i af0d3b7246f951a5 - Admin

     — Что вы хотите в сей неурочный час, братья?

     — Мы — паломники, — спокойно ответил Вацлав. — Мы у себя в Верхней Волыни прослышали о чудесах Трехречья и приехали посмотреть своими глазами. Как говорят, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

     — Кое-что лучше не видеть и не слышать, — тихо проворчал Милан, но инок его услышал, и ответил ему, а не Вацлаву.

     — Вы правы, брат. Недаром говорят, темные глаза прячут мудрость.

     Вацлав снова перехватил инициативу.

     — Как вы понимаете, в нашей далекой стране мы не могли узнать оптимальное время прибытия. Поэтому, брат, не могли бы вы нам сказать, как можно познакомиться с душой Трехречья?

     — Познакомиться? — монах был шокирован таким вопросом. — Нельзя так говорить о Душе Трехречья.

     — А как говорить? — удивился Вацлав. — Познать?

     Монах поперхнулся.

     — Познать Душу нельзя. Ему можно поклониться, если будет на то воля Господа и Воспреемника.

     В глубине храма послышалась торжественная музыка и из алтаря вышли трое. Первый был разительно похож на чернокнижника или волхва со старинной гравюры — длинная мантия, длинные седые волосы, острые черты лица, пронзительный взгляд черных глаз. Лицо избороздили, казалось, вековые морщины. Но двигался он с грацией и силой не старости, а зрелости. За волхвом шли два инока в надвинутых на глаза капюшонах.

     Старец приблизился:

     — Что случилось, брат Алексий?

     — Паломники, отец Володимир. Хотят увидеть Душу Трехречья. Они из Верхней Волыни.

     Володимир неторопливо оглядел пришельцев. Взгляд его задержался на Стасе, он кивнул, узнавая.

     — Опять ты? Что ж, не обессудь, я предупреждал.

     Один из иноков шагнул вперед к Стасу, сзади распахнулась дверь, и луч света упал на лицо Володимира. У Милана перехватило дыхание. Воспреемник был похож на волхва в той же степени, как и его шеф. Если бы он не знал, что Вацлав стоит рядом и у него нет привычки носить длинные балахоны... Хотя нет. Глаза. Даже гневный взгляд Вацлава был на порядок легче, и как бы это лучше сказать, мягче, чем холодный, изучающий взгляд Володимира. Может быть это потому, что в глазах воспреемника отражалась вековая скука?

     Из открывшейся двери вошли еще двое монахов, и подошли к Стасу. Тот покорно повернулся к двери и лишь сказал:

     — Прощайте, Вацлав, Милан, Янош. Простите, если сможете.

     Вацлав положил руку на плечо Стасу.

     — Этот человек со мной, — холодно и веско проговорил он. Милану показалось, что маг пародирует интонацию Володимира. А может это обычная манера князя Венцеслава? Так здесь, право же, не Медвенка.

     Володимир перевел взгляд на Вацлава, и в его глазах промелькнуло что-то человеческое.

     — Вот как? Надо полагать, мой дальний родственник?

     — Все люди братья, — равнодушно отозвался Вацлав.

     — Этот вопрос меня волнует меньше всего, — усмехнулся Володимир.

     Милан поежился от этой усмешки.

      — Хорошо, — неожиданно согласился воспреемник. — Я принимаю ваше ручательство.

     Володимир кивнул, и иноки тихо исчезли.

     — Зачем ты сюда пришел?

     Вацлав пожал плечами.

     — Когда я уходил из дома, я надеялся, что смогу здесь найти средство, чтобы вылечить больного брата. А когда я пришел в Трехречье, я понял, что ищу то, чего нет. Сюда я пришел, чтобы взглянуть на тебя и на твою душу.

     Черные глаза впились в серо-голубые глаза Вацлава.

     — Что с твоим братом?

     — Немочь. Он болен всем и ничем. Я не могу ему помочь.

     — Когда-то такую болезнь называли малокровием, — заметил Володимир. — Лечили отдыхом, витаминами, препаратами железа и стероидными гормонами.

     — Этими средствами я поддерживаю его жизнь.

     Володимир пожал плечами.

     — В любом случае, я не врач.

     — Ты — маг. Волхв, — согласился Вацлав.

     — Значит, ты хочешь сохранить ему жизнь магически?

     — Я хочу познакомиться с Душой Трехречья.

     Володимир наклонил голову.

     — Хорошо. Вас отведут к нему. Потом приведут ко мне. Я хочу поговорить с тобой.

     Вацлав пристально смотрел в бездонные черные глаза волхва.

     — Володимир, могу я тебя попросить?

     — Проси.

     — Отведи нас к Душе сам.

     Володимир вскинул голову и отвел глаза. Милан вздохнул. Янош тоже перевел дух. Вацлав ждал.

     — Зачем тебе это? — наконец спросил воспреемник.

     — Сам не знаю, — спокойно отозвался маг. — Знаю только, точнее, чувствую, что так будет правильно. Душа же живет отдельно от тебя?

     — Да, у него свои покои. Его беспокоят не так часто. Да и зачем создавать Душе лишние тревоги?

     Вацлав опустил глаза.

     — Тебе виднее.

     Володимир прошел к выходу из храма. Два инока последовали за ним, за иноками вышли верхневолынцы. У выхода их встретила группа иноков, четверо из них присоединились к процессии. Они шли к дому, который Милан вначале принял за трапезную. Дом был плотно окружен деревьями и стоял несколько на отшибе, все основные тропинки монастыря проходили в стороне от него. Монахи вообще народ не шумный, а здесь вообще не было слышно ничего, кроме скрипа снега под ногами.

     В нескольких шагах от дома воспреемник вдруг остановился и повернулся к Вацлаву.

     — Кем бы ты ни был, я не хочу тебе зла. У тебя светлые глаза. И ты так похож на меня... Не смотри слишком пристально в глаза Души Трехречья.

     Вацлав кивнул.

     — Что это значит, Вацлав? — прошептал Милан.

     — Не знаю. Молчи. Сейчас все увидим.

     Они вошли в дом вслед за воспреемником. Тот прошел через анфиладу комнат. Верхневолынцы едва успевали оглядываться по сторонам. Внезапно Вацлав резко остановился. Навстречу ему шел, с трудом переставляя ноги и сутулясь самым невероятным образом, человек лет сорока с пустыми темными глазами. Спутники Вацлава остановились рядом со своим предводителем, глядя на странного человека. Володимир тоже остановился и нетерпеливо оглянулся на Вацлава.

     Вацлав смотрел на согбенного человека, потом посмотрел в пронзительно черные глаза Володимира.

     — Темные глаза прячут мудрость, не так ли? — спросил Вацлав.

     — Не худо бы и светлым кое-что прятать. Например, эмоции, — отрезал волхв. — Идем.

     Милан непроизвольно вцепился в руку мага. Он встретился взглядом с черными глазами встречного, и ему показалось, что он смотрит в бездонный провал.

     Следующая комната оказалась своего рода перекрестком. По крайней мере, из нее вели четыре двери в четыре стороны. Володимир свернул в правую. Милан непроизвольно отметил, что окна этой комнаты должны выходить на крепостную стену. Так оно и было. Правда за этой комнатой оказалась еще одна. Она и была их конечной целью. В комнате у окна в тяжелом кресле сидел мальчик лет семи. На коленях у него лежала открытая старинная книга, сам он смотрел в окно.

     Мальчик повернулся к ним, Милан на мгновенье встретился с его глазами — серо-голубыми глазами, пожалуй, чуть желтее, чем у Вацлава, и еще сильнее сжал пальцы мага. Тот высвободил руку и растер пальцы другой рукой.

     — Простите, — смущенно пробормотал Милан.

     — Не извиняйся, мой мальчик, — ласково возразил Вацлав.

     Володимир встал за креслом мальчика.

     — Я выполнил твою просьбу.

     Милан снова, притягиваемый каким-то ужасом, уставился в глаза Души Трехречья. Стас говорил, что они вобрали в себя мудрость столетий. Может быть и так. Но Милан видел лишь боль. Боль столетий. Взгляд ребенка выражал больше боли, чем было доступно человеку.

     На этот раз маг сам взял Милана за руку и ободряюще сжал.

     — Да, — согласился Вацлав. — Теперь мы можем поговорить.

     — Ты ни о чем меня не спросил, путник, — произнес мальчик детским голосом с недетскими интонациями.

     — Мне кажется, я уже получил ответ.

     — Но ты отправлялся в путь не для этого. Ты хотел избавить от страданий брата. Разве ты не знаешь, что от страданий может избавить только смерть?

     — Безусловно, — согласился Вацлав. — Но она избавляет и от радостей.

     — Всегда приходится чем-то жертвовать.

     — Но всегда ли мы получаем то, что хотим?

     Теперь Вацлав смотрел на воспреемника и, казалось, обращался к нему.

     Мальчик вздохнул.

     — Как давно это было... Подойди ближе, — неожиданно добавил он.

     Вацлав не шелохнулся.

     — Сожалею, Володимир, но нам пора. Володимир, — Милану показалось, что он обращается к двум разным Володимирам, — поговорим позже. Нас проводят?

     Воспреемник кивнул, от стены отделился инок и пошел к двери.

     Выйдя на улицу, Милан перевел дух.

     — Простите, что я так сжал вашу руку, Вацлав, и спасибо, что вы не отняли ее. Это было жутко.