Неприкаянная душа - Лариса Малмыгина

И снова барабанная дробь разорвала наступивший было покой.

— Наверное, пришел Карлос, — решила я и пошла запускать его в дом.

Но в коридоре никого не было.

— Что за чертовщина, — растерялась я и нечаянно взглянула на резной ящик.

— О, всемогущий Зевс, освободи безвинных пленников! — отчаянно завопили из импровизированного транспортного средства.

Отшвырнув ни в чем не повинного металлического помощника по хозяйству, взбешенный Повелитель Стихий бросился к крылатому контейнеру, рывком открыл его и обнаружил вместо парчовых тряпок двоих жалких, перепуганных безбилетников.

— Онорина! — бросилась я к подруге, цепляющейся за покрывшегося холодным потом Фария. — Как я рада, что снова вижу тебя!

— Уберите это дикое животное, ревущее, словно Эриманфский вепрь, — трясущимся подбородком показал комедиант на безобидный аппарат для уничтожения пыли.

Боже! Он говорил на чистейшем русском языке. Впрочем, стоит ли вообще чему-то удивляться.

— Пошел вон! — рыкнул на него граф, собираясь продолжить недостойное аристократа лакейское занятие.

— Я вымою полы сама, — сориентировавшись в обстановке, выхватила у меня швабру бывшая служанка.

Для вида поупиравшись, я провела трудолюбивую гостью в ванную. Та осторожно пощупала горячий полотенцесушитель, а когда я открыла кран с водой, то подпрыгнула от неожиданности.

— Подумаешь, водопровод! — раздался за спиной дрожащий голос римлянина. — Даже в варварской Иудее было сие сооружение.

Набрав воду в ведро, француженка стала молча драить полы. Между тем, вельможа закончил свою работу и пошел мыть руки. И тут явился Карлос, нагруженный пакетами со всевозможными продуктами. Чего в них только не было: куры-гриль, копченая семга, колбасы, сосиски, сыр, красная и черная икра, мясные и овощные консервы, бананы, парниковые помидоры, огурцы и даже большой красивый ананас.

— В нашей семье пополнение? — насквозь прошивая оценивающим взглядом принесенные харчи, удивился домовой.

— Мы, так сказать, решили с подругой, м-м-м, погостить у Алисы, так как очень любим ее, — подлизывающимся тоном пробасил смутившийся артист.

— А разве в гости ходят не по приглашению? — осведомился Жемчужный, будто его самого я когда-нибудь уговаривала жить под одной крышей.

— Это мои друзья, — заступилась я за несчастных, чувствующих на своих спинах пронзительные выстрелы жгучих зрачков Повелителя Стихий.

— Хорошо, — сдался Карлос, — тогда пойдемте угощаться.

Онорина, тщательно прибрав в доме, бросилась накрывать на стол. Предприимчивая Марго, мгновенно почувствовав к ней симпатию, стала тереться об ее ноги, выпрашивая аппетитные кусочки курицы.

— А сейчас, — домовой сделал хитрые глаза, — а сейчас… я вынимаю из широких штанин..

«Он знает Маяковского»? — промелькнуло в моей взбудораженной голове.

Жестом фокусника Жемчужный выудил из кармана бутылку самой обыкновенной паленой водки с плохо приклеенной этикеткой.

— Что это? — оглядываясь на обозленного Страшную Силу, испугалась я.

— Надо же отметить встречу, — заметив мой испуг, расстроился Карлос.

— Ладно, — нехотя согласилась я, — пейте, кто сможет, только не отравитесь.

Мадим отвернулся, давая понять окружающим, что сей плебейский напиток не для утонченного графского желудка, Фарий же чрезвычайно заинтересовался неизвестной ему ранее прозрачной жидкостью.

— Это вино? — вертел он в руках ядовитый презент от самогонщиков. — Видно, Дионис, хвала богам, научился делать и прозрачные вина. Ах, какая красивая бутыль!

Римлянин и домовой чокнулись.

— А-а-а! — хватая ртом воздух, заорал Ставр, и из его великодержавных глаз потоком полились слезы.

— Совсем недурственно, — озадаченно рассматривая злодейку с наклейкой, шмыгнул носом Жемчужный и заботливо похлопал по спине моментально осоловевшего собутыльника.

Косясь на оживленных пьянчужек, нынешний Максим Анатольевич поманил меня за собой и ушел в спальню, сохранившую тепло прежнего хозяина.

Я неохотно поплелась за ним, мечтая наконец-то позвонить детям. Онорина, напрасно надеясь проконтролировать выпивох, осталась наедине с хмельными мужчинами. Марго, настойчиво набиваясь в подруги француженке, преданно присела у ее ног.

Резкий телефонный звонок заставил вздрогнуть веселую компанию.

— Алло! — кричала на том конце провода моя доченька. — Мама, неужели ты приехала?

— Да, родная, — отчаянно сжимая в руках трубку, заплакала я, — а как ты об этом узнала?

— Я звоню тебе каждый день, — продолжала кричать Алиночка. — Алешка уже подрос: сидит, ходит, разговаривает.

— На кого похож мой внук? — всхлипнула я.

— На папу, — оживилась моя кровиночка. — Кстати, мамочка, я сейчас беру в охапку сынулю и еду к тебе. Ты хочешь увидеть его?

— Конечно, милая, — глотая никчемные слезы, нервно рассмеялась я.

Дочка отсоединилась.

И как, скажите на милость, представить мне эту разномастную компанию своей девочке? Ну ладно, Карлос — американский дядюшка, а остальные?

— Я исчезну, — хмурясь, пообещал Мадим.

— Куда? — облегченно вздохнула я.

Горько усмехнувшись, Повелитель Стихий превратился в небольшое дымчатое облако.

ГЛАВА 36

ПОДАРОК ДЛЯ АРИСТАРХА

И он исчез, даже не попрощавшись со мной. Не прошло и десяти минут, как прибыла Алиночка с моим внуком. Ясноглазый, темноволосый мальчуган явно робел перед своей новоявленной бабушкой, так как совершенно не знал ее. Многочисленные мои попытки развеселить малыша увенчались полным крахом. Он с любопытством посматривал на неизвестную тетю, обиженно пыхтел и не давался ей на руки. Конечно, чему удивляться, в самое трудное для дочки время я загорала во дворце у Тиберия и посещала пиры в триклинии! Алинка же радовалась моему приезду, как малое дитя.

— Позвольте представить троюродного брата вашей мамы Фария Ставра, — шаркая толстенькой ножкой, напыщенно произнес домовой.

— Очень приятно, — доверчиво улыбнулась обманутая дочурка.

— А это его невеста — Онорина, — продолжал вешать ей лапшу на уши старый обманщик.

— Здорово! — пришла в восторг доченька. — А вы очень фотогеничны, мисс.

— Что, что? — не поняла бывшая служанка.

— Вы можете стать моделью, — торжествующе улыбнулась Алина.

— Кем, кем? — не унималась средневековая прислуга.

Красавица моя недоуменно посмотрела на несмышленую девицу и вежливо промолчала.

Чтобы положить конец всеобщему замешательству, Карлос бросился к телевизору и щелкнул пультом. О, лучше бы он этого не делал!

Узрев на экране ящика морской пейзаж, а на фоне пейзажа говорящую голову Николая Дроздова, гражданин великой Римской империи икнул и подавился слюной. Онорина, предупрежденная мной о том, что в двадцать первом веке много загадочного и непонятного, отнеслась к живой картинке гораздо спокойнее, хотя с большим, чем полагается интересом стала рассматривать немолодого ведущего.

— Какой приятный мужчина, — томно проговорила она, очарованная его необычайной осведомленностью.

— Но он не так уж и юн, — покосился на нее комедиант.

— Ну и что? — пожала плечами «невеста». — Зато умный.

— Это передача «в мире животных», — просветил гостей из прошлого Карлос.

На экране замелькали реки, леса, поля, луга, где прыгали, ползали, скакали и летали многочисленные представители животного мира. Забыв обо всем на свете, господин Ставр впился сверкающими глазами в телик, не уставая громко выражать свои искренние переживания:

— О, боги, боги! — кусая ногти, орал он. — Как велик мир! И как красив! Но когда же этот мудрец покажет нам Страну Ночи? Попроси его об этом, Алиса.

— Крайний север? — скорчив шаловливую рожицу, поинтересовалась Алина. — Попроси ты Дроздова, мама, он тебя сразу же послушается.

— А почему бы и нет? — уловив в голосе «племянницы» иронию, вспыхнул самозваный дядюшка. — Край земли, где живут сестры Горгоны, называется у вас крайним севером?

— А кто такие Горгоны? — озадаченно осведомилась дочка. — Певицы, как сестры Зайцевы, или актрисы?

— Для комедианток они слишком страшны, — глубоко задумываясь, отозвался римлянин, — а для певиц — безголосы.

— Так чем же они знамениты? — вздернула брови моя девочка.

Отчего я не читала ей книги по греческой мифологии?

— Они умеют летать и шипеть, — удивленно распахнул глаза Ставр.

— А, злые летчицы, — приготовясь услышать что-нибудь интересное, разочаровалась Алина. — Но у нас, в России, на крайний север летают только мужчины.

— Видимо у Персея и Андромеды народилось много мальчиков, — хитро прищурился любитель эллинских сказаний. — Кстати, как поместилась эта умная голова в небольшой ящик?