i af0d3b7246f951a5 - Admin

     Тем не менее, наши заокеанские друзья обурели настолько, что во время одной из микровойн, которые они вели практически постоянно, они шандарахнули ракетой по Крымскому полуострову... Черт, сейчас нет такого места! Знаешь, раньше Крымский архипелаг был большим полуостровом. А какие там делали вина... Так вот, они ударили как раз по тонкой перемычке, связывающей полуостров с материком. Знаешь, Вацлав, в старину были такие особенно разрушительные снаряды, которые могли снести многое. Очень многое. Применялись и веерные боеголовки. В общем, в результате этого удара, Крым превратился в остров, Черное море соединилось с Азовским, погибли тысячи людей и великолепные земли, а наши заокеанские друзья извинились и сказали, что чуток промахнулись.

     — А что, такое было возможно? — удивился Вацлав.

     — Нет, конечно, — с горечью ответил Володимир. — Так вот, Славочка, тогда я был президентом той самой республики, на территории которой находился Крым. Ты легко можешь представить, Славочка, как я вызверился. Я выслушал извинения, для виду повозмущался — все по телефону, как ты понимаешь. А в это время ракеты с ядерными боеголовками уже летели за океан к цели номер один, что в просторечье означает стратегические объекты друга. Ну, в смысле его собственные пусковые установки. То, что случилось дальше, объясняется только уверенностью этих гадов в своей полной безнаказанности. Они ухитрились проморгать полет ракет и включили свою знаменитую систему перехвата, когда ракеты уже начали рваться у них на базах и в наиболее крупных промышленных центрах. Так что вместо прогнозируемых военными шестидесяти — семидесяти процентов долетели добрых девяносто. Правда из них процентов десять — пятнадцать прошло мимо цели, но, право же, Славочка, когда речь идет о ядерной бомбе, это, в сущности, не столь важно. Так что я позвонил своему заокеанскому корешу и извинился. Сказал, что у нас произошло короткое замыкание. А чтобы насладиться в должной мере этой беседой, я велел сбить настройку ракет, нацеленных на их столицу и перенести удар на ее окрестности. Надеюсь, мой кореш сдох от лейкемии.

     Потом... Потом... Ты, конечно, понимаешь, что никто не поверил ни мне, ни моему другу. Но сколько людей, столько мнений. Мир разделился на два лагеря. Половина мира считала, что виноват он, а половина — что я. В общем, слово за слово, кулаком по столу. Мой заокеанский друг лишился не всех своих ракет, а только большей части. Процентов двадцать у него осталось, а это было совсем не мало. Они ответили мне, я — им. Потом я некоторое время развлекался, пуская ракеты по их лучшим землям, превращая цветущие сады в радиоактивные пустыни. Калифорния, Луизиана, Флорида, Техас, Миссисипи... Этого мировая общественность уже не пережила. У этих придурков были островные друзья. Может быть, ты читал когда — Британия и Япония. Эти олухи решили, что я расстрелял весь запас. Как же, хрен тебе, золотая рыбка! У меня для каждого был запасец припасен!

     В этот момент Володимир стал поистине страшен. Милан смотрел на него из-под полога палатки, не в силах глаз отвести.

     — В общем, тогда, по заверениям историков, и началась Третья Мировая война. Хорошенькое начало, — желчно хмыкнул воспреемник. — К этому времени не месте Британии и Японии остались архипелаги из редких уцелевших скал. Кстати, мне всегда было интересно, что будут, если шандарахнуть ядерной бомбой в жерло Фудзиямы. Ты не поверишь — картинка! Да, а еще я расширил Панамский канал. Но это так, для смеха. Должен же я был как-то утешиться, когда Азовское море соединили с Каспийским. Были затоплены лучшие земли! Но в одном историки правы. К этому времени в войну вступил весь мир, включая традиционные зоны безопасности типа Австралии и Новой Зеландии.

     Володимир вздохнул.

     — Длилась Третья Мировая война не долго. С год, наверное. Потом каким-то чудом на землю проникли чужие измерения, были установлены границы и убрано радиоактивное заражение. По крайней мере, на нашем континенте. Что сталось с нашими заокеанскими корешами, я не знаю. После установления многомерных границ, это стало просто невозможно узнать. Но я искренне надеюсь, что там до сих пор безжизненная, радиоактивная пустыня. И знаешь, Славочка, я не жалею о том, что сделал. Я жалею о том, что эти идиоты пальнули бомбой по Крыму, вынудив меня на ответный удар. Старый мир плохо кончил, Славочка, очень плохо.

     Володимир помолчал, потом улыбнулся.

     — А знаешь, в те годы ходили слухи, помимо апокалипсических, конечно, что мир спасла явившаяся туда в третий раз ожившая каменная обезьяна по имени Сунь У-кун.

     Володимир снова помолчал. Несмотря на весь ужас от услышанного, Милан почувствовал страшную сонливость.

     — А теперь, Славочка, суди меня, если можешь, — снова заговорил Володимир.

     Милан слегка встрепенулся и посмотрел на своего начальника.

     — Как я могу тебя судить, Димочка, если ты сам делаешь это уже семьсот лет? Ты приговорил себя к вечным мукам.

     Володимир кивнул и опустил голову на руки.

     — Ты понял. Ты и должен был понять, ты слишком похож на меня. Знаешь, первый раз я сделал это, чтобы не допустить раскол страны. А она все равно раскололась. Часть граждан винила меня во всем, и пожелала отделиться. Если бы это было десятью годами раньше, можно было бы по-другому провести границу. А теперь в пределах общих границ две страны — Трехречье и Арчидинские Степи. И, знаешь, я все думаю, может, если бы я тогда умер, раскола бы не случилось?

     — В этом ты можешь себя не винить, Димочка. Были твои сторонники и твои противники. Им было бы трудно найти общий язык независимо от того, жил бы ты, или умер. Вот Угория и Гуцулия — тоже две страны в пределах одной границы. Насколько я понял, они разделились из-за различного толкования трудов умершего.

     У Милана закрылись глаза. Он выпустил из рук полог и заснул. Последней мыслью перед сном было, что Вацлав нарочно дал ему услышать этот разговор.

Глава 24

Синие глаза таят любовь...

     Милан проснулся от обычного утреннего разговора друзей. В палатке он оставался один. Более того, эти варвары откинули полог и даже не потрудились вернуть его на место! Сквозь открытую дверь Милан увидел, что Янош уже возился с завтраком, Стас помогал ему, а Вацлав с озабоченным лицом рылся в сумке.

     — Коньяк, по-моему, был у Милана, — сказал Янош.

     Милан попробовал сесть. У него получилось, правда, не без труда.

     Вацлав посмотрел на него и обратился к Яношу.

     — Янош, позволь мне позаимствовать немножко твоих сил. Я всю ночь беседовал с Володимиром, в основном, за счет Милана. Теперь его надо чуть-чуть подлечить.

     Янош кивнул и протянул магу руку. Стас с удивлением посмотрел на такой энтузиазм, пожал плечами, плеснул в кружку на донышко чаю и подошел к Милану.

     — Выпей.

     Милан взял кружку, глотнул и поставил на пол. Стас сел позади него прямо на пол, если так можно назвать накрытый брезентом снег, и принялся массировать Милану виски. Милан закрыл глаза и приготовился подремать. Но, странно, спать больше не хотелось.

     — Зачем ты взялся за это, Стас? — услышал Милан недовольный голос Вацлава и открыл глаза.

     Стас еще несколько секунд тер ему виски, потом приложил руки к собственной голове.

     — Это ни к чему вас не обязывает, Вацлав. Я ведь вижу, вы решили за свой счет вытащить всю экспедицию. Будь вы даже самым крутым магом в мире, все равно вам нужен или нормальный сон, или постоянная силовая подпитка. В конце концов, я заинтересован в конечном результате не меньше, чем вы.

     Милан, наконец, выбрался из мешка, протер лицо снегом и пошел к костру за чаем и завтраком.

     — Как ты себя чувствуешь, мой мальчик? — заботливо поинтересовался Вацлав. — Не обижайся, что вчера я так вот запросто черпал у тебя энергию. У меня просто не было другого выхода. Разговаривать с Володимиром нужно с ясным сознанием. А то это может плохо кончиться. Для всех.

     — Не извиняйтесь, Вацлав, ведь вы меня для этого и взяли.

     Милан глянул на отвисшую челюсть Вацлава и на его застывший взгляд и охнул.

     — Ой, простите, Вацлав. Вы же знаете, я не нарочно.

     Вацлав засмеялся и покачал головой.

     — Я же говорил тебе, обращайся ко мне на ты, тогда мне легче будет переваривать твои высказывания.

     Милан застыл. Вацлав уже не первый раз предлагал ему перейти на ты, но сейчас он сделал это при Яноше и при Стасе. Оба они считали это честью, пусть и по разным причинам.

     — Я не перехожу на ты по сугубо меркантильным соображениям, Вацлав. Видите ли, я надеюсь по окончании странствий получить какой — никакой заработок, а если я стану говорить вам ты, то деньги с вас взять я уже не смогу. Ты говорят друзьям, а друзьям оказывают дружеские услуги, а не платные.