Великая иллюзия - Татьяна Юрьевна Степанова

важное противоречие, которое может свести на нет вообще все…

– Что? – Он смотрел на нее, снова закусив губу, как от боли.

– Если людей постоянно прессовать, они, возможно, сначала и пугаются. Но затем начинают сопротивляться давлению.

– Он насильник. Вы слышали, что Резинова нам о нем сказала? Сына прижил с жертвой… А нам лгал, студень заливал. От вопросов уходил, от конкретики. А Регину причина смерти его благоверной крайне интересовала.

– Но жена Четвергова умерла естественной смертью!

– А он изнасиловал Регину – свою подругу детства. Явится в Полосатово – я ему ложь его в печень забью.

– Он с адвокатом приедет. – Катя вздохнула. – А я порой поражаюсь вашим методам работы, Гек. В полиции они все же иные.

– Ах, неужели? – Он состроил наивную гримасу и голос изменил, передразнивая. – Да здравствуют героические будни нашей полиции, самой справедливой на свете! Которую вы, Катя, столь талантливо пиарите в медиа и соцсетях. Только что ж вы комменты под своими постами и на сайтах полицейских отключаете, а? Да потому, что народ наш такого в ответ понапишет! Настрочит вам эпитетов и метафор! А насчет моих методов – я вам отвечу, Катя. Я работаю всегда на результат. И добиваться его привык быстро. Видели, какие они все в этом деле? Как те вороны, что труп в саду терзали… С такими людьми с политесом ни хрена не добьешься. А мои методы работают – я вас уверяю… И потом вы с настоящей жесткостью не сталкивались. Как оно все бывает в боевых условиях.

– Могу представить, как с террористами… какими методами с ними…

– А какими методами со мной?

Катя сразу умолкла. Весь ее обличительный пафос испарился.

– Нет, – произнес Гектор, словно угадав ее мысли. – Никогда до этого не опускался. Слово мое даю вам.

– Я знаю, Гек… я в запальчивости… Простите меня.

– Ничего. Проехали.

– Помните, как в «Илиаде» о вас? – тихонько спросила Катя. – «Заповедовал мне тщиться других превзойти, непрестанно пылать отличиться, рода отцов не бесчестить…»

Он глянул на нее.

Резко крутанул руль, обгоняя сразу три фуры. Прибавил скорость.

А потом снова глянул на нее. Глубоко вздохнул.

Глава 23. Полосатово

В Полосатове у здания отдела полиции стоял черный фургон. Капитан Блистанов с любопытством школьника пытался заглянуть в его затемненное окно.

– Выкопали трупики мы на кладбище домашних животных утром с криминалистом, – оповестил он Катю и Гектора жизнерадостно. – Меня чуть не стошнило. А потом приехал от вас, Гектор Игоревич, этот черный жук – ну, сила! Такое оборудование, передвижная химическая лаборатория. Закрылся ваш спец с моим экспертом. Исследуют.

Гектор постучал в затемненное окно фургона, стекло опустилось. Он коротко переговорил с находившимися внутри экспертами.

– Работы у них еще много по эксгумированным образцам животных, – ответил он Блистанову. – Подождем, того стоит. Арсений, я сейчас отъеду – мне в одном месте надо арендовать кое-какое оборудование для работы, для наблюдений. В доме Гришиной я поставлю наружные камеры. Учти – снова все незаконно, но нам надо за домом смотреть. Что-то мне ситуация нравится все меньше и меньше. Поэтому необходимо дополнительное оборудование и новые локации. К пяти сюда явится Четвергов на разговор, я к тому времени вернусь.

Он глянул на Катю. Она пожала плечами – вольному воля, надо тебе – уезжай. А я останусь в Полосатове.

Гектор сел в «Гелендваген» – и только пыль дорожная столбом.

– Чего он такой? – спросил озадаченно Блистанов.

– Ничего. Какие еще у вас новости, Арсений? – Катя направилась в отдел полиции.

– Расстроенный… Поругались, да?

– Мы не ругались.

– Я же вижу, лица на нем нет. – Блистанов не отставал. – А чего вы его так? За что? Уж он как старается! Он же из-за вас здесь – нужен я ему со своим Полосатовом и с убийством… Он только из-за вас…

– Арсений, это убийство и его заинтересовало. Оно весьма необычное. И оно мне тоже нравится все меньше и меньше. Так что у нас с делами?

– А мне не нравится, что вы ссоритесь! Он к вам всей душой, сутками здесь с нами пашет забесплатно, помогает мне, как никто. А вы… Эх вы! – не унимался Полосатик.

Катя хлопнула дверью отдела. Пусто в полосатовской полиции – только дежурный за пультом. Да патрульные приехали заступать на смену.

В кабинете Полосатик-Блистанов слегка смягчился.

– Как раз перед вашим приездом курьер мне привез материал из архива Петровки по самоубийству сына Гришиной. Сделал коллега арбатский по-быстрому, не обманул, с курьером прислал, не по почте. – Он достал из ящика стола тонкую папку.

И они сели голова к голове читать архивные документы. Время текло незаметно.

– Не соврала нам Ольга Хохлова вчера, не было той ночью в особняке на Арбате Ирины Лифарь, парень находился один, – констатировал Блистанов. – Сначала он в ванной лезвием бритвы вскрыл себе вены.

Катя читала – следы крови на полу в ванной, на кафеле, на дверной ручке, на обоях, на мешках с сухой штукатуркой…

– Даниил уже в ванной потерял много крови и упал на мешки. – Она представила себе с содроганием картину. – Выбрался из ванны с водой, где разрезал себе вены на руках… Зачем?

Лезвие бритвы на полу ванной… Следы крови в коридоре, кровь на косяках дверей, на полу в зале, на дубовом столе и на…

– Здесь написано – на хрустальных декоративных элементах люстры, на петле, на веревке и на ее узле, завязанном вокруг потолочного крепления. Он сам себе надел петлю на шею, – сказала Катя. – Все кровью своей перепачкал, и при этом он был на тот момент в доме один. А его мать Регина…

– Здесь рапорт приехавших по вызову рабочих полицейских и показания самих работяг. – Капитан Блистанов перевернул несколько страниц. – Так… маман его утром нашли рабочие лежащей на полу в зале без чувств. «Скорая» определила ее состояние как острый инфаркт миокарда. На тот момент давность смерти ее повесившегося сына составляла уже не менее трех часов.

– Сделан вывод, что мать нашла сына уже мертвым и ей стало плохо. Да и она сама