Неприкаянная душа - Лариса Малмыгина

Дочка недоуменно взглянула на меня и украдкой покрутила указательным пальцем возле виска. Алешка удивился и от удивления заплакал.

— Не плачь, деточка, — протянула к нему добрые руки Онорина. — Иди ко мне, маленький.

И мой щепетильный внук, придирчиво оглядев нежданную няньку, с важностью наследника королевского престола пересел к ней на колени.

— Где Артурик? — постаралась я отвлечь от странного «родственничка» не в меру развеселившуюся Алинку.

— Уехал с Катюшей по делам, — уже открыто потешаясь над лучшим лицедеем великого Рима, прорыдала от смеха лапонька.

— Я сказал что-то комичное? — растроганно улыбнулся польщенный пристальным вниманием к своей персоне Фарий. — Еще бы, я же — комедиант!

— Вы — артист, как Галкин? — неожиданно успокоилась хохотунья. — Вы снимаетесь в кино?

Раздался звонок в дверь, во время трели которого господин Ставр попытался залезть под стол. На пороге стояли Олег с женой и ребенком, очаровательной девочкой, очень похожей на меня.

— Привет, мама, — чмокнул меня в щеку невозмутимый сын. — Что-то ты долго зажилась в Штатах.

— Она не могла приехать раньше, — живо заступился за плохую бабушку домовой, — так как очень сильно болела.

— Чем? — испугались детки.

— Малярией, — почесал котелок Жемчужный.

— Где же она подцепила эту экзотическую болезнь? — подозрительно покосилась на фантазера Оля.

— О, там каждый второй болеет малярией, — радостно поведал ей Карлос.

— Ничего себе, а еще цивилизованная страна! — присвистнул Олег.

— Бедная мамочка! — ахнула Алина.

— И чуть не попала на речку Стикс, — поддержал домового римлянин, — чтобы на лодке Харона отправиться в царство Аида.

— Неплохо знаете греческие сказки! — ехидно подытожил наследник. — Простите, не расслышал, кем вы работаете?

— Комедиантом, — с гордостью заявил Фарий.

— Артистом, — с усмешкой поправил Ставра первенец. — Неплохая профессия. И где же вы снимались?

— Меня снимали в Риме, Иудее, Элладе, — волнуясь, начал загибать пальцы римлянин, — в Сирии, Индии.

— Совсем неплохо! — оживились дети. — Вы, видимо, очень богаты.

— Давайте пить чай, — торжественно устанавливая на столе торт, перебил щекотливую беседу домовой. — Вот, только что купил в супермаркете.

— Когда успел? — косясь на американского дедушку, ахнула Алиночка.

Между тем Аленушка, обвив ручонками мою шею, трогательно прижалась ко мне. И тогда я почувствовала себя такой счастливой, какой не была, наверное, никогда.

— А Гитлер не будет против, если я стану давать представления в вашем городе? — проглатывая большой кусок «нарады», выдал комедиант.

— Не будет, — давясь красной розочкой, заквакала от смеха наследница.

— Ура! — обрадовано завопил Ставр. — Теперь-то я уж точно разбогатею!

— Обязательно, — услужливо поддакнул сын, недоуменно прокручивая в уме связь между эксцентричным фюрером и благосостоянием троюродного братца мамы. — За разрешением на индивидуальную трудовую деятельность вы отправитесь к Гитлеру в ад, то есть, в Страну Ночи?

— Он умер? — расстроился Фарий. — Как же я теперь без него буду зарабатывать сестерции?

— Без него вы заработаете рубли. Или доллары. Или евро. Или шекели. Или драхмы. Но братерции — никогда, — пряча блуждающую улыбку в уголках губ, авторитетно пояснил Олег.

— Ужасно, — пригорюнился римлянин, — мне очень жаль Гитлера.

Наверху загрохотали. Одновременно вздрогнув, гости из прошлого удивленно задрали головы к потолку.

— Мариша с Володей празднуют очередной праздник — среду, — потирая ладошки, захихикал Карл Жанович.

— Неужели Аристарху нравятся бесконечные пьянки? — поразилась я.

— М-м-м, привык, — мяукнула Марго.

— Что? Что? — спросили у нее дети.

— Мяу, — ответила кошка.

— Вы знаете, мне показалось., - начала Алина.

— Не обращай внимания, — перебил ее Жемчужный. — А теперь расскажите маме, как вы без нее жили.

И тогда, перебивая друг друга, Олег с Алинкой начали выкладывать мне все, что произошло с ними в отсутствие непутевой родительницы. Роды у девочек прошли хорошо. Малыши ни разу не болели. Папа ушел к какой-то девчонке, а потому они перестали с ним видеться и очень не хотят лицезреть разлучницу. А в общем-то, все хорошо, прекрасная маркиза, все хорошо, все хорошо.

Я же, отлично понимая, что грешу, вдохновенно врала им про Штаты, отчаянно напрягая память, чтобы вспомнить отдельные американские фильмы, из которых могла бы выудить о великодержавной Америке мало-мальски полезную информацию. Но как назло суматошные штатовские картины напрочь выпорхнули из забывчивой головенки «лягушки-путешественницы», кроме, пожалуй, прославленных «Унесенных ветром». Поразмышляв немного о судьбе эгоистичной красавицы Скарлетт, я зачем-то рассказала честной компании про эксклюзивный пир в триклинии, попутно объяснив непосвященным, что капризная богема Нью-Йорка именно так проводит свое свободное время, чем очень удивила всезнающего Олега. Опустив пышные ресницы, Онорина тискала Алешку и молчала, помогая мне своим молчанием самозабвенно лгать. Фарий же вертелся как на иголках и всячески пытался прервать мой рассказ каким-нибудь неуместным уточнением. Время от времени догадливая француженка ставила свою очаровательную ножку на грубую кожаную сандалию не в меру болтливого римлянина, на которую, слава Богу, пока еще не обратили внимания дотошные жители третьего тысячелетия.

Славные мои внуки утомились и начали плакать.

— Пора домой, — поднялся из-за стола Олег.

Алина и Олюшка, натягивая одежки на уставших малышей, встали вслед за ним. Я поцеловала Алешку и Аленку, обняла их родителей.

— А теперь вы приходите к нам в гости, — заулыбалась гостеприимная доченька, — завтра Артурик будет дома.

— Все-таки ты, мать, того, — замялся сын, останавливаясь у открытой двери, — что-то напутала.

Мы снова остались одни: домовой, средневековая служанка, современник Иисуса Христа, говорящая кошка и путешественница во времени.

— Зачем ты соврал детям, что я болела малярией? — сердито спросила я у Карлоса. — Такой болезни в цивилизованных странах, тем более в Штатах, давно уже нет.

— Я прочитал про нее в твоих любимых приключенческих книжках, — стыдливо буркнул Жемчужный.

— Ты хоть знаешь, что это такое? — покачала головой я.

— Забыл, дорогая, старость — не радость, — вздохнул Карл Жанович.

— Я старше тебя, но помню исключительно все, — материализовался в кресле Страшная Сила.

— Ты был все время здесь? — опешила я.

— Да, но мне порядочно надоел шум наверху, — угрожающе сдвинул брови красавец. — Видно, тамошний хозяин так и не смог своими силами приструнить хулиганов.

Неожиданно ураганный ветер бесцеремонно распахнул наши приоткрытые окна, что-то визжащее пролетело в неизвестном направлении, послышался пьяный рев, и наступила долгожданная тишина.

— Что ты сделал с ними, Мадим? — догадываясь природе отчаянного вопля, с тревогой прошептала я.

— Отправил в Новую Зеландию, — равнодушно пожал плечами элементал.

— Но они умрут там с голоду, — ахнула я.

— Отчего же, в их карманах лежат новозеландские доллары, на которые мерзавцы смогут купить себе небольшой домик близ Веллингтона, — усмехнулся Повелитель Стихий.

— А паспорта? — подскочила сообразительная Марго.

— К «баксам» приложены документы на имя Уильяма и Мери Скотт, а также справки о рождении их очаровательных дочек, — прищурился «граф Виронн».

— А язык? Они же не знают английского языка? — шлепнулся на диван пораженный Карлос.

— Теперь знают, зато русский забыли навсегда, — зевнул коварный фокусник.

— Подходящая фамилия, — захохотал развеселившийся домовой. — А что будет с квартирой бывших Трухлявиных?

— Договор купли-продажи лежит на столе, — безучастно указал на бумагу мститель.

Я схватила поддельный документ и нетерпеливо пробежала его глазами.

Покупателями трехкомнатного жилья улетевших в дальнее зарубежье пьянчуг значились Ставров Федор Апполонович и Ставрова Марина Ивановна.

— А это кто такие? — озадаченно поинтересовалась я.

— Они перед тобой, — кивком указывая на сладкую парочку безбилетников, пояснил предприимчивый элементал. — А вот и их свидетельство о браке да паспорта в придачу.

Сказанное еле дошло до моих милых друзей. Онорина захлопала длинными ресницами, Фарий недоуменно потер уши. Наступила длительная пауза. Затем огромная мягкая ладонь римского комедианта накрыла маленькую мозолистую ручку французской горничной. Они поглядели друг другу в глаза и впервые открыто поцеловались. На глазах у свежеиспеченных супругов появились слезы благодарности.