Неприкаянная душа - Лариса Малмыгина

Будто сговорившись, Карлос с Марго остались в старой квартире, а Сергей исчез, словно никогда и не существовал ранее. Из высокой, статной Онорины вышла неплохая модель, а выдающийся римский комедиант Фарий Ставр поступил в местный театр костюмером, и потом ему стали доверять небольшие роли, с коими он успешно справлялся.

Внуки росли, лишенные элементалом бабушкиных песен и сказок. Я понимала, что это ненормально, но странное безволие лишало меня жизненной энергии. Мне не хотелось вставать с постели, чтобы одеться и поехать к Алинке, мне трудно было позвонить Олегу, чтобы поинтересоваться здоровьем его дочери. Даже в сад я выходила не каждый день, а только тогда, когда меня туда выводил муж. Мадима это явно устраивало. И лишь одно сгоняло улыбку с его губ: я не беременела.

— Тебе необходима смена обстановки, — тиская меня в жарких объятиях, говорил он по вечерам. — Полетим, любимая, за рубеж, куда только захочет твоя душенька.

Но моя душенька никуда не хотела. Более того, она ничего не хотела. И это было страшно.

Но однажды, когда безжалостный супруг улетел наводить порядок в какой-то горной стране, которая жила ненавистью и заслужила по компетентному мнению Страшной Силы приличного землетрясения, появился тот, кого я вычеркнула из памяти.

Он возник из солнечного света, прекрасный и лучезарный как всегда.

— Хесед! — не веря своим глазам, закричала я. — Неужели ты не забыл обо мне, Хесед?

— Забыть возлюбленную невозможно, — усаживаясь на пластиковый подоконник, печально промолвил ангел.

Вскочив с кровати, я пораженно уставилась на неожиданное спасение.

— Вспомни те редкие мгновения, когда я едва прикасался к тебе, — прошептал небожитель, грустно рассматривая мое опухшее ото сна лицо. — Тогда ты трепетала, а я, счастливый, взмывал ввысь и творил добро на земле. Любовь питала меня, окрыляла, благословляла на подвиги. Но вдруг появился тот, который приручил мою любимую. Он посадил ее в золотую клетку, чтобы она вывела ему птенчика, похожего на жестокого отца, но с бессмертной душой праведной матери. Я долго ждал, что птичка, помазанная святой кровью Христа, опомнится и вырвется из неволи, но так и не дождался. В кого ты превратилась, Алиса?

— Я много страдала, Хесед, и заслужила небольшой отдых! — прикрывая одеялом полуобнаженное тело, воскликнула я. — Не скрою, ты прав, мне действительно опостылела однообразная жизнь, но я боюсь улетать из насиженного места, так как в этой золотой клетке нет топора палача, нет мерзкой коллекции маньяка Экзили, нет жутких привидений, пытающихся утащить меня в небытие!

— А тебе нравится твой отдых? — нервно вздохнул небесный прокурор. — Только созидание приносит счастье, только добро расправляет плечи, только любовь дает радость.

— Но я люблю Мадима! — с гордостью заявила я.

— Нет, ты любишь его похотливое тело, — покачал головой небожитель.

— Неправда!

Зачем он снова явился сюда? Зачем он бередит мои раны? Зачем..

— Тебе импонирует могущественная беспощадность элементала, с которой он уничтожает души людей, взяв на себя функции Господа, — горячо продолжал ангел. — Знаю, сейчас ты скажешь, что создания, выдыхающие в атмосферное пространство ненависть, должны исчезнуть из физического мира, дабы жилось спокойнее добрым и порядочным. Но среди погибающих в наводнениях и землетрясениях есть дети, которые могли бы стать законопослушными, если бы Страшная Сила дал им шанс. Ты общалась с самим Иисусом, но не поняла ничего.

Питаемая девственной энергией обвинителя, в мгновение ока я вскочила с заколдованной кровати. Ощущение ленивой беспомощности и равнодушной слабости прошло, уступив место безмятежной уверенности в себе.

— Ты обещала Мессии навестить сестру в Аду, — отворачиваясь к стене, уже спокойнее произнес небесный прокурор. — ОН ждет.

— Неужели ей поможет беседа со мной? — с надеждой поинтересовалась я.

— Ей поможет твое прощение, — дрогнувшим голосом промолвил ангел.

— И как мне найти дорогу в царство Сатаны? — обреченно спросила я.

— Я покажу тебе путь к Жанне, — резко обернулся ко мне Хесед. — Только ничего не бойся. Всегда помни, что ты защищена кровью Спасителя.

— Почему ты так печешься о моей сестричке, дух Добра? — удивляясь ликованию в его глазах, проговорила я.

— Я беспокоюсь о твоей бессмертной душе, — улыбнулся неземной демагог. — И остави нам долги наши, якоже и мы оставляем должникам нашим.

— Когда в дорогу? — вспоминая ужас Карлоса перед Адом, с отчаянием уточнила я.

— Сейчас, — холодно отчеканил небожитель. — Потеплее оденься и обуйся, там тебя уже ждут.

Лучезарный ангел бережно взял меня на руки, и мы полетели. Только не ввысь, а вдаль. Туда, где гремели раскаты грома, бродили свинцовые тучи, кружил серый вихрь. Постепенно исчез дневной свет, затем померкли звезды, словно их никогда и не было. Унылый промозглый ветер кидал из стороны в сторону обрывки каких-то грязных газет, пустые консервные банки, яичную скорлупу, липкие остатки тухлого мяса. Присмотревшись внимательнее, я в ужасе закричала. Мясо было насажено на человеческие кости, зловеще белевшие в полумраке.

— Успокойся, Алиса, — крепко прижимая меня к себе, прошептал небесный странник.

— У-у-у, — исступленно завопил кто-то совсем рядом со мной, — а-а-а…!

Множество простуженных глухих голосов моментально подхватило жуткую мелодию. Передернувшись от отвращения, я закрыла ладонями вмиг взмолившиеся о пощаде уши. Запахло гарью. Приближалось что-то похожее на твердь. Коснувшись ногами грязного столетнего снега, Хесед опустил меня на безжизненную поверхность земли.

— Это и есть Ад? — с опаской поглядывая по сторонам, пролепетала я.

Однообразные двухэтажные халупы с облупленной, некогда желтой краской, смотрели пустыми глазницами на вновь прибывших, глубоко равнодушные к их судьбе. Под ногами, играя содержимым мусорных контейнеров, мела колкая поземка.

— В Аду питаются? — не получив ответа, плотнее закуталась я в норковую шубу, подаренную Повелителем Стихий.

— Питаются на земле, — прищурившись, обозрел омерзительную местность ангел, — в Аду довольствуются земным мусором. Это один из первых, самых благополучных, этажей царства Сатаны.

У-у-у, — завыл ветер, а вместе с ним и знакомые уже охрипшие голоса.

В разбитом окне ближайшего холодного дома мелькнула чья-то неясная тень, которая тут же испуганно скрылась в засасывающей ее темноте. Под напором вездесущей стихии резко скрипнула болтающаяся на одном шарнире облезлая дверь и отворилась навстречу непонятному тусклому времени суток.

И вдруг всеобщее уныние прорвал дикий нечеловеческий вопль:

— А-а-а!!!

От неожиданности я вздрогнула и тотчас почувствовала, как предательская кровь начинает застывать в жилах, постепенно превращаясь в ледяной ручеек, сотрясающий судорожным ознобом беззащитное тело.

— У-у-у, — вторил хор мерзких глоток невидимому бездарному солисту.

Поземка, жадно охватывая мои ноги едким, смешанным с адскими нечистотами, снегом, бесцеремонно пыталась подняться вдоль по туловищу к шее, чтобы ядовитой змеей скользнуть за норковый воротник.

— Пойдем, — велел ангел, и мы, спотыкаясь о мусор и булыжники, разбросанные по тротуару, зашагали по пустому, воющему городу.

Одолев несколько десятков метров, мы обнаружили, что нечто прожорливое, чавкая и сопя, с ненасытностью вурдалака засасывает наши стопы в пузырчатую мякоть дороги.

— Это болото, — объяснил Хесед и взял меня на руки.

— Но оно должно подмерзнуть! — возмутилась я существующим беспорядком.

— Как видишь — не подмерзло, — внимательно огляделся вокруг спутник.

— Жанна здесь? — прислоняясь к груди небесного покровителя, с надеждой уточнила я. Не надо спускаться вниз?

— Надо, — сомкнул напряженные брови добрый дух. — Мы идем к лифту.

Непонятное сооружение показалось вдали, и возле него в скорбном молчании толпились только что почившие души. Приблизившись к ним, я заорала от ужаса: лифт на нижние этажи Ада был смастерен из человеческих черепов, издающих жуткий смрад костлявой старухи Смерти. Стоя на самом краю зияющей пропасти, обреченные с удивлением уставились на «новеньких», отпугивая меня опустевшими глазницами и нелепыми оскалами несуществующих ртов. Нескладная фигура древнего деда вытянула вперед бесплотные верхние конечности, стараясь дотронуться до живого человеческого тела.

— Не бойся, — прижимая меня к себе, прошептал Хесед, — помни, что на тебе кровь Христова.

— Ты спустишься со мной на тот этаж, где обитает бедняжка? — ощущая колющие ядовитые прикосновения страждущих, заглянула я в его синие очи.

— Я провожу тебя к ней, но разговаривать вы будете без свидетелей, — игнорируя потусторонних нахалов, покачал головой небожитель.