нас — о том, как мы мечтали вместе, о том, как загадывали желания под ночным небом. Я закрываю глаза и представляю её рядом. Иногда мне кажется, что я слышу её смех вдалеке. Но стоит мне открыть глаза, как реальность снова накрывает меня волной одиночества. Я знаю, что нам нужно пережить это время разлуки, ведь оно в сравнении с пятнадцатью годами является мелочью, но мысли о том, что впереди ещё несколько месяцев ожидания, давят на меня. Я хочу вернуться к ней, хочу снова чувствовать её рядом. Я надеюсь, что когда мы снова встретимся, все эти мучительные дни будут стоить того. Надеюсь, что смогу обнять её так крепко, как никогда прежде, и сказать всё то, что не успел сказать. Я держусь за эту надежду — она моя единственная опора в этом бесконечном ожидании. Мы часто переписываемся, много разговариваем по телефону и пару созванивались по видеосвязи, но сейчас я понимаю, что вскоре не смогу пользоваться этой возможность, потому что в ближайшие дни мне нужно будет сбрить волосы. Я не хочу, чтобы она видела меня таким. Хотя понимаю, что это неизбежно, так как после окончания химиотерапии, когда я вернусь, максимум, что у меня будет — очень короткая стрижка, если это вообще можно будет назвать стрижкой.

Милс рассказывает мне о своих днях, и я радуюсь за нее. Радуюсь, потому что ее жизнь остается такой же стабильной, как и была раньше. В ее жизни есть любимые люди, любимая работа и хобби, которым она посвящает свободное время. Она никогда не останавливается на достигнутом и всегда ищет новые пути для роста. Это вдохновляет меня работать над собой, стремиться к большему и не бояться перемен. Я вижу, как она упорно трудится ради своих целей, и это наполняет меня гордостью. я люблю ее за то, что она просто есть. За ее улыбку, за те моменты тишины, когда мы просто сидим рядом, за все приключения, которые мы пережили вместе. Она — моя поддержка, мой спутник и моя любовь. И я надеюсь, что смогу сделать ее такой же счастливой, как она делает меня.

— Мистер Феррар, у меня все готово, — в палату вошла Линда.

Сегодня она заплела косы. Значит, кого-то не удастся спасти. Обычно ее светлые, почти белоснежные волосы спадали на плечи мягкими волнами, переливаясь на солнце как золотистый шелк. Но когда она заплетала косы, это означало, что в болезнь брала над кем-то вверх. Не знаю, можно ли это назвать традицией, но она рассказала, что делает так с первого дня работы. Почему именно косы? Я не знаю.

— Мы же договаривались, что будем обращаться друг к другу на «ты», — подметил я, вставая с постели.

Ее губы дрогнули, а сама она еле сдерживала слезы. Никогда не смогу понять, как с таким ранимым сердцем она работает в отделении, где несколько раз в неделю умирают люди.

— Помню, но этого мне не позволяет профессиональная этика.

— В первый мой день тебе этика не мешала, — тихо рассмеялся я.

— Пф! Ладно, садись, — она кивнула на стул напротив туалетного столика.

Я сделал как она сказала. Девушка включила машинку для стрижки волос и медленно начала возить ей по моей голове. В отражении зеркала я видел как мои волосы падают на пол большими прядями. Звуки машинки становятся все громче, и я закрываю глаза. Каждый новый проход машинки напоминает мне о том, что я борюсь. Борюсь за свою жизнь, за возможность снова увидеть мир таким, каким он был до всего этого. Когда последний кусочек волос падает на пол, я открываю глаза и смотрю на свое отражение. Да, это я — изменённый, но всё ещё тот же человек.

— Готово, — Линда положила машинку на стол, а затем взяла веник и начала сгребать волосы в савок. — Как ощущения?

— Странные, — я провел рукой по лысой голове.

— Ничего, привыкнешь.

Я молча кивнул головой. Сел на кровать и просто смотрел на блондинку. Она выглядела так, словно хотела выговориться, но не хотела навязываться. Тем более с чужими