Фронтир 2 - Константин Калбазов

Рискованно и даже очень, раз уж решили поручить это дело штрафникам, кем по сути являлись черные шевроны. Но и поступить иначе не получалось. Для себя Алексей уже решил, в случае неудачи с альтернативными планами, он обязательно пойдет на крайнюю меру. Ему очень хотелось, чтобы эта решимость не угасла как только он встретится с первыми трудностями или после первой, самой незначительной стычки.

После банка его путь лежал в военное ведомство. Он имел рекомендательное письмо от полковника Войнича к его кузену, майору Войничу. Тот сам вызвался служить в Новом Свете, рассчитывая сделать здесь карьеру. Молодой и амбициозный, он специально забрался подальше от своей влиятельной родни, чтобы избежать разговоров о сильной руке ведущей его по жизни. И надо заметить преуспел в этом, став самым молодым офицером в майорском чине в Новой Рустинии. В военном ведомстве он оказался совсем недавно и искренне надеялся, что это только временная мера. Его влекло на границу, край полный опасностей будоражащих кровь, место где и пристало быть настоящему офицеру — на острие интересов Рустинии. Но в штабе были иного мнения и считали, что такому талантливому молодому человеку, имеющему за плечами академию генерального штаба, зарекомендовавшему себя с наилучшей стороны в войсках, найдется дело и в военном ведомстве.

— Разрешите, господин майор?

— Проходите. Присаживайтесь. Уж простите за тесноту, эта каморка куда меньше чем я мог себе позволить себе даже в палатке во время полевого выхода.

Рабочий кабинет майора и впрямь не тянул на подобное громкое название. Скорее уж действительно каморка или если быть более точным, пенал. Метра два в ширину и четыре в длину, с окном за письменным столом оставляющим у правой стены едва ли сантиметров шестьдесят, чтобы его владелец мог протиснуться к стулу с высокой прямой спинкой. Точно такой же стоит напротив для посетителей. Слева, вдоль стены два книжных шкафа заставленных различными папками и книгами. Сзади есть еще один столик, а скорее все же тумбочка, на которой стоит графин и стаканы. Очень может быть и скорее всего, за дверцей в торце находится и что покрепче. Военные славились своими кутежами и попойками. Опять же, любой уважающий себя офицер на своем рабочем месте будет иметь горячительное, даже если сам не склонен к пьянству. Офицеры здесь каста, а каста сильна своими традициями.

Хозяин этого кабинета сразу понравился Алексею. Высокий, белокурый, со светлыми глазами, с чертами лица напоминающими его старшего кузена. Голос сильный, если не сказать зычный, поставленный, уверенный, без сомнения привычный отдавать команды и не только на плацу. Едва услышишь его, как тут же захочется осмотреться в поисках его эскадрона. Хотя при этом молодому человеку едва ли исполнилось двадцать пять.

Одного взгляда на этого сильного молодого человека достаточно, чтобы понять — досрочный майорский чин, это не протекция влиятельных родственников. Нет, полностью этого отрицать нельзя, даже если сам молодой человек об этом не знает, но то что это заслуженно верилось сразу.

Офицер внимательно ознакомился с письмом полковника Войнича. При этом выражение его лица претерпело изменение от легкой настороженности, до довольства и даже где-то покровительства. Что же, понять молодого человека можно. Как видно он опасался, что приближенный к кронпринцу кузен напишет нечто, способное испортить ему настроение. Человеку решившему всего добиться сам всегда неприятны советы и пожелания тех, кто может сделать протекцию, но услугами которого пользоваться не хочется. Однако в письме была высказана только просьба, оказать подателю посильную помощь в розыске его старинного друга, который проходит службу на пинкской территории по приговору военно-полевого суда.

— Итак. Я вас слушаю, господин Дворжак. Погодите. Шимон Дворжак?

— Да это я. И предвосхищая ваш следующий вопрос сразу отвечу — и это я.

— Господи, не верю своим ушам. Вы уж простите, но я грешным делом люблю почитать. А потом, ваши романы весьма популярны среди нашего дамского общества, а потому я просто обязан быть в курсе всех новинок популярных авторов.

— Вот уж не думал, что могу быть популярным среди прекрасной половины. В Старом Свете моя популярность все больше в среде молодых людей.

— О, это само собой, но с развлечениями здесь не очень, а потому книги пользуются чуть не большей популярностью, чем в метрополии. К тому же, вы один из нас, из Новой Рустинии. Пообещайте, что непременно оставите мне автограф.

— Отчего же не сейчас?

— Хм. Дело в том, что я не держу на службе посторонних бумаг, и ваши книги находятся на моей квартире.

— Эта подойдет, — с этими словами, Алексей достал из своего саквояжа новое издание и продемонстрировал его майору.

Новинки не сразу отправлялись в Новый Свет. Сначала насыщался рынок Рустинии и только потом, с опозданием примерно в месяц, они отправлялись за океан. Сейчас этот роман как раз должен был быть на пути сюда. Зная об этом и предполагая, что его популярность сможет оказать кое-какую помощь, Алексей прихватил с собой десяток экземпляров. Он специально положил в свой саквояж пару книг.

Как выяснилось проделал он это не зря. Майор буквально засветился от удовольствия. Вот только подписать книжку он отчего-то попросил некоей Алеш Лядич. Возможно у майора были какие-то виды на эту девицу. Хм. Как только выйдет отсюда, нужно будет срочно бежать к Валичам. Уговор дороже денег, он обещал, что Хана будет получать свой экземпляр первой в Новой Рустинии, а тут может получиться такой казус. Пусть ему не видать эту девушку как своих ушей, но ронять себя в ее глазах не хотелось.

— Так о чем пишет мой кузен? Кого вы хотите разыскать?

— Варламов Сергей. Примерно полтора года назад, в форте Опань, он был приговорен к двум годам службы в черных шевронах. К сожалению, большей информацией я не владею.

— Хм. Это немного не моя епархия. Но не переживайте, — тут же поспешил успокоить Алексея офицер. — Все решаемо. Вы посидите пожалуйста здесь, я скоро вернусь.

Майор легко поднялся со стула, привычно и с какой-то дикой грацией скользнул между столом и стеной, после чего столь же быстро исчез за дверью. Однако долго пребывать в одиночестве Алексею не довелось. Очень скоро в кабинет вошел вестовой и водрузил перед ним чашку с ароматным сивоном. Хм. Весьма недурно сваренным сивоном, который мог бы сделать честь и самой популярной сивойне столицы.

Вероятно Войнич отдал вестовому соответствующее распоряжения, так как за время его долгого отсутствия, Алексей успел выдуть три чашки. Когда он уже начал паниковать, ну мало ли как там обстоят дела со списками штрафников, майор все же соизволил вернуться. Едва только Болотин увидел его довольное лицо, как понял, что страхи его были напрасными. Было ясно, что не только удалось найти следы Сергея, но и тот все еще жив или был жив, на момент обновления списков.

— Вы уж простите за задержку, но если бы вы сразу сказали, что ваш друг Верная Рука, то времени было бы затрачено куда меньше.

— Верная Рука? Несмотря на то, что он искренне переживал за Варламова, Алексею стоило больших трудов не рассмеяться от всей души. Нда-а Сергей, вот уж отчудил, так отчудил. Интересно. Это он сам придумал или просто так совпало.

— Все верно, Верная Рука. В наших краях так бывает. Пинки зачастую дают прозвища белым на свой манер.

— Сергей стал другом пинков?

— Нет, вовсе нет. Он доставил им уже столько неприятностей, что те уже все иззуделись, настолько им хочется заполучить его к своему тотемному столбу, для воздания приличествующих почестей. Такой чести удостаивается далеко не каждый. Хотя, лучше бы этого избежать. У пинков весьма своеобразное чувство юмора. Подобного прозвища удостаивается любой белый, пинкам так проще, ну а у нас оно закрепляется только за сумевшими выделиться в общем ряду. Так что, ваш друг в некоторой мере знаменитость пограничья и смею вас заверить не только там.

— Славно. Я так понимаю, что он жив?

— На момент последних сводок да. Я воспользовался своим положением и сделал запрос по телеграфу в Крумл. Ваш друг в порядке. Я так понимаю, что вам хотелось бы вытащить его из той ямы в которую он угодил?

— Именно так.

— Будь это кто иной, то возникли бы сложности. Но в этом случае… Служи Верная Рука в обычной части и на его груди уже давно красовался бы целый иконостас из наград. Но он черный шеврон, а им награды не полагаются.

— Так в чем простота-то? Я ничего подобного не наблюдаю. Если вы намекаете на то, чтобы хоть как-то пойти на нарушение закона, сразу предупреждаю — его высочество в курсе этой истории.

— Я понял это из письма кузена. Но… Любого человека и в любой ситуации нужно как-то стимулировать. Кстати, именно такую цель и преследуют ордена и медали, они позволяют выделить настоящих служак и храбрецов из общей массы. У шевронов есть только один стимул, дослужить до конца срока и заслужить прощение. Но служить можно по разному. Большинство предпочитает поменьше высовываться, чтобы дожить до свободы. Варакин и его товарищи исключение из правил и успели неоднократно проявить себя с самой лучшей стороны. Я думаю, генерал-губернатор согласится с моим предложением в отношении их.