Обратный отсчет: Тлакантский синдром - Токацин

тянулись толстые кабеля к гудящему агрегату, занявшему целый отсек. Изредка Гедимин слышал тихий плеск — вода переходила с каскада на каскад, медленно обогащаясь дейтерием. «Килограмм на семь тонн,» — всплыло в мозгу. «Долго придётся ждать. Главное, чтобы без эксцессов…»

Плотное защитное поле уже прикрывало тяжеловодный каскад, обволакивая его бассейны и трубопроводы; Гедимин поднял генератор и разделил отсек надвое ещё одной белесой стеной. Пульт управления лежал в нише рядом со сфалтом, — на маленькое табло выводились показания датчиков. Гедимин покосился на него, — опасаться пока было нечего, но и радоваться нечему. «Пара недель, самое меньшее,» — думал сармат. «Пока у нас хотя бы четверть литра не накопится — можно сидеть спокойно. Без замедлителя реакция не пойдёт… да и нейтронного источника у нас нет. И если Маккензи его не достанет… что ж, будет ему тяжеловодный каскад. Может, Ассархаддону пригодится. Хотя — у него таких, наверное, полный цех.»

Айзек тихо подошёл, посмотрел на пульт и поставил рядом с ним раскладное кресло. Гедимин мигнул.

— За пультом лучше сидеть, чем стоять, — Айзек сверился с передатчиком и задумчиво хмыкнул. — Не люблю я водород. Может, лучше было вытрясти из Маккензи кусок хорошего графита? Теперь, с телепортом, он трындит со всем миром, рта не закрывая. Сходил бы к северянским месторождениям…

Гедимин качнул головой.

— Я мало знаю о графите. Это Константин в нём разбирался. Я — нет.

Айзек хотел что-то добавить, но посмотрел на него и осёкся. Повисшую тишину нарушал только тихий гул тяжеловодного каскада.

— Да мы тут все… последние лет десять не имели дела с реакциями на нейтронах, — проворчал Айзек, глядя на экран передатчика. — И не сказать, чтобы до этого я был большим спецом. Тем более — с ирренцием. Ирренций и нейтроны… От идеи реактора на нейтронах отказались быстро?

Гедимин кивнул.

— Я уже работал с омикроном. Может, кто и пытался… — перед глазами встали белые пятна на раскаляющихся твэлах, и сармат поморщился. — Такая реакция, похоже, крайне неустойчива.

Айзек задумчиво постучал по корпусу передатчика.

— Короткоживущие изотопы ирренция… Вы там, в «Гекате», не пытались ими заняться? В синтезе ипрона без них не обойдётся — хотелось бы информации…

Гедимин пожал плечами.

— Посмотрим на месте. Главное… — он снова вспомнил раскалённые, разрываемые изнутри стержни. — Главное — не торопиться. Для начала облучим мишень — и посмотрим, что короткоживущее там образуется.

«Именно он, короткоживущий альфа-активный ирренций, так грел тогда твэлы,» — подумалось ему. «Нужно много ипрона — будет много такого ирренция. Как бы не шарахнуло…».

Айзек снова постучал по передатчику.

— В любом случае, совать окись ирренция в воду — так себе идея. Нужно прикрыть чем-то химически стойким и прозрачным для нейтронов. И незаражаемым, — омикрон-излучение притихнет, но никуда не денется…

— Нейтронное заражает как бы не лучше, — отозвался Гедимин. — Но как-то же справлялись… Цирконий, вот что. В урановых реакторах прекрасно работал. Знаешь, где взять?

Айзек покачал головой.

— Я урановых реакторов десять лет не видел. Как такое добыть, не привлекая внимания «Вестингауза»… Может, сталь?

— Пойдёт перерождаться — потеряем управляемость, — буркнул Гедимин. — Цирконий для корпуса, гелий для накачки… Надо будет поговорить с Маккензи.

16 апреля 13 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

С утра Гедимина вызвали к секретному выходу коротким сообщением на передатчик. Айзека в «лабораторном комплексе» не было. «И Маккензи близко не подходит,» — думал Гедимин, качаясь в фургоне ликвидаторского бронехода. «Вот как чует, что нам от него что-то надо.»

…Уже спустившись к тяжеловодному каскаду, сармат услышал раздражённые голоса и прибавил шагу. «Выход справа я перекрою. Как дать Айзеку сигнал, чтоб не выпустил его в левый?» — мелькнуло в мозгу. Сармат вышел в лабораторию и невольно ухмыльнулся — Айзек и так уже стоял у спуска на дно шахты, сложив руки на груди, и сердито щурился на Кенена Маккензи.

— Джед! — Кенен развернулся к Гедимину. — Я тебе что, мало фрила прислал? Не во что запаять кусочек ирренция?

Гедимин сузил глаза.

— Кто-то вёл цепную реакцию на нейтронах с такой запайкой? Знает, что и как пойдёт? И куда девать кислород? А он попрёт, — ипрон-то ему не окислить. Плюс альфа-частицы, гелий…

Кенен встряхнул головой и прижал руку к височной пластине.

— Джед! Только без лекций по ядерной физике. Я понял — вам нужна полая трубка, накачанная газом. За гелием дело не станет — хвала всему, его применяют не только на АЭС.

— Цирконий тоже, — подал голос Айзек. — В химпроме…

Кенен скривился, будто от боли.

— Какое оборудование предлагаешь разобрать?.. Цирконий подозрителен, Айс. Особенно там, где завалы урана. Разве мало насинтезировали всяких фрилов? Алюмофрил, — чем он хуже⁈

— Кто-нибудь делал… — начал было Гедимин, но осёкся, увидев внезапную ухмылку Айзека.

— Так, всплыло, — пожал плечами тот. — Ты как будто с Равнины это сказал. Помнишь, как там не любили новшества?

Гедимин угрюмо сузил глаза. Вслед за Айзеком ухмыльнулся и Маккензи.

— Верно! И это Джед, который вечно в экспериментах. Видно, Равнина всё-таки на него повлияла.

«Вот мартышка,» — Гедимин поморщился. «Алюмофрил… Что у него с захватом нейтронов?»

— Тащи свой фрил, только быстрее, — буркнул он, стараясь не смотреть на ухмыляющихся сарматов. — И нейтронный источник не забудь. Тяжёлая вода скоро накопится. Но — проку, если больше ничего нет?

22 апреля 13 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

«Вот и хватит её гонять,» — решил Гедимин, открывая клапан. Все остальные уже были перекрыты — и вода, обогащённая дейтерием, стекла в подставленный контейнер. «Триста миллилитров. Могло бы, в принципе, хватить, если…»

По лестнице загромыхали металлические сапоги.

— Кенен, ты зачем меня туда вытащил? — сердито спросил Айзек, сдирая со скафандра бело-зелёный значок. Маккензи — тулью его шляпы обвивала